Форум

Отдельно выложу и буду дописывать, а то в общей теме неудобно искать
Пояснения:
Марс - он же маршал, он же маркиз дю Плесси
Капеллан - аббат Каретт, личный духовник маршала
Отец-настоятель - месье де Бюсси, начальник личной охраны маршала
Антуан - шевалье де Меррей, второй личный адъютант маршала
Ла-Виолетт - камердинер маршала, он же Фиалка
Молин - управляющий
Шоколадница - она же Маршальша, она же маркиза дю Плесси, жена
Принц - принц Конде, он же Монсеньор
Сушеная треска - м-ль де Ламуаньон, несостоявшаяся невеста маршала
Херувим - он же Шарль-Анри, первенец маршала

Жизнь Люсьена де Ламюльера, рассказанная им самим Печатается с сокращениями.
Скрытый текст

***
***
Триумфальный въезд в Париж откладывается.
***
Триумфальный въезд в столицу омрачен содержимым ночного горшка, вылитым прямо перед нами. Не этого, ждал я от тебя, Париж, не этого.
***
Отрекомендовался Монсеньору принцу. Приложился к ручке. Вручил верительные грамоты от дядюшки. Проэкзаменован на знание великих битв. Кажется, неплохо справился. Велено зайти в конце недели.
P.S. Монсеньор похож на орла.
***
Предоставлен сам себе. Познаю Париж. Познакомился с кокоткой Мари. Не впечатлен.
***
Только что из Бургундского отеля. Руки дрожат! Голова в огне. Видел ЕГО! В ложе. Укротитель Норжена! Победитель Сен-Готарда! Маркиз дю Плесси-Бельер! Маршал Франции! Чистый архангел. Взгляд – лед. Спать не могу! Думать не могу! Чертовски прекрасен! Чертовски!
P.S. Как бы я хотел служить ему!
***
Все-таки я счастливчик! Был у принца Конде. Представлен маршалу! Монсеньор:
- Возьмите адъютантом этого мальчика, Плесси. Не пожалеете. Весьма смышлен.
- Посмотрим-посмотрим.
***
Небо мне улыбнулось! Только что зачислен личным адъютантом! Не могу дышать! Слезы в глазах. В обморок не упал – Бог милостив.
***
Познакомился с начальником личной охраны, месье де Бюсси. Суровый аскет. Чистый Отец-настоятель! Второй адъютант Антуан де Меррей – красивый мальчик, но слишком заносчив.
***
Вхож в дом Марса. Жизнь налаживается. Раздобыл маленький портрет! Ла-Виолетт - волшебник.
***
Кстати, о Ла-Виолетте. Гаргантюа собственной персоной, вышедший из под пера Рабле! Но как же ловко этот верзила поправляет манжеты и закалывает булавки! Что моя скромница-белошвейка.
***
Хм... Оказывается, Фиалка ловко закалывает не только булавки. Не верите - спросите бродяг ночного Парижа.
***
Исповедовался духовнику маршала. Тут и придумывать нечего - Капеллан. Глядит совиным взглядом. Говорит, что я невинен как агнец. Перед сном любовался на портрет. Само совершенство!
***
Упражняюсь в любовной лирике. Читал Овидия. Каждый любовник солдат, и есть у Амура свой лагерь. Меня и к солдатам, и к любовникам причислить сложно. Жалкая моя жизнь.
***
Зря доверился Антуану – случайная связь!
<….>
***
Дамы смотрят маршала так, слово он – пирожное. Хотя некоторым из них кусать его решительно нечем. Это просто не прилично!
***
Маршал женится! Рыдал два часа. Писал прощальное письмо. Апокалипсис настанет через дав месяца. Решение окончательное. Долги не дают никаких вариантов. Думаю утопиться.
***
Сегодня в Тюильри видел нашу невесту. Апокалипсис отменяется. Топиться передумал. Служба зовет в Сен-Жермен. Подробности вечером.
