Отправлено: 30.11.18 22:52. Заголовок: Лето в Плесси, 1667 год (Анжелика и Филипп), версия 2018 года

Что ж, приступаю. Допишу по ходу пьесы. Напоминаю - события охватывают временной промежуток между сценой в сенном сарае на войне и сценой в беседке на празднествах в Версале.
На фикбуке:
https://ficbook.net/readfic/7619190/19378717

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лёд и пламень,
Не столь различны меж собой (С)

Фея – существо потустороннее,
имеющее свойство вмешиваться в повседневную жизнь человека
— под видом добрых намерений, нередко причиняя вред.

Пролог

Только впервые погрузившись в прохладу речной заводи, что надежно сокрыта от любопытных глаз в тиши Ньельского леса, Анжелика почувствовала, как оживает. Как будто и не было долгих лет, полных взлетов и падений, упорного труда, надежд и разочарований. Вода смыла с нее парижскую суету, унесла за собой мелочные заботы. Как будто она никогда не покидала этот лес, оставшись его дочерью, его феей, его маленькой Маркизой ангелов. Детство никогда не разлучается с нами, — с удивлением подумала она, — я вернулась к тебе, Пуату. Я вернулась домой.

Прекрасная купальщица забралась на плоский камень у самой кромки воды, греясь в лучах полуденного солнца, словно русалка. Она не боялась быть застигнутой случайным прохожим – это тайное убежище, где не встретишь живой души, было известно ей с детства.


Как же она оказалась здесь? По чьей воле? Сейчас идея вернуться в родные места на исходе лета, провести его остаток в Плесси, казалась ей совершенно естественной, как будто она всегда мечтала об этом. Но стоит признать, это внезапное счастье, позволившее ослепительной придворной даме, маркизе дю Плесси-Бельер вновь превратиться в маленькую Анжелику де Сансе, возможно, не случилось бы без ее сестры Ортанс.
Деволюционная война разгоралась вместе с летом 1667 года. Париж был пуст – мужчины, в большинстве своем, еще оставались в армии, во Фландрии. Королева же покинула ставку, позволив придворным дамам вернуться в столицу. Город встретил их невыносимой жарой - ни ветерка, ни тени, только безжалостное, палящее солнце и вездесущая пыль. Липкий, густой и гнилостный воздух, каким известен Париж во время долгого и тяжелого лета, словно обволакивал и тащил за собой на дно. Казалось, город вымер или погрузился в сон.
В деревню! На зеленые луга! На свежий воздух! Где та блаженная Аркадия, на берегах которой мы могли бы найти приют? – вот какова была главная тема во всех столичных салонах.
И вот однажды, коротая вечер у прекрасной Нинон, Анжелика встретила сестру.
- Эта жара меня убивает! – пожаловалась Ортанс. - Я не могу спать, не могу есть, я не могу думать, наконец!
Маркиза дю Плесси нашла, что голос сестры напоминает ей карканье вороны.
- С каким бы удовольствием я уехала сейчас в деревню, - продолжала рассуждать мадам Фалло уже более мечтательным тоном, - на чистый воздух, побродила бы по лесу…, - и, видя, что ее не слушают, взорвалась, - тебе-то хорошо, любезная сестрица, у вас есть два замка в провинции. А куда прикажешь мне? Наведаться к отцу?
- Почему бы и нет, Ортанс? – невозмутимо ответила маркиза, - когда ты видела его в последний раз?
- Ни разу не видела с тех пор как вышла замуж, - бросила прокурорша, еще более раздражаясь, - и не очень-то стремлюсь навестить нашу осыпающуюся твердыню! Да и помнит ли старик меня? Боюсь, и не признает, когда увидит.
Не перепутает, - мысленно заверила сестру Анжелика, - вряд ли на свете сыщется еще одна такая же сварливая ханжа, как и ты.
- А куда же вы едете на лето? - проявляла нетерпение Ортанс, - в Турень или все-таки в Плесси?
Мысль, уехать из Парижа на лето, не приходила в голову Анжелике. Но если задуматься, идея была вполне здравой. Можно взять с собой мальчиков, слуг, пригласить хороших знакомых… Почему бы и нет? Будем гулять по Ньельскому лесу, есть землянику, кататься на лодках…. Заодно, увижу отца и Фантину. Решено, они едут в Плесси!
- Еще не решили, - неопределенно ответила Анжелика и попрощалась.
Вернувшись домой, молодая женщина написала мужу в армию, впрочем, не особенно надеясь на ответ, дала указания Молину, и занялась приглашениями. Маркиза как раз перевязывала стопку писем лентой, когда вошел мальчик-посыльный.
- Подожди, - остановила она слугу, сменив гнев на милость, и быстро надписала последнее приглашение – прокурору Фалло де Сансе. «Пусть Ортанс и вредина, но мы все-таки сестры», - подумала Анжелика и улыбнулась своему великодушию.
***
Сборы заняли больше недели. Сначала всех задержала Ортанс, примчавшаяся на следующий же день. Даже не подумав поблагодарить сестру, она вовлекла ее в обсуждение того, что и кого брать с собой в Пуату. Прокурор оставался в Париже заниматься делами – это было решено и обжалованию не подлежало. Ехали дети и камеристка. Естественно в экипаже Анжелики. Естественно мадам Фалло де Сансе согласна не брать остальных слуг. Зачем? Сестра и так везет с собой целую свиту!
Еле отделавшись от Ортанс, Анжелика получила еще одно, расстроившее ее, послание.
«Моя драгоценная маркиза, - писала Нинон де Ланкло, - вынуждена сообщить Вам, что я не смогу воспользоваться Вашим любезным приглашением, и посетить Ваш белоснежный замок. Герцог везет меня к себе в имение, и я обещала ему. Помните, что я люблю Вас несравнимо больше его, но, моя дорогая, я уверена, Вы не будете скучать. И я обещаю побеспокоить Вас своим присутствием, если моего избранника призовет к себе его умирающая тетка, на наследство которой он очень рассчитывает. Нежно обнимаю Вас, мой ангел. Ваша Нинон».
Еще через пару дней посыльный привез из армии записку от маршала. Увидев подчерк мужа, Анжелика обрадовалась и забеспокоилась одновременно: она не ждала от него ответа, неужели Филипп собирается помешать ее планам? Ведь гости уже приглашены!
В нескольких скупых фразах маркиз писал, что находит идею провести остаток лета в родовом имении удачной и надеется навестить родовое поместье в самое ближайшее время – он полагает, что кампания будет свернута к началу осени или ранее, если пойдут дожди, и он сможет располагать собою до начала охотничьего сезона. Выбор гостей и слуг маршал оставлял за женой.
Филипп приедет в Плесси! – сердце Анжелики пустилось вскачь. - Рада ли она этому или огорчена? Она не могла понять, и решила пока не думать об этом.
Немного успокоило ее лишь послание Молина. Со всевозможной почтительностью управляющий извещал госпожу маркизу о том, что замок готов к приему хозяев и их гостей: комнаты приведены в надлежащий вид, серебро начищено, провизия закуплена, а дорожки в саду расчищены и посыпаны песком. Старый барон посылает ей свое родительское благословление – он будет счастлив, увидеть свою дочь и внуков. Мой дорогой Молин! - с благодарностью подумала Анжелика, - он обо всем позаботился. В этой суматохе я совсем забыла написать отцу.
В последний момент Анжелика хотела оставить в Париже Шарля-Анри под присмотром нянек и Барбы - слишком уж он мал для таких длительных путешествий! Но Барба запротестовала, что было совсем на нее не похоже, и стояла на своем - мальчику необходим свежий воздух. В Париже не продохнешь! А до Плесси всего три дня. И как она оставит без присмотра Флоримона и Кантора? Их наставники совсем не смотрят за мальчиками! Кроме того, господин маркиз, возможно, захочет увидеть сына. Этот последний довод подействовал на Анжелику, она сдалась, и семейство дю Плесси-Бельер выехало в провинцию в полном составе.

 Отправлено: 25.05.20 15:14. Заголовок: Я взялась за продолж..

Я взялась за продолжение;)
Прошу посоветовать - о чем может размышлять Анжелика в контексте своих отношений с Филиппом. Сама по себе или с ним.

 Отправлено: 27.05.20 20:27. Заголовок: Psihey пишет: Я взя..

Psihey пишет:

цитата:

Я взялась за продолжение;)

Ура! Очень-очень рада!
Psihey пишет:

цитата:

о чем может размышлять Анжелика в контексте своих отношений с Филиппом. Сама по себе или с ним.

Думаю над этим, но надо заново вашу работу перечитать.

 Отправлено: 28.05.20 07:08. Заголовок: Я тоже рада) Если бу..

Я тоже рада)
Если будут какие-то идеи, пишите!

Глава 20. Тайные послания

На следующий день Анжелика шла по нижней галерее, раздумывая, присоединиться ли к обществу в голубой гостиной перед обедом. Если там будет свекровь, ни за что не пойду, — решила она. Впрочем, оказаться лицом к лицу с Филиппом после случившегося ей тоже не хотелось. Молодая женщина остановилась у входа, скрытая тяжелой портьерой, и прислушалась.
В комнате раздавалось гуление младенца.
«Это что еще за новости?! — с возмущением подумала Анжелика, — что Шарль-Анри делает в гостиной?».
— Ах, мой внук так похож на месье Филиппа в детстве! Признаюсь, я бы спутала, окажись они рядом в колыбели. Не правда ли наш мальчик прекрасен? — спросила старая маркиза у присутствующих.
Ей ответили одобрительные возгласы, на фоне которых выделялся юный голос мадам де Жанси:
— Чистый ангел! — согласилась она, — ах, как бы мне хотелось иметь такого же ребеночка.
Мать-настоятельница сделала паузу, очевидно прикидывая, мог ли у кого-нибудь еще родиться столь же красивый ребенок, но смилостивилась и ответила:
— Не расстраивайтесь, моя дорогая, все впереди. Я уверена, при Вашей молодости у Вас еще будут дети. Моя невестка на десять лет старше Вас, но и она родила. А как мы боялись, хватит ли ей здоровья?
— О, у мадам дю Плесси прекрасное здоровье и цветущий вид, — воскликнул месье де Жанси, думая, что попал в нужный тон.
— Не скажите, месье, — запротестовала мать-настоятельница, — внешность обманчива. Но как я молилась за ее благополучное разрешение! И за то, чтобы родился мальчик! В таком возрасте лучше сразу обзавестись наследником. Родись девочка и все пришлось бы начинать с начала. Но мои молитвы Деве Марии, сотворили чудо. Приезжайте к нам в аббатство, Вам тоже поможет. Это особое место — дар королевы-матери Всевышнему за позднее счастье материнства.
Разговор зашел о чудесных случая рождения ребенка, когда, казалось бы, супругам стоило распрощаться с надеждой стать родителями.
— А какие чудесные были крестины! — старая маркиза вновь вернулась к любимой теме, — я часто вспоминаю. Его Величество был так добр к нам, что приехал лично. Во всем великолепии, со всей свитой. Церковь была убрана по-королевски. А облачение на служителях? Боже, никогда я не видела ничего подобного!
— Вы правы, мадам, — вставил граф де Жанси, — невероятная удача! И благое предзнаменование. Очень важно, кто является крестным. Можно сказать, половина карьеры уже сделана.
Старая маркиза услышала именно то, что хотела.
— Вы очень любезны, граф. Дай-то Бог, — и не без гордости заметила, — кстати, моего сына крестил сам кардинал…
— Мазарини?!
— Ах, нет! Великий кардинал! — и насладившись сдержанными возгласами восторга по этому поводу, продолжила, — заполучить его в крестные было непросто. Господин де Ришельё только взглянув на младенца, сказал нам с покойным маркизом: «Вот будущий маршал Франции». И ведь он оказался прав.
Свекровь была невыносима. «По какому праву она выставила на обозрение моего ребенка? Он что — мул на ярмарке?». Анжелика уже собиралась войти в гостиную и потребовать, чтобы нянька унесла младенца в колыбель, когда свекровь неожиданно воскликнула:
— Ах, вот и Вы, сын мой! Я как раз вспоминала Ваши крестины. И крестины нашего маленького Херувима.
Филипп сухо распорядился, обращаясь, по-видимому, к няньке.
— Унесите моего сына в детскую. Он устал.
На мгновение повисла пауза. Вновь вступила старая маркиза.
— Действительно, милочка, малышу пора спать. Как можно быть такой нерадивой?
Анжелика едва успела отступить в тень, чтобы пропустить спешащую Барбу.
— Вы уже покидаете нас?! — в голосе матери-настоятельницы звучало неподдельное удивление.
— Мне нужно ответить на срочное письмо, — сухо бросил Филипп и широкими шагами вышел прочь. У портьеры он чуть не налетел на жену. Молодая женщина густо покраснела, боясь, что маркиз выдаст возгласом ее присутствие, но он смерил ее взглядом и молча ушел.

Анжелика наконец вернулась к себе. Измученная бесцеремонностью старой маркизы и холодностью Филиппа, она нашла утешение в переписке с друзьями. Ответив Нинон и пообещав ей не поддаваться на уловки свекрови, она с удовольствием прочла остроумное послание мадам де Севинье и узнала последние парижские новости из пространного письма м-ль де Паражонк. Но вот на чью весточку маркиза дю Плесси никак не рассчитывала, так это капитана королевских мушкетеров. И тем не менее, оно оказалось в ее руках. Что еще замыслил любимец Двора? В какую интригу он решил ее втянуть на сей раз? Что ж, Анжелику ждало разочарование — после потока придворных сплетен, многозначительных намеков и куртуазных признаний, она обнаружила все ту же слезную просьбу о турецком халате. Неисправимый ловелас не забыл так же напомнить, как честно дрался за Даму своего сердца и серьезно пострадал, и, следовательно, смеет надеяться на исполнение своей маленькой просьбы. Что с ним поделать, — рассмеялась молодая женщина. Впрочем, Пегилену и правда досталось. Посмотрим, может быть ей и под силу осуществить его «маленькую мечту».