***
Только что из Сен-Жермена. Весь в делах. Докладывали королю. Маршал пробыл у Его Величества с четверть часа. Потом Совет. Два часа кряду подпирали с Антуаном стены, заодно обсудили невесту. Я стою за маленького кузнечика, шевалье – за сушеную треску. А отец у нас президент Парламента Ламуаньон - дворяне мантии. Фи! Никогда не женитесь, друзья мои! Никогда!
P.S. Антуана не простил. Планирую мстить.
***
Вчера забыл записать. Его Величество царственен и строг на людях, но сердечен в узком кругу. В хорошем настроении зовет нашего маршала Марсом. А что? Ему идет.
<...>
***
Невеста изменилась! Ничего не понимаем! Какая-то Шоколадница! ШОКОЛАДНИЦА! Ла-Виолетт молчит. Капеллан забился в нору. Молин суетится. Все попрятались. Отец-настоятель велел исчезнуть.
***
Подольстился к Ла-Виолетту. Маршал в ярости. Нет, не так. Маршал в ЯРОСТИ! Думали, придется пускать кровь. Обошлось. Ничего не понимаем!
***
Антуан считает, что она интригантка! Любовница принца Конде, принца Ришмона, маркиза Монтеспана, маркиза Лозена и какого-то Одиже. Что мы забыли в ее постели?
P.S. Двое детей.
***
Думали с Антуаном мирить маршала с Сушеной треской. Получили нагоняй от Отца-настоятеля. Ла-Виолетт сказал, что все тщетно. Капеллан в своем репертуаре - мы все умрем. Молин метет хвостом – Старая лиса.
***
Маршал совершенно спокоен. Были призваны лично. Провели чудных два часа. Любовался чеканным профилем. Парил на облаках и ел амброзию. Жизнь прекрасна!
P.S.Тема женитьбы не поднимается.
***
Маркиз отбыл в Плесси.
***
Оказывается, за эти дни маршал успел жениться! Уже в Париже. Новоиспеченная маршальша осталась вышивать в провинции - самое место.
***
Перед Советом заезжали с Марсом к прекрасной Нинон. Первый раз у куртизанки. Держался в тени, не высовывался. Маршал мало говорит, но ему и не нужно. Звезды сошлись - сумел обратить на себя внимание м-ль де Ланкло удачной остротой. Ваш мальчик прелестен, маркиз – это она обо мне. Привозите его еще. Таял, словно масло на солнце.
***
Позже в карете у нас состоялся разговор о красоте. Записал по памяти. Привожу его полностью, ибо есть над чем подумать. После пережитого триумфа, я в воодушевлении высказался о молодости мадемуазель де Ланкло и ее удивительной красоте. Гадал, сколько же лет нас с ней разделяет, но маршал неожиданно осадил меня.
- Во-первых, шевалье, никогда не спрашивайте о возрасте женщины - ни ее саму, ни тех, кто может ей это передать. Наживете врагов. Во-вторых, Вы ошибаетесь – мадемуазель давно немолода. Ей 46 лет.
- Невероятно! Ведь она так красива! – поразился я. – Значит, время над ней не властно?
- Только не вздумайте преподнести ей подобный комплимент! – рассмеялся Марс. - Прекрасная Нинон не любит думать о своих годах. Как и всякая женщина, полагаю. Стареть не хочет никто.
И подумав, добавил:
- Старость – гораздо большая трагедия для тех, кому есть, что терять, чем для всех остальных. У всех нас с возрастом уйдут силы, азарт, быстрота мысли, но красивый человек потеряет намного больше - часть самого себя.
- Часть самого себя? – переспросил я, не понимая, к чему он ведет.
- Ну да, мой мальчик. Вот представьте, была красавица, и … годы утекли, она увяла, и нет уже никакой красавицы. А кто остался, кто глядит на нее из зеркала? Она ли это?