Филипп не показывался. От одного лакея ей удалось узнать, что хозяина видели на псарне, от другого — что в оружейной и, наконец, Ла-Виолетт, встретившийся ей в галерее, сообщил, что маркиз во флорентийских ванных комнатах, куда он сам и направляется.
Превосходно, — подумала Анжелика, — эта любовь кузена к омовениям весьма кстати. Мне хватит и четверти часа.
Она осторожно пробралась к покоям маркиза и отворила запасным ключом. Кажется, ей удалось проделать свой маневр незамеченной. Оставалось найти тот самый турецкий халат. Ей повезло, небрежно брошенная на кресло, шелковая мечта Лозена, предстала перед ней во всей красе. Требовалось лишь быстро измерить длину частей и набросать выкройку для портного. Принявшись за работу, Анжелика почувствовала, что ей что-то мешает. Письмо на дорогой бумаге, написанное тонкими чернилами, само оказалось в ее руках. О, она только заглянет и положит его на место. Послание было коротким, но довольно странным. Анжелике потребовалось дважды перечесть его, чтобы начать улавливать суть. Казалось, это отрывок из античной басни, где героями выступают боги Олимпа*. Главная роль почему-то отводилась бастарду почившего Зевса, который играл теперь первую роль, несмотря на законного наследника. Далее были описаны перемещения его посланников, с указанием того, какие земли будут ими заняты — и все это в столь же аллегорической форме. Что за несуразица? Кто мог это написать? И зачем оно прислано Филиппу? Молодая женщина ожидала прочесть что угодно — от любовных признаний до письма от кредитора, но не подобную нелепицу.
За ее спиной хлопнула дверь. Анжелика выронила письмо и обернулась — к ней быстрыми шагами приближался Филипп.
— Что Вы делаете в моей комнате?! Как Вы посмели?! — не дав ей подняться с колен, он резко толкнул ее к креслу. Анжелика, испуганная больше его яростью, чем внезапным появлением, напрочь забыла о странном письме, и лихорадочно придумывала оправдание своему появлению. Кто ему рассказал о просьбе Лозена?
— Филипп, это вовсе не то, что Вы подумали! — начала она. — Я все объясню!
— Нечего объяснять! — рявкнул он, нависая на ней. — Кто Вас подучил? Отвечайте!
— О чем Вы?! Я не понимаю!
Он схватил ее за плечи и затряс.
— Кто он?! Кому Вы должны это передать?!
— Мне больно! Пустите меня, пустите!
— Отвечайте! Кто он?! Вы скажете! Говорите!
Он обезумел, — мелькнуло в голове у Анжелики, — что ему наговорили? Откуда он узнал?
Придумывать что-то не было времени, и она сочла за лучшее сознаться:
— Это Пегилен де Лозен!
От неожиданности Филипп выпустил ее.
— Лозен… ?! Кто бы мог подумать.
Муж смотрел на нее странным, остановившемся взглядом.
— И как давно? Как давно это происходит? С начала кампании? — спросил он и, не дожидаясь ее ответа, пробормотал, — я должен был убить его на турнире, я это чувствовал. Чертов предатель!
Анжелика в ужасе смотрела на мужа. Что привело его в такое состояние? Что происходит? Но почему Филипп сказал — «с начала кампании»? Не с Фонтенбло? Неужели у него был повод подозревать ее в связи с Лозеном во Фландрии?! В конце концов, она ни в чем не виновата! И она горячо заговорила:
— Филипп, я клянусь Вам, между нами ничего не было! Вас ввели в заблуждение! Он меня даже не целовал! Он просто хотел такой же турецкий халат как у Вас! Умолял меня передать ему выкройку. В ту ночь мы услышали голоса в коридоре, я испугалась, что до Вас дойдут слухи и выпроводила его через окно. Больше ничего не было! Это правда! — и, судорожно сжав листок с незаконченным рисунком, она протянула его мужу. — Ах, я ничего не буду ему посылать, заберите его!
Маркиз стоял перед ней словно пораженный громом. Через секунду придя в себя, он вырвал листок и уставился в него. Но ее признание, как ни странно, не успокоило его, напротив, он побагровел.
— Что за …? Вы меня за идиота держите?! Маленькая дрянь! Какая выкройка? Что Вы несете? Прекратите лгать! Где шифровка?
— Я не понимаю! — повторяла Анжелика, пыталась вырваться из его рук. — Какая шифровка?! Пустите меня!
Письмо с античной басней, так удивившее Анжелику, наконец попалось маркизу на глаза. Он оставил жену и поднял пропажу. Убедившись в целостности послания, Филипп продолжил допрос.
— Вы успели переписать текст? — и поскольку молодая женщина замотала головой, настойчиво уточнил, — выучили наизусть? Как и где Вы должны передать его Лозену? Отвечайте! Отвечайте, черт Вас дери!
Он занес руку.
— Я не знаю, о чем Вы говорите! Я ничего не поняла! Какой Зевс? Что за бастард? Причем здесь Лозен? Я пришла только за выкройкой, клянусь Вам! — почти рыдала она.
Что-то в ее виде, вероятно, вызвало у него сомнение. Перестав трясти жену, маркиз строго спросил:
— Лозен не просил Вас найти это письмо?
— Нет! Разумеется, нет!
И поскольку ответом ей было недоверчивое лицо Филиппа, продолжила:
— Я бы никогда не согласилась! Залезть в Вашу переписку. Вы что же думаете, я могла что-то у Вас украсть?
— Даже ради маркиза де Лозена?
— Да какая разница для кого?
— У Вас большой опыт по части похищения чужих тайн, — процедил он, — впрочем, Вы могли не знать, что в письме. Женщины не умеют хранить секретов. Вас могли попросить переписать его, как о незначительной услуге…
— Кажется, это Вы держите меня за идиотку. Я бы не поверила ни в какую «незначительную услугу». Кто посмел бы просить меня о воровстве в собственном доме?!
По лицу Филиппа она поняла, что его гложут сомнения.
— Как мне поклясться, чтобы Вы поверили мне, — холодно поинтересовалась она.
— Клянитесь на распятии.
Анжелика подошла к старинному распятию на туалетном столике и произнесла слова клятвы. Это, наконец, успокоило маркиза. Он спрятал шифровку, тяжело опустился в кресло и заметил:
— Вы так неопытны. Снова стали марионеткой в чужой игре. Когда Вы научитесь не попадаться в паутину придворных интриг, мадам? И зачем только Вы полезли ко Двору…
Анжелика почувствовала обиду. Где он был, когда она познавала правила игры в Версале? И, видя ее неопытность, ни разу не предостерег ее. Ведь Франсуаза Скаррон говорила ей, что Филипп прекрасно осведомлен обо всем, что происходит при Дворе, но ни во что не вмешивается. Она поправила выбившийся локон и достоинством ответила:
— Я и не участвую в чужих интригах, месье.
Он цинично усмехнулся.
— А мадам де Монтеспан? Или это не Вас она использовала?
И, поскольку Анжелика молчала, уязвленная его тоном, он прищурился и уточнил:
— Вы хоть понимали, какую роль Вам отвели?
— Так Вы знали? — с горечью в голосе спросила она.
— Разумеется, знал. С тех пор как Его Величество даровал Вам личные апартаменты в Версале. Ни Вы первая, ни Вы последняя. Вы что же думали, их раздают за красивые глаза?
Понимая его правоту, молодая женщина смолчала. А ведь она искренне восприняла тот дар как жест извинения со стороны короля и радовалась ему как ребенок. Теперь уж всё кончено, еще во время последней военной кампании она приняла решение порвать все связи с прекрасной Атенаис.
— Вы знали и ничего не сказали мне, — уже утвердительно повторила она.
— Я же обещал Вам, что добьюсь, чтобы Вы покинули Двор, — процедил Филипп, думая о чем-то своем. — Глупо было бы помогать Вам там удержаться.
Пока он говорил, Анжелика мерила шагами комнату. Остановившись, она спросила:
— Вы правда подумали, что я могу по чьему-то поручению завладеть Вашими бумагами? Рыться в Ваших вещах? Обманывать Вас?
Маркиз не поднимал на нее глаз, но ей показалось, что он покраснел.
— Уходите, — буркнул он.
Анжелика поняла, что разговор окончен, и вышла.

Примечания:
* стиль шифровки взят у А.Дюма из "Красного сфинкса"

 Отправлено: 18.06.20 21:59. Заголовок: Слушай, а есть возмо..

Слушай, а есть возмолность в пдф или ворд все вместе почитать? Я набегами. Раз в три месяца. И не успеваю читать. А так распечетала бы и почитала бы все лето сразу. Может, мнение высказала бы какое. А то я после твоего дневника не воспринимаю больше Анж нормально. Очень уж понравился и урывками читать сложно
Особенно с моим личным дурдомом

 Отправлено: 19.06.20 11:10. Заголовок: Ariadna, так итогово..

Ariadna, так итоговой версии пока нет. Но! На фикбуке есть по главам и там можно скачать, кажется в пдф он дает. В шапке этой темы ссылка.
Мне были бы оч.интересны твои комментарии и предложения!

 Отправлено: 19.06.20 11:13. Заголовок: Я, кстати, в этом фи..

Я, кстати, в этом фике на стороне Анж, если можно так сказать. Реабилитирую ее для себя))

 Отправлено: 20.06.20 20:58. Заголовок: Глава 21. Смиренная монахиня

Глава 21. Смиренная монахиня

Обычно всё начиналось с мелочей.
Косой взгляд, пустое замечание, вздох: «Ах, моя несчастная племянница! О, мой бедный сын!», незаметные гостям, явственно ощущались Анжеликой, и били точно в цель. Внезапно молодая хозяйка узнавала, что распоряжения об обеде уже сделаны, а ее приказания отменены, общество могло собраться в гостиной или в саду, не дожидаясь мадам дю Плесси и даже букеты в зале, заботливо составленные Анжеликой утром, к вечеру бывали заменены на другие. «Не стоит благодарности, моя дорогая», — обычно отвечала мать-настоятельница на ее вопросы, — «Мне доставило истинное удовольствие помочь Вам. Вы же сами видите, что так лучше?». Анжелика не понимала, что ее останавливает, чтобы не выпроводить свекровь из замка, разругаться с ней или хотя бы урезонить.
Так и сегодня, в голубой гостиной всё началось с пустяка.
— Ах, это не слыхано! — воскликнула мать-настоятельница, картинно отбросив от себя письмо.
Анжелика, сидевшая рядом за пасьянсом, в ожидании обеда, поняла, что промолчать не удастся, и вздохнула из вежливости.
Старая маркиза продолжила как будто давно идущий разговор:
— Да, моя дорогая, этот мошенник хочет 35 тысяч ливров за роспись капеллы! Не слыхано! Если я сейчас откажу ему, едва ли нам удастся найти ему замену, и купол не распишут ко дню поминовения королевы-матери!
— Какой мошенник, тетушка?
— Миньяр! Мало мне было этих итальянских ваятелей, норовящих обокрасть французскую корону! Сколько упреков я претерпела от господина Кольбера! Нам даже пришлось изменить оформление балдахина. И теперь этот живописец, этот малевщик, смеет так дерзко оценивать свои услуги!
Анжелика начала подозревать, что свекровь ожидает от нее материального участия в ее бедах. «Дорого же мне обходится родство с семейством Плесси-Бельеров», подумала она и со вздохом предложила:
— Я могла бы Вам чем-то помочь?
Смерив племянницу, ставшую к тому же ее невесткой, недобрым взглядом, старая маркиза с достоинством ответила:
— Я не обкрадываю собственную семью, моя дорогая! Как Вы могли подумать, что я начну просить у Вас денег? Эти Ваши торговые дела слишком сказались на Ваших представлениях о принятом в обществе…
В груди молодой женщины начинала подниматься волна возмущения, но она сдержалась.
— Впрочем, — внезапно сменив гнев на милость, заметила мать-настоятельница, — Вы могли бы помочь мне с этим чудовищем (она указала на массивные деревянные счеты, позаимствованные у Молина)! Вы справитесь с ними гораздо лучше меня.
Анжелика, которая только что собиралась вступить в пикировку, дала тетке еще один шанс и взялась за счеты.
— Итак, — мать-настоятельница надела пенсне и погрузилась в бумаги обители, — посмотрим. Мадемуазель Л-н, единственная дочь графа Н. обманута женихом. Помолвка разорвана, невеста в слезах. Как он мог предпочесть этому юному чуду вдовицу с двумя детьми? Как Вы думаете? Чем эта непорядочная женщина — источник бедствия для очаровательной Л-н — могла привлечь столь блистательного жениха?
Анжелика, которой столь прозрачные намеки не приносили удовольствия, чуть надменно поинтересовалась:
— Это имеет какое-то отношение к росписи купола, мадам?
— Разумеется, имеет. А Вы думали, для чего я рассказываю об обманутых надеждах мадемуазель Л-н?
И поскольку ответом ей был недоуменный жест, милостиво пояснила:
— Что может утешить непрочное сердце, разбитое жестокостью грешной жизни? Лишь уединение в святой обители! Мадемуазель высказала робкое желание стать послушницей и ее благочестивая мать (моя старая подруга) не могла доверить свою нежную девочку никому другому, кроме меня. Мы списались — вереницы посланий, полных сердечных излияний, слов сочувствия и взаимной скорби. И моя протянутая рука помощи была принята. Девочку привезут через пару недель в монастырь. Это дает нам три с половиной тысячи ливров.
Анжелика, имевшая многое сказать по поводу «бедного разбитого сердечка» и «руки помощи», молча отбросила нужное количество костяшек.
— Продолжим, — старая маркиза вновь стала невозмутимой. — Герцог М. Старый греховодник, чуть не отдавший Богу душу прошлой зимой, но все же удержавший ее в теле, весьма обрадовался сему обстоятельству и дал обет отказаться от порочной любви и наконец жениться. Жениться-то он женился, но его мальчик при нем и не покидает теперь уже супружеский дом. Впрочем, герцог не был бы собой, если бы не трусил, нарушив святой обет. Чтобы искупить грехи, он вознамерился пожертвовать на святое дело и его духовник полностью поддержал его в этом благом намерении, — старая маркиза помахала чьим-то письмом с уже старческим почерком, — пять тысяч ливров, моя дорогая, — победоносно сообщила она.
Костяшки послушно переместились на счетах, показав 13 тысяч.
— Что у нас дальше, — мать-настоятельница перелистала с десяток писем, называя отдельные суммы: триста тридцать ливров от общества торговцев кожевенного цеха, пятьсот восемьдесят — от виноделов, четыреста тридцать — различные подати, которые имел право брать монастырь, завещание маркизы Д., еще тысяча ливров. Неизвестные пожертвования в церковный ящик…
Пальцы Анжелики послушно отсчитывали перечисляемые суммы. «А в таланте раздобыть деньги ей не откажешь», — с толикой какого-то уважения подумала новая маркиза дю Плесси.
Откинувшись на подушки, как после пешего паломничества во Святую землю, мать-настоятельница поинтересовалась:
— Так что же, душенька, сколько мы набрали?
— 28 тысяч двести тридцать ливров, мадам.
— Что ж, но мы забыли принца! Приплюсуйте еще пару тысяч, я займусь этим сегодня после обеда.
— Остается еще около пяти тысяч, — напомнила Анжелика, собираясь предложить от себя как минимум не меньше принца Конде.
— Ах, это пустяки, их пусть оплачивает этот увалень, господин Кольбер, а если ему вновь покажется это «слишком», пусть умерит претензии Миньяра. Одно то, что его допустили до обители, ставшей столь дорогой сердцу покойной королевы-матери (мать-настоятельница истово перекрестилась при этих словах) должно быть для него уже достойной наградой.