Я стал серьезен:
- А что Вы сами собираетесь делать, когда перестанете быть красавцем?
- Хм… Интересный вопрос. ... Я еще не решил, - и он тонко улыбнулся, глядя в окно кареты.
- Потому что Вы не перестанете быть им, даже когда Вам исполнится семьдесят лет! – нахально заявил я.
- Бросьте, Люсьен! Лесть Вам не к лицу, – запротестовал Марс и, помолчав, добавил. – Скорее всего, я буду избавлен о такой задачи.
- Почему же?! Неужели Вы хотите умереть молодым?! – я был поражен и возмущен одновременно.
- Что значит, хочу? Быть маршалом, мой друг, и надеяться встретить старость – не это ли легкомыслие?
***
Маршал на праздниках в Версале. Можно передохнуть.
***
Передохнуть – как же! Вот это новость! Наша шоколадница явилась в Версаль! Вот так просто, средь бела дня заявилась ко Двору и прямо пред ясные очи монарха. Даже не будучи представленной! Я, грешным делом, думал, что Маршальша еще в Пуату. Но нет, что за строптивая женщина! Не успел Марс отделаться от жены, как она помчалась за ним в Париж, а оттуда в Версаль. Черти ей пятки жгут, и что ли?
***
Антуан вне себя, прибежал ко мне с этой вестью под вечер. Отправились с ним прогуляться по тавернам. Заодно послушал подробности. Явиться-то она явилась, а вот что сказать королю – не подумала. Де Меррей говорит, присела в реверансе и молчит. Какая неловкость! Медведь в посудной лавке. Наш маршал кое-как выкрутился, и даже ее не прибил. Досадное упущение, я считаю.
***
<…>
***
Призван оказать услугу. Всегда рад. Задача произвести рекогносцировку на местности. Найти самый ближний к Версалю женский монастырь. Вроде справился. Монастырь августинок в Бельвю – прекрасная позиционная точка. Не пойму только, зачем? Молиться они, что ли, собираются перед охотой?
***
У Ла-Виолетта какое-то важное поручение, так что на ночной вылазке при Марсе я. В черных масках и плащах. Какая таинствнность! Я выглядел интригующе! Видела бы меня сестренка Мадлон! Но только месье маркиз умеет так носить простой черный плащ – на него оборачиваются на улице!
***
Ах, вот куда мы! Посетили бордель для избранных. Первый раз в таком месте. У маршала очень красивая женщина, подала вино и поцеловала ему руку, сказала, что хозяин волен делать с ней всё, что ему будет угодно. Боже мой, боже мой! Беспутная женщина. Как она кричала! Да, это Вам не Сушеная треска, и даже не Маршальша. Мне досталась рыженькая с веснушками - какое унижение! Сколько можно дразнить меня этими отвратительными отметинами. Чертовка мне, – «Какой Вы, сударь, Лисенок! Чувствую, мы поладим».
***
Вышли, а нас поджидает Отец-настоятель! Дважды унижен. Неужели я не могу сопровождать маршала по ночному Парижу? У меня что, нет шпаги?!
***
Не успел прийти в себя, стук в дверь. Гримо мне – там внизу маршал дю Плесси-Бельер, требует Вас немедленно. Маршал? Сам? Ко мне? Ночью? Чуть не побил Гримо. Помилуйте, говорит, какая ночь, уже светает! А вроде только прикрыл глаза...
Кое–как обмундировался, и вниз – точно маршал! Стоит и загадочно улыбается:
- Очнулись, наконец? Торопитесь, шевалье, некогда спать, служба зовет.
Как же мне плохо! И чего это он такой веселый?!...
***
В карете немного соснул.
Открываю глаза. Святые угодники! Тот самый монастырь августинок! Вот история! Приехали, значит, молиться. Попробовал объяснить Марсу, что пока не готов очистить душу. И про себя думаю - как бы не очистить желудок.