— Я могла бы поговорить с господином Кольбером, — заметила Анжелика, не без гордости, — он часто спрашивает моего мнения о торговых делах и, думаю, я могла бы с легкостью получить его аудиенцию по возвращении в Париж.
— Ах, оставьте! Он и так заплатит. Ведь речь идет о памяти королевы-матери. Впрочем, может быть Вы лучше найдете мне более сговорчивого живописца? Этот Миньяр несносен. Мне припоминается, кто-то из Ваших братьев промышляет художественным ремеслом?
Невинный взгляд старой маркизы из-под пенсне не мог обмануть Анжелику, и та холодно заметила:
— Вы верно осведомлены, мадам.
— Дворянин, подавшийся в ремесленники… — протянула мать-настоятельница, как бы пробуя слова на вкус. — Да, Вашим родителям было нелегко помочь детям занять подобающее их происхождению положение в обществе. О, времена! Что будет с нами дальше, если потомки старинных родов начнут расписывать холсты, забыв о своем предназначении?
— Быть может, в этом и состоит его предназначение, — сухо ответила Анжелика.
— Предназначение дворянина, моя дорогая, служить своему королю.
— Его Величество любит все прекрасное и очень ценит живописцев, превращающих потолки Версаля в произведения искусства. Месье покровительствует Салону. А Монсеньор? Его дом в Шантийи может посоперничать с королевским дворцом. Это тоже служение королю.
— Дворянин служит в армии, при Дворе или в церкви, а не с кисточкой и холстом! — наставительно заявила старая маркиза и, не удержавшись, добавила, — и не торгуя диковинками из Америк.
Анжелика, начавшая терять терпение, парировала:
— Все дело в душевной склонности, мадам. У нас с Вами разные вкусы. В Вашей семье, если мне не изменяет память, больше интересовались заговорами и Фрондой. Или Вы называете это «служением королю»?
Алиса дю Плесси-Бельер побагровела и открыла рот, чтобы возразить невестке, но их словесную дуэль, грозящую перерасти в нечто большее, прервало появление принца. Анжелика, пользуясь случаем, сделала реверанс монсеньору Конде и тетке и покинула гостиную.
На веранде маркиза столкнулась с сестрой.
— Что с тобой? Можно подумать, ты сцепилась с кем-то! Сядь и выпей воды, у тебя щеки горят.
Необычный тон Ортанс смутил молодую женщину. С тех пор, как уехала Нинон, ей почти не с кем было поговорить по душам. И сама не зная почему, Анжелика сказала:
— Это всё наша тетка. Норовит укусить меня. А я каждый раз борюсь с желанием расцарапать ее физиономию. Как будто мне мало обид Филиппа! Ах, Ортанс, эти Плесси превращают мою жизнь в сущий ад!
Прокурорша закусила губу, собираясь отвесить ядовитое замечание, но передумав, серьезно сказала:
— Да они всегда были такими! Разве ты не помнишь? Даже дядя, самый воспитанный из этого семейства. Зачем ты связалась с этой фамилией? Тебе нужен был громкий титул, Версаль и красавец Филипп? Ты получила то, что хотела — изволь платить. Анжелика, я не узнаю тебя, где твой бойцовский характер?! Я не собираюсь тебя жалеть! И не смей жалеть себя сама! Ты теперь маркиза дю Плесси. Это твой замок и, черт возьми, это твое право решать, кого ты будешь здесь терпеть, а кого нет!
— Почему я до сих пор терплю здесь тебя, ты не знаешь? — полушутя, спросила маркиза.
— Потому что с тех пор, как уехали мадемуазель де Ланкло и наши блистательные кавалеры, а наша тетушка завела здесь свои иезуитские порядки, ты совсем закисла. Так бы и дала тебе по щекам!
И увидев, как встрепенулась сестра, мадам де Фалло, с удовольствием хмыкнула и переменила тему:
— Так-то лучше! Кстати, когда твой муженек возвращается на войну?
— Через неделю, кажется. Он мне ничего не говорит.
— Да уж, не секрет. Я не знаю, что у вас происходит, но ты бы была мила с ним хотя бы на людях, для гостей. Наша тетка уже пыталась выведать у меня, почему он не навещает твою спальню.
— Ей-то какое дело?! — поразилась Анжелика.
— Может быть, я сошла с ума, но она хочет разрушить ваш брак.
— Ортанс, ты сошла с ума.
— Не скажи, сестрица. А еще, узнав, что мой муж прокурор, она интересовалась, основаниями для признания брака недействительным. Берегись ее! А лучше замани поскорее Филиппа к себе в будуар. Хватит жеманничать. При твоих прелестях, это не такой уж подвиг.
— Кажется, сейчас по твоим щекам пройдусь я, — полусерьезно пригрозила Анжелика.
— Только попробуй! Давай, собирай своих сорванцов, поедем к отцу. И пусть наши милые родственники перегрызут здесь друг другу глотки.
Никогда не думала, что от Ортанс может быть польза, — улыбнулась про себя повеселевшая маркиза.
Через час, трясясь в экипаже по проселочной дороге, сестры вновь обратились к воспоминаниям детства.
— Помнишь, — неожиданно проговорила Анжелика, — как они нагрянули к нам в Монтелу?
— Кто — они?
— Ортанс! Разумеется, покойный дядюшка с Филиппом!
— А… Как не помнить… Ох, и нищие же мы были. Вдоволь повеселили их своим видом.
— Да… но дядя восхитился глазами матушки. При нас с ней никто так не говорил.
— Покойный маркиз умел быть галантным, ну, а наш отец мало в этом смыслил.
— А помнишь, как ты первая сделала ему комплимент? И он посоветовал тебе стать жеманницей?
Сестры от души рассмеялись.
— Ох, и глупая я была!
Прокурорша мечтательно уставилась в окно, на заходящее солнце и добавила:
— А ведь именно мне наш прекрасный кузен подал руку, чтобы вести к столу. Помнишь?
— И что? — возразила Анжелика. — Ты сохранила это воспоминание на всю жизнь? Филипп просто хотел разозлить меня.
— А может, это потому, что его отец нашел, что у меня острый ум?
— Вовсе не поэтому. Просто ты старше.
— На один год! Тебе обидно, что дядя считал меня умнее!
— А я красивее! И женился Филипп на мне!
— Не будь у тебя денег, ни за чтобы не женился!
— А на тебе бы он не женился даже с деньгами!
— А я вцеплюсь сейчас в твою хорошенькую мордашку ногтями, как в детстве!
— А я…
Флоримон, Кантор и две юные Фалло, разомлевшие от жары и уснувшие по дороге, открыли глаза и с удивлением уставились на матерей.
Мгновенно одумавшись, сестры замолчали. Ортанс обиженно поджала губы, а Анжелика улыбнулась.
Карета остановилась у подъемного моста с ржавыми цепями, распугав куриц.
— Ну, здравствуй, Монтелу, — с грустной иронией пробормотала Ортанс, — давно не виделись.