Смеется в ответ:
- Вам и не нужно. Есть у нас, кому каяться. А Вы, Лисенок, обождите меня пока здесь.
Лисенок!!! Почему?! Ну почему он это запомнил?! Антуан-то у нас Красавчик. Видно, я родился под темной звездой...
***
Только ушел маршал, бежит Фиалка. Что за черт?? Этот-то откуда? Светится как рождественская елка:
- То же, месье Ламюльер, приехали грехи замаливать? Хорошее дело.
Место обязывает, даже не треснул его.
***
Только задремал, как вернулся наш Марс. Вроде с богомолья, а такое впечатление, что опять из борделя…
***
Ах, вот зачем меня вытащили из постели! Марс получил назначение в Пикардию. Отбывает сразу после празднеств инспектировать состояние наших войск и фортификаций. Видел месье де Лувуа, записал все поручения в точности. Даст Бог, управимся, недели за две.
***
Ха-ха-ха! Нет, маршал бесподобен! Фиалка не выдержал, посвятил меня в интригу. Это Маршальша кается в монастыре! Ну, или осыпает нас всех проклятиями – что ей больше по вкусу. Визит в Версаль вышел ей боком. То-то будет веселье, ведь она планировала повторить свой демарш сегодня на охоте. Но не думаю, что монашки ее отпустят.
***
Дьявольские происки – не иначе. Шоколадница к вечеру явилась на охоту! Как? Ничего не понимаю! Но разбираться некогда, еду в Париж – завтра в министерство, надо готовиться к отъезду.
Да, маршалу будет не до веселья.
***
Главная новость в министерстве – вчера наша Маршальша имела двухчасовую аудиенцию у Его Величества и осыпана милостями. Табурет, правда, пока не получила – есть в мире справедливость.
Ох, и зол же будет Марс…

***
Инспектируем Пикардию.
***
С моей легкой руки личные мушкетеры маршала зовут месье де Бюсси Отцом-настоятелем. Лишь бы он не узнал. Я же любя!
***
Продолжаем месить грязь в Пикардии. Третий день не бреюсь. Погода уныла, люди безрадостны. Наш Марс раздает всем на орехи направо и налево. Никто даже не сопротивляется, покорны как овцы. Скорей бы в Париж!
***
Одному Ла-Виолетту всё нипочем. Пьет вино и балагурит, пока мы таскаемся по смотрам. Развлекал нас с Антуаном историей о том, как в прошлую кампанию гонялись за монашками по всему монастырю. Хохотали до колик. Что за рассказчик! Мне бы так.
П.С. Плут где-то раздобыл миндальное печенье – тайная страсть Марса. Надо запомнить.
***
От скуки думал засесть за мемуары. Дальше третей строки не пошло. Видно, не мое.
***
Нам тоже досталось. Отчет в военное ведомство не готов. Пролил чернила на донесение. Антуан порвал карту. Ла-Виолетт и тот промахнулся – порезал с утра щеку маршалу. Капеллан сунулся под горячую руку. Попрятались. Дрожим. Зализываем раны. Скорей бы Марса отпустило! С самого Парижа в тихой ярости.
***
Отец-настоятель спокоен и держится молодцом. После маршала – самый образцовый солдат.
***
Святая Вивиана! И зачем нас потянуло в эту чертову таверну?! Не вино, а отрава! Моя голова!
***
После вчерашнего Антуан мается животом. Вся служба на мне. С утра корпел над описями интендантов. Считал пушки, припасы, повозки и лошадей до песка в глазах. Чума на них всех!
***
Ла-Виолетт – наша добрая фея. Принял из его рук напиток богов. Практически воскрес! Попался на глаза Отцу-настоятелю. Получил втык за внешний вид. Пребываю в печали. Отпинал своего слугу. А что он улыбается?
***
Маршала, видимо, отпустило. Сегодня разглядел мою небритость. Съязвил. И воротнички то же дурны. Обидно! Но лучше уж так.
П.С. Говорит, надо заняться моими усами. Поглядим.
***
Встал, и с утра радостная новость! Через 3 дня в Париж! Чуть не расцеловал Марса. Впервые за неделю, побрился. Боже, еще вчера я был уродлив как смерть, сегодня же нет меня краше*.
***
Антуан очухался и весь день у маршальской ноги. Успевает! Да и черт с ним.
***
Я, тем временем, провел время с пользой. Весь день у Марса в палатке. Прилежно черчу карту. Ла-Виолетт чтоб меня развлечь, вспоминал начало службы. Маршал храбрец! На волка в одиночку с охотничьим ножом – смел до безрассудности!
***
Здравствуй, Париж! Дай припасть к твоим серым камням! Как же я скучал! Завтра же пойду шататься на Новый мост.
***

* Фраза украдена из дневника С.Пипса (17 век).
***
С утра весточка от Отца-настоятеля. Примчались к Марсу. Никого нет. Чтобы занять время, пишу. Сидим с Молином, ждем новостей. Старая лиса помалкивает, но руки трясутся. В Фонтенбло случился какой-то грандиозный скандал. Конечно же, из-за Маршальши. Маркиз де Лозен сцепился с месье дю Плесси прямо на глазах короля. Вроде, растащили. Не могу поверить!
***
Приехал Отец-настоятель. Мрачен как никогда. Говорит, всё еще хуже. Утром дрались. Маршал ранен! Но жив!!! Обоим светит Бастилия. Марс не дал себя перевязать. Велел ехать прямо к Маршальше. В 6 утра! Обезумел он, что ли?! Ла-Виолетт и Капеллан при нем. Голова кругом.
***
Отец-настоятель забрал с собой Антуана. Мне тихо - знаю ли я, где маршал хранит личную и деловую переписку? Разумеется! Велел спрятать все, что найду в надежное место. Зачем?! На всякий случай.
***
Все бумаги, какие нашел, упаковал вместе с Молином. Больше никого не допустил. Отвез к себе и бегом назад. Новостей пока нет. Нанетта – добрая женщина, почти силой влила в меня бульон с гренками. Спасибо ей, то бы упал.
***
К обеду прямиком из Бастилии пожаловал Ла-Виолетт. Привез Капеллана. На всех нет лица. Твердят о какой-то ужасной сцене. Исключительно шепотом. Новости о маршале неважные. Арестован г-ном Кавуа и доставлен в Бастилию. Месье де Лозен уже там. Ранение несерьезное, но из-за своего безумного упрямства, потерял много крови. В карете лишился чувств. Помоги ему, Господи.
***
Фиалка собрал вещи и обратно к Марсу. Обещал найти возможность и извещать нас записочками. Остались вдвоем с Капелланом. Может, чего узнаю. Вернулся Антуан. Шепотом мне – а если опала?! Что будет с нами?! Вот ведь трус! Чуть не поколотил его!
***
Капеллан бьет копытом – рвется духовно окормлять. Но до него ли теперь! К маршалу никого не допускают. Еле успокоил.
***
За неимением маршала, Капеллан проповедует мне с Антуаном. От жен одни беды – тоже мне новость! Как оказалось, Маршальша превзошла саму себя. Сначала, по дурости своей, отбилась на охоте от кавалькады, чуть не угодила в зубы к волку, но маршал примчался и спас. Грешным делом думаю, может, зря? Такое бы вышло нам облегчение.
Нет, я, конечно, и сам готов спасти даму, если представится случай, но он почему-то не представляется.