Примечания:
*Пьер Миньяр расписал купол за 33 тысячи ливров (позже Мольер воспел его в поэме)

 Отправлено: 22.06.20 12:25. Заголовок: Глава 22. Срывая маски

Глава 22. Срывая маски

Надежды на сельскую идиллию в Монтелу закончились раньше, чем дамы отправились спать. Оказалось, что одряхлевший, как и его хозяин, замок просто не имеет достаточного количества покоев, чтобы разместить обеих дочерей с их детьми и прислугой.
— Ах, дорогой отец, — восклицала Ортанс, — отчего же Вы так и не позаботились привести в порядок большинство комнат? Ведь Ваши дела наладились.
— Но зачем, моя дорогая? — искренне удивился старый барон, — Вашей матери давно нет с нами, дети выросли и разъехались, а нам с тетушкой Пюльшери много ли нужно?
Все же была найдена одна большая, относительно чистая комната, ставшая временно детской, сестрам пришлось занять их бывшую спальню с все той же старинной кроватью, месье Ракан, единственный взятый мадам маркизой наставник мальчиков, занял комнату покойного Гийома, а слугам было велено позаботиться о себе самим.
Анжелика, остыв после схватки со свекровью, и лишившись привычного комфорта, начала задумываться о поспешности своего побега. Но возвращаться в Плесси в ночи было небезопасно, да и попросту глупо.
Мадам Фалло де Сансе, старательно натягивая ночной чепец, проворчала:
— Знала бы я, что здесь ничего не изменилось, ни за чтобы не поехала. Простыни хоть без дыр?
— Это же ты уговорила меня уехать! — возмутилась маркиза, — а теперь жалуешься.
— Мало ли что я сказала! У тебя самой голова на плечах. А, впрочем, я хочу спать, — она улеглась на своей половине, и, не поворачиваясь к сестре, буркнула, — надеюсь, наш прекрасный кузен не примчится в ночи и не вытащит тебя за волосы из постели.
От такого предположения Анжелика чуть не подскочила на кровати:
— С чего бы Филиппу это делать? — с вызовом поинтересовалась она, — да он и не заметит, что меня нет. А если и заметит, то ему все равно.
— Какая ты наивная! Ты же исчезла, не слова ему не сказав, бросила дом, гостей. Это вызов, моя дорогая. Говорю тебе, когда ты вечером не спустишься к столу, он рассвирепеет.
— Я сказала мажордому, что мы поехали в Монтелу.
— Только, что к ночи не вернешься, не сказала.
— Я сама решаю, что мне делать! С каких это пор я должна испрашивать разрешения у мужа? Если ты шагу не можешь ступить без своего прокурора, то у нас с Филиппом все иначе. При Дворе супруги живут каждый сам по себе, — в голосе маркизы дю Плесси зазвучали нотки превосходства.
— Ну посмотрим, как это ты живешь сама по себе, — ехидно усмехнулась Ортанс, — добрых снов!
Спать Анжелике расхотелось. Она злилась на сестру, но и сама начинала беспокоиться. И почему она не подумала, как маркиз расценит ее внезапный отъезд? И что ему наговорит старая маркиза? Наверняка, она постарается извлечь свою выгоду из бегства невестки.
За открытым настежь окном стояла теплая летняя ночь, кваканье лягушек на болотах соперничало со стрекотанием кузнечиков — все располагало ко сну, но сквозь эти звуки, начинавшей дремать молодой женщине чудился цокот копыт. Белый силуэт всадника остановился у подъемного моста, маркиз поднял голову и его взгляд, казалось, прожег ее насквозь.
Анжелика открыла глаза. «Это просто сон», —сказала она себе. Но против воли вспомнила, как собираясь в дорогу, была вынуждена выслушивать стенания Барбы.
Служанка панически боялась оставаться в Плесси.
— Вы уж простите меня, мадам, — всхлипывала она, — но Вы-то уедете, а с нами что будет? Господин маршал ведь каждый вечер заходит в детскую, посмотреть на нашего мальчика, уж мне не избегнуть! — и она истово перекрестилась. — Как в ту ночь, помните, мы все убежали в Монтелу, а Вас оставили. Как я терзалась, что Вы одна-одинешенька с ним! Как молилась за Вас! Возьмите меня с собой, мадам!
Брать к отцу еще и грудного младенца со свитой не входило в планы Анжелики, и она укорила служанку:
— Барба, прекрати! Возьми себя в руки! Это нелепо. Честное слово, Филипп — не дьявол во плоти, что он тебе сделает?!
— Ах, господин дю Плесии как зайдет, я и так цепенею! А если он начнет меня расспрашивать, я от страха языка лишусь.
Напомнив верной Барбе о том, что они знавали и более тяжелые времена и уверив ее в том, что ее страхи беспочвенны, Анжелика уехала.
Утро началось мирно с добротного завтрака кормилицы Фантины и ночные волнения почти покинули молодою женщину, как к полудню из Плесси прибыл лакей. Послание было кратким и не терпящим возражений. Избегая всякого приветствия, маркиз в одной фразе сообщал жене, что ждет ее дома к обеду.
Анжелика задумалась. Вернуться сейчас означало признать свое поражение, позволить Филиппу командовать ею. Оставив без внимание послание мужа, она собрала детей на прогулку в лес. Обед прошел своим чередом и общество собралось как прежде в темной зале Монтелу. Сестры рассказывали отцу о жизни в Париже, когда неожиданно пришло послание от аббата де Ледигьера. Не подав виду, что обеспокоена, маркиза дю Плесси уединилась в спальне.
«Да простит меня мадам, — еле разбирала она поспешно написанные буквы, — но умоляю Вас, возвращайтесь как можно скорее! Господин маркиз в ярости. И мы опасаемся, что его гнев может иметь для Вас поистине бесчисленные страдания. Поначалу господин маршал не придал Вашему отсутствию значения, и даже, когда Вы не спустились к обеду, он лишь спросил мажордома не возвращались ли Вы. К ночи Вы не вернулись, и господин маркиз уже посылал месье де Бюсси выехать к Вам навстречу, полагая, что в дороге что-то случилось, но господин Молин уверил его, что скорее всего Вы устали или кто-то из детей приболел, и Вы решили переночевать у отца. Должен Вас известить, что мать-настоятельница была весьма недовольна Вашим отъездом, по поводу чего весь вечер ей было, что сказать в гостиной. Утром Вы не появились, к тому же лакей, что возил Вам письмо, сообщил, что Вы и все домочадцы в добром здравии, но никакого ответа не дали. Мы боимся попасться на глаза господину маркизу. Умоляю мадам, возвращайтесь! Я бы никогда не посмел писать Вам это, но я опасаюсь, что Ваше открытое неповиновение супругу, приведет Вас к потере свободы, а нас, Ваших преданных слуг, обратит в полную зависимость от господина маркиза, что станет для нас настоящей катастрофой». Всегда преданный Вам и пр., аббат де Ледигьер.
Анжелика закусила удила. Ее свободолюбивый нрав не позволял ей подчиниться. Решено, они никуда не поедут, и если Филиппу это не по нраву, тем хуже для него. Она вернется завтра после полудня как ни в чем не бывало и встретит упреки мужа ледяным спокойствием. В конце концов, они неуместны. Этот мальчишка решил показать ей и своей матери, кто в доме хозяин? Что ж, этих Плесси ждет разочарование, маленькая маркиза Ангелов никогда не была послушной.
Вечером в Монтелу пришло третье письмо. На этот раз уже в нескольких строках Филипп извещал жену о необходимости сопровождать его мать в Ньельское аббатство. Карета старой маркизы прибудет в Монтелу завтра утром. В конце краткого послания Анжелика нашла постскриптум. Если по какой-либо причине требования мужа не будет выполнено, маркизу насильно сопроводят в Париж и заключат под домашний арест. Пасынки же маркиза останутся в Плесси под присмотром наставников.
Анжелика уже собиралась написать гневный ответ мужу, но поразмыслив и представив последствия открытого неповиновения, решила не противоречить. Она не сомневалась, что путешествие наедине со старой маркизой многое прояснит в сложившейся ситуации. Наказав Ортанс оставить Флоримона и Кантора в Монтелу с дедом и ни под каким предлогом не отдавать их маркизу, она села в карету с гербом рода Плесси-Бельеров.