***
Отвлекся на закуски. Продолжаю. После охоты был прием. Маршальша (видимо, с перепугу) перебрала с вином, смеялась при всех в лицо Марсу, толкнула Мадам. Ужас-ужас, зачем шоколадниц допускают ко Двору?! Дальше больше, утешилась с месье де Лозеном, через которого прошли все знатные юбки нашего королевства. Даже до спальни не дошла - прямо в галерее! Маршал застукал, но не стал марать шпагу из-за этой дряни, и ушел. Мысленно преклоняюсь перед ним. Месье Пегилен – гасконец, и этим всё сказано – оглушительный скандал на глазах короля! Чуть не сцепились прямо перед Его Величеством. Хорошо растащили, а то Бастилией бы не отделались. Но честь задета, понимаю, утром дрались, вот и результат.
Не женщина – Дьявол.
***
Капеллан совсем не хорош. Глаза горят, грозит Маршальше Гиеной Огненной. Говорит, сразу заподозрил, что добра от этой женщины не будет. И тут неожиданно выдал – в брачном контракте эта дама настояла на пункте об обязательной консумации до решения всех финансовых вопросов.
Так и ахнули с Антуаном! Я даже блюдце выронил. Наша торговка - настоящая Мессалина! Покупать маршала Франции как шлюху в борделе! Подумать только - до чего еще могут опуститься эти дочери Евы?! То-то маршал был в ярости…
P.S. Марс не Марс, если спустил ей это! Спросил Фиалку - туманно намекнул мне, что не спустил.
<...>
Тюрьма
Армия
<...>
***
К обеду бегом к Марсу. Сен-Жермен не ждет. Но что за чудо?! Весь дом на ушах. Снова Рождество! Привезли наследника с кормилицей и нянькой. Такой херувим! Хоть сейчас в Вертеп! Маршал счастлив как мальчишка. Мы крутились вокруг, хотели подержать. Даже Капеллан расцвел. Но видно грядет Второе Пришествие – Отец-настоятель улыбнулся!
P.S. С тоскою в сердце выехали на службу. Пишу в карете. Буквы прыгают. Кончаю.
***
Вот это новость! Не успел отойти от бессонной ночи, прибежал Антуан. Маршальша переезжает к Марсу со всем своим выводком! Боги мои, зачем?! Ла-Виолетт мнется и что-то блеет о том, что мадам сама кормит младенца. А кормилица тогда для чего? Я ее видел на лестнице, вот это женщина - грудью задушит. Такая не то, что Херувима, меня выкормит!
***
Вечером намечено «пройтись по тавернам». Маршал гуляет с компанией. Я сегодня в сопровождающих вместо Фиалки. Но что за маскарад! Все вырядились мушкетерами. Эх, Париж-лицемер! Если ты в придворном платье, то всяк стремится тебя узнать и будь добр, надень маску. Если же ты мушкетер – то никому нет до тебя дела!
Славно провели время.
<...>
***
Готовимся вступить во Фландрию. Его величество устраивает смотр в Сен-Жермене. Маршальша расщедрилась для нас на палатку за 2 тысячи …
***
Ай-да я, молодец! Исхитрился отыскать старые карты местности, а их-то ни у кого и нет. Изучали с маршалом весь вечер. Сам божественной рукой набросал план наступления, еле успел записать. Вечером Военный Совет у Его Величества. Марс доложился блестяще. План принят безоговорочно. Сир хвалил. Старик Тюренн ворчит, но ничего не попишешь. На выходе из палатки был прижат маршалом к груди. Краткий миг! Но какое счастье!
***
Сделал маленькое открытие – у маршала под подушкой «Илиада».
***
Ни дня спокойствия. Маршальша в своем репертуаре. За обедом доставила всем удовольствие – нахамила Его Величеству. Марс был при исполнении, не застал, так бы, наверное, убил на месте.
Только задуматься - если каждый торгаш, как мадам Шоколад, начнет хамить королю, что же станется с нашей монархией?
***
К вечеру уже трое наших высокородных друзей поздравили маршала с дебютом мадам. И это только при мне! На лицах сочувствие, а внутри торжествуют. Притворщики! Один месье Лувуа «искренне оскорблен».