Утро выдалось пасмурным, душным и унылым. К вечеру ждали грозу. Трясясь в карете по проселочной дороге, Анжелика изнывала от скуки. Не зная, чем занять себя, она принялась украдкой наблюдать за теткой. Про себя, молодая женщина называла свекровь Екатериной Медичи — такая будет горячо сжимать вас в объятиях и клясться в любви, уже подсыпав яд вам в бокал. По тому, что старая маркиза говорила, никогда нельзя было понять, была ли она искренна или играла с вами, о чем она думала на самом деле и что стояло за ее любезностью.
Солнечный свет, просачиваясь сквозь низкие облака, создавал тончайшую, словно дымку, вуаль на лице настоятельницы, сглаживая острые углы. Алиса все еще была красива. Точеные черты лица, лилейно-белая кожа, оттененная черной одеждой, царственный взгляд, худые, длинные пальцы. У маркизы была несколько театральная манера держать голову — казалось, что она снисходила до собеседника. Настоящая аристократка.
С трудом перенося присутствие тетки в замке, Анжелика следила взглядом за ее хрупкой фигурой, изысканной медлительностью движений, магией неподвижного, как у змеи взгляда, в минуты, когда старая маркиза задумывалась. И поневоле любовалась ею.
Между матерью и сыном не было заметного внешнего сходства, но это отстраненное превосходство, эта меланхоличная красота греческой статуи, эта театральность поз и вальяжность движений безошибочно позволяли угадать их родство.
«Странно, я раньше никогда не замечала, как сильно Филипп похож на нее», — подумала Анжелика.
Молчание затянулось. Обе женщины пристально смотрели друг на друга, и, да, Анжелика почувствовала это, взгляд Алисы дю Плесси-Бельер был взглядом соперницы.
— Вы красивы, — наконец выговорила старая маркиза. Это не был тон, которым делают комплимент, нет, только холодная констатация факта, все равно, что сказать: «Ваза разбилась».
— Звучит, как упрек, — заметила Анжелика. Спокойный, взвешенный тон старой маркизы избавил ее от необходимости излишних реверансов.
Алиса улыбнулась одними губами, вздохнула и сменила тему:
— Я давно хотела Вам сказать… Видите ли, моя дорогая, титул маркизы дю Плесси-Бельер накладывает на Вас ряд обязательств.
— Вы считаете, я не справляюсь с ними? — поинтересовалась молодая женщина, и сердце ее забилось: «Кажется, началось! Тем лучше».
— Не обижайтесь, дорогая. Поймите, во мне говорит мать! Я боюсь, что мой сын из деликатности и нежных чувств к Вам, опасается расстроить Вас даже намеком на недостойность Вашего поведения. Но Вы для меня всё равно что дочь, и я считаю своим долгом указать Вам на это. Вы — не светская женщина. Увы! Вы говорите то, о чем думаете, искренне смеетесь, я всегда вижу по Вашему лицу, если Вы недовольны или устали. Вы не умеете скрывать своих чувств, мадам, и выставляете их напоказ! А быть благородной дамой означает нести себя, как обязывает Ваш титул.
«Подумать только, тетка обвиняет ее в нежелании быть лицемеркой! «Материнские чувства» — ха! Неужели Алиса думает, что я настолько глупа?! Или это искусное нападение? Ей хочется войны? Что ж, она ее получит».
— Я не собираюсь быть беспринципной лицемеркой! — вскинула голову Анжелика. — Моя жизнь нравится мне такой, какая она есть. Во всяком случае, мне нечего стыдиться.
— Нечего стыдиться? Вы не сможете жить при Дворе, — констатировала Алиса, — Честное слово, дорогая, с Вашими мещанскими привычками Вы вечно попадаете в неловкое положение! Почему, к примеру, Вы все время зовете Вашего мужа по имени? Он не пастушок, а Вы не белошвейка…
— Что плохого в том, чтобы называть собственного мужа его именем?! — Анжелика начинала терять терпение.
Старая маркиза не ответила и тонко улыбнулась.
— А Вас называют Безделицей. Кажется, это милое прозвище принадлежит Его Величеству? Король благоволит к Вам, не так ли?
— Не больше чем к другим дамам Двора, которым он оказывает знаки внимания.
— Знаки внимания? Личные покои в королевском дворце с очаровательным «для»? Много ли дам может похвастаться такими «знаками внимания» со стороны короля?
Анжелика предпочла пропустить вопрос тетки мимо ушей.
— Говорят, что Его Величество находит Вас оригинальной. Как он нашел Ваш адюльтер с главным Дон Жуаном Двора? Господи, Вы были так неловки, что умудрились выставить себя вместе с любовником на всеобщее обозрение!
Анжелика вспыхнула. Да, стены монастыря не смогли скрыть от монахинь новостей светской жизни.
— Не с Вашей славой альковных побед, мадам, призывать меня к целомудрию!
— Между нами есть некоторая разница, раз уж мы столь откровенны. Мои связи никогда не вредили карьере маркиза. А Ваше поведение привело к опале, тюрьме и ссылке мужа!
Близился полдень, духота сгущалась. В висках у Анжелики стучало. Их разговор больше напоминал словесную дуэль: выпад — парирование удара, снова выпад. Молодая женщина перешла в нападение:
— А Вам не приходило в голову, что сам Филипп был повинен в тех неприятностях, что с ним случились?
— Соблаговолите объясниться, мадам!
— Извольте! Известно ли Вам, мадам, что король неоднократно требовал от маркиза больше заботиться о моем хорошем расположении духа? Но, поскольку у маркиза невозможный характер, как говорил мне Его Величество при личной встрече, он постоянно пренебрегал королевским наказом!
Старая маркиза сощурилась и поинтересовалась вкрадчивым голосом:
— Невозможный характер? Какие занятные темы Вы обсуждаете с королем, мадам. И в чем же, позвольте узнать, заключается королевский наказ?
— Вести себя с женой, как подобает дворянину.
— Иначе говоря, чаще наведываться в Вашу спальню, не так ли? А Вам, в свою очередь, не приходило в голову, что всему виной Вы и Ваша холодность, мадам? Ах, оставьте меня! Ах, не трогайте меня! Даже не рассчитывайте, мой дорогой! Ваш муж — дворянин, а Вы верно, связавшись с мещанами, забыли об утонченности светской жизни. Не удивлюсь, если мой сын скучает в супружеской постели!
Анжелика задохнулась от негодования. И эту версию их брака представил ей Филипп? В таком случае они оба безумны! Срывающимся от гнева голосом, она осведомилась:
— Прелестная картинка. Позвольте узнать, что еще поведал Вам мой муж о нашем браке?
— О, я достаточно пожила на этом свете, чтобы самой не догадаться обо всем! И мне нет нужды расспрашивать сына о таких подробностях. Впрочем, о начале Вашей жизни, точнее о причинах, побудивших его отвергнуть блестящую партию и связаться с шоколадницей, я кое-что знаю. Не стойте из себя праведницу, дорогая, Вы — подлая шантажистка!
Анжелика на секунду обмерла, но вспомнив подслушанный разговор в гостиной, немного успокоилась. Чтобы сбить старую маркизу с толку, она изобразила волнение:
— Я Вас не понимаю, мадам!
— Всё Вы понимаете, девственница с двумя детьми! Я говорю о ребенке. Ловко Вы женили моего сына на себе! Вам повезло, что для него честь фамилии — не пустой звук.
— Сколько можно вспоминать прошлое? Сейчас все получили свое и счастливы — Филипп получил сына, я — вернула себе имя. Ничего не изменишь.
— Нет, мадам, не все счастливы. И в первую очередь — мой сын! И Вы ошибаетесь, считая, что ничего нельзя изменить. Не так уж это и сложно поместить Вас в монастырь и освободиться от брачных уз. И это еще не самый печальный финал для Вас, моя дорогая, поверьте!
Первой мыслью Анжелики было — тетка сошла с ума! Филипп никогда не пойдет на это. Было время, когда угроза провести свои дни в монашеской обители витала над ней, но сейчас, когда они стали жить вместе — это просто смешно. Но ей угрожали! Самым беззастенчивым образом! Насколько реальна была опасность? Уж не старая ли маркиза была одной из преданных соратниц Фуке? Не в ее ли замке затевался заговор? Не она ли бестрепетной рукой была готова подослать малолетнему королю яд? Мать Филиппа была немилосердным, безжалостным врагом.
Кровь ударила молодой маркизе в лицо:
— Я слишком долго была примерной невесткой, мадам! — голос Анжелики дрожал от гнева. — Так вот, с этого момента я запрещаю Вам, слышите, запрещаю вмешиваться в дела моей семьи! Мои отношения с мужем Вас не касаются. Мне нет дела до того, почему Филипп ненавидит Вас, по всей вероятности, у него есть на то веские причины. Но если он женился на мне, и живет со мной в браке и в одном доме, это означает лишь одно — он считает меня достойной быть его супругой и носить его титул! Вы же, Вы отравляете всё, к чему прикасаетесь! Я оставлю Вас в Ньельском аббатстве, кайтесь, сколько Вашей душе угодно. Но помните, я не пробуду с Вами под одной крышей больше ни дня. Как только Вы вернетесь в Плесси, Вы уедете обратно в Париж. И не смейте, слышите, не смейте, даже приближаться к моим детям! Или я, клянусь, я убью Вас.
Насладившись произведенным эффектом, Анжелика чуть тише добавила:
— Вот увидите, тетушка, Филипп не будет мне противоречить.
Старая маркиза поднесла руку к горлу и внезапно потеряла сознание. В этот момент карета остановилась во дворе монастыря, дверца распахнулась:
— Госпожа маркиза, госпожа настоятельница, мы так рады… Что? Что случилось? Помогите! Воды! Скорее!
Старую маркизу осторожно понесли в комнаты, вокруг нее суетилось по меньшей мере пятеро человек. Анжелике ничего не оставалось, как последовать за теткой. Навстречу им, спешил взволнованный настоятель. Именно в этот момент, Алиса открыла глаза. Увидев у своего изголовья невестку, она, побелевшими губами довольно отчетливо прошептала:
— Бог простит Вам Ваши грехи, мадам. Я буду молиться за Вас. И за спасение моего сына.
Столпившиеся вокруг «умирающей» монахи, с опаской посмотрели на молодую маркизу. Да, Алиса дю Плесси-Бельер была опасной соперницей.
***
Вопреки опасениям старая маркиза не умерла. Напротив, она довольно быстро очнулась, и монастырский лекарь заверил мадам дю Плесси, что жизни ее родственницы ничего не угрожает. Правда, ей всё же стоит задержаться под сенью обители на пару дней, прежде чем отправиться в обратный путь. Поручив тетку заботам настоятеля, и щедро пожертвовав на нужды аббатства, Анжелика вернулась в Плесси.