***
Вечером в маршальской палатке после отхода короля ко сну. Марс в тихой ярости. Сир с ним холоден. Велел Ла-Виолетту с утра разыскать коровник, в котором расположилась мадам.
***
С утра предоставлен сам себе. Маршал выясняет отношения с супругой. Ушел один, злой. Бесполезно, я считаю – с нее же как с гуся вода! Чтобы отвлечься, выудил «Иллиаду». Неожиданно проникся.
Марс вернулся еще более злой и какой-то потрепанный. Подрались они и что ли? Нам тоже досталось.
P.S. От жен одни беды.
***
Ранен в бою. Орал как потерпевший. Упал в обморок. Несмываемый позор!!! По возвращению в наш грешный мир пропесочен Отцом-настоятелем. Выслушал притчу о мальчике и лисенке. Вот ведь ужас! Никогда не понимал спартанцев.
***
Приобщен к тайне. Маршал признался, как упал в обморок после первого ранения. Изъят из Ада. Воспрял духом.
<...>
Осада затягивается. Забавляемся, как можем. Вечером у Марса в палатке. Пьем вино и мечем кинжалы в низенький столик. Маршал угрюм и не в форме. Неудачи заметно оживляют его. Антуан ловок с кинжалом, но еще ловчее с начальством. Намеренно смазал! Я уверен. Но вот кто бьет без промаха, так это Отец-настоятель. Для смеха завязали ему глаза. Все равно попал! Настоящий бретер.
P.S. О своих успехах не пишу, ибо хвастать нечем. Фиалка взялся меня обучать.
***
У Марса трофейный кинжал с турецкой кампании. Тонкая работа! Монсеньор зарится на него, с тех пор, как увидел. Пытался выиграть в карты, но, видно, не судьба. Думаю, надеется на подарок. На месте маршала, ни за чтобы не отдал. Красивого человека должны окружать достойные его вещи, я считаю.
<...>
Прекрасная новость! Маршала вызывают в армию! Вдвойне счастлив, ибо лично везу поручение в Плесси. Считаю дни до встречи. Вот будет сюрприз! Как сегодня утром пели птицы! И я пою вместе с ними.

На этой записи дневник обрывается.

Новая жизнь
***
Что ж, я воскрес! В этом нет никакого чуда, разве что Провидению Господню было угодно лишить меня чувств при падении с лошади, иначе бы меня добили. Меня нашли испанцы и присоединили к пленным солдатам. Тюремный хирург, пожалуй, мог бы рассказать что-то о первых днях моей новой жизни, но я вряд ли помню их. Меня скоро обменяли благодаря монсеньору принцу. И вот я на свободе! Рана моя заживает. По мне уже успели отслужить заупокойную, и сейчас однополчане сторонятся при встрече – это даже забавно, как скоро страна прощается со своими героями! Отец-настоятель, вернувшийся с маршалом в ставку, похлопал меня по плечу и сказал, что это хорошая примета.
***
После Совета маршал вызвал меня к себе. Явился, и чтобы скрыть волнение, захватил с собой бумаги, заготовив, как мне казалось, удачную остроту вместо приветствия. Молча стояли и смотрели друг на друга, забыв о светских условностях. Слова не нужны, когда любишь. Марс раскрыл мне объятия - не выдержав, я бросился в них.
- Я запрещаю Вам умирать раньше меня, шевалье. Это приказ!
- Слушаюсь, господин маршал, - ответил я, улыбаясь сквозь слезы.
- Так-то лучше.
- Простите, что не доехал в Плесси. ~~Обстоятельства задержали.~~ Погода не благоприятствовала – то ли дождь, то ли пули летают, – попытался пошутить я. Он, наконец, улыбнулся.
- Жаль, не увидел Ваш пруд с лебедями.
- Еще будет повод