 Отправлено: 27.06.20 11:03. Заголовок: Нашла, как скачать н..

Нашла, как скачать на фикбуке. Если склероз не подведёт, скачаю нс комп и распечатаю

 Отправлено: 27.06.20 23:57. Заголовок: Ariadna пишет: Нашл..

Ariadna пишет:
[quote]Нашла, как скачать на фикбуке
Пиши впечатления!

 Отправлено: 28.06.20 15:02. Заголовок: Psihey, прочитала но..

Psihey, прочитала новые главы и поняла как я соскучилась о вашим работам! Мадам дю Плесси старшая вышла отлично, мне очень понравилась ее хозяйственность. А то у Голон все дамы вечно вокруг Анж хороводы водят, от Нинон де Ланкло до монашек из Канады. А тут такая самодостаточная дама! Причем, она может себя считать хорошей и заботливой матерью!
Сначала меня удивило отказ Анж вернуться в Плесси. Она конечно упрямая, но под упрямством должны быть какие-то причины. Подколки свекрови как то не тянут на причины обиды. Складывалось впечатление, что все вокруг взрослые (Филипп, Ортанс, Алиса), одной Анжелике пять лет. Но потом я подумала, что объяснение пожалуй есть. Она только что была представлена в глазах Филиппа в неудачном свете: он застал ее шарящей по его карманам, ей пришлось жалко оправдываться, говоря какие-то неубедительные фразы про Лозена и халат. Выглядит она в глазах Филиппа не очень. Нужно срочно восстановить самоуважение. А для этого надо его внимание переключить. Чем подозрительно смотреть на жену-карманницу, пусть он психует из-за того, что она сбежала из дому. Одно вытеснить другим. Это вполне в духе Анжелики, которая и наивна и находчива одновременно.
А вот послание писем от Филиппа меня удивило. Это больше в духе короля писать письма с предложениями вернуться, а Филипп, если бы был взбешен, то прискакал бы сам на коне за ней, а если ему пофиг, то и пальцем бы не пошевелил. Анжелика своим демаршем в Монтелу именно первое хотела вызвать. Мне так видится. А Филипп бы скорее всего не приехал, не тот повод. Письмо же могло быть написано, но старой маркизой. И Анжелика, прочитав сквозь строки желание Филиппа, могла бы поехать в аббатство с его матерью.

 Отправлено: 28.06.20 20:48. Заголовок: :sm19: Olga пишет: ..

Olga пишет:

цитата:

Она конечно упрямая, но под упрямством должны быть какие-то причины

Но ею пытаются командовать, а она никогда этого не переносила и делала вопреки. Плюс в Плесси ей стало неуютно, самоуважение по всем фронтам (еще же и старая маркиза) поколеблено.
В старой версии было не 2 письма от Филиппа, а только одно - последнее. И я хотела так оставить, но оно получалось какое-то немотивированно безапелляционное, без предыстории. Хотя Вы правы, что это не в характере Филиппа. Поначалу, я хотела примчать его в ночи в Монтелу - как ей снится, но не придумала, что с этим делать дальше - ну примчался и ...?
Возможно, действительно, второе письмо должно прийти от маркизы с намеками на то, что открытое сопротивление закончится ее "арестом". Спасибо за идею!

 Отправлено: 28.06.20 20:52. Заголовок: Olga пишет: а если..

Olga пишет:

цитата:

а если ему пофиг

А почему ему пофиг? Мне кажется, такой фортель жены, такое открытое пренебрежение домом, ролью хозяйки, когда мать и так пилит, что она такая-растакая нехорошая, должно его выбесить, нет?

В письме же было не предложение вернуться, а приказание вернуться.

 Отправлено: 28.06.20 22:51. Заголовок: Psihey пишет: Мне к..

Psihey пишет:

цитата:

Мне кажется, такой фортель жены, такое открытое пренебрежение домом, ролью хозяйки, когда мать и так пилит, что она такая-растакая нехорошая, должно его выбесить, нет?

Ну Филипп не маменькин сынок, слова Алисы вряд ли его задевали, скорее он их мимо ушей пропускал. Все же нынешний демарш Анж это не королю нахамить или без приглашения в Версаль заявиться. Гостями-мужчинами Филипп мог сам заниматься, а дамы пусть себя сами займут, кроме того есть старая маркиза. Думаю. что он скорее бы не повелся на провокацию Анжелики и не помчался бы разгневанный в Монтелу.
Psihey пишет:

цитата:

Возможно, действительно, второе письмо должно прийти от маркизы с намеками на то, что открытое сопротивление закончится ее "арестом".

Рада, если идея пригодится. Анжелика ведь хочет не ссориться с Филиппом, а вернуть его внимание. Дерзкое поведение у нее вполне уживается с готовностью залечь под него. Помните, как она ему сказала "Одна капля нежности с вашей стороны, и наши встречи станут для меня очарованием". А то что она почувствовала себя неуютно, да, согласна после истории с халатом. Плюс сестра, плюс свекровь.
И еще. Ведь в романе она в их последней сцене спрашивает у Филиппа когда же вы вернетесь. Потом назван Плесси. То есть как бы получается, что через некоторое время Плесси должен восприниматься как место, где они были в чем то счастливы и куда хочется вернуться.

 Отправлено: 06.07.20 23:19. Заголовок: Вечером в Монтелу пр..

Вечером в Монтелу пришло третье письмо. На этот раз от матери маркиза. В столь не характерном для нее кратком послании, свекровь извещала мадам дю Плесси о своем желании посетить Ньельское аббатство и выражала непреклонную уверенность в том, что невестка будет ее сопровождать. Если по какой-либо причине мадам не сможет составить компанию матери-настоятельнице, то ее уединение в Валь-де-Грасс не позволит маркизе дю Плесси-Бельер присоединиться к осенним празднествам в Версале. Пасынки же маркиза останутся под его опекой, будучи порученными наставникам.
Анжелика насторожилась. Неужели ей вновь угрожали заточением в монастырь? И как Филипп собирался это устроить? Снова выкрасть ее ночью? Анжелика уже собиралась написать гневный ответ, но поразмыслив и представив последствия своего открытого неповиновения, решила не противоречить. Она не сомневалась, что путешествие наедине со старой маркизой многое прояснит в сложившейся ситуации. Наказав Ортанс оставить Флоримона и Кантора в Монтелу с дедом и ни под каким предлогом не отдавать их маркизу, утром следующего дня она села в карету с гербом рода Плесси-Бельеров.

Вот так переписала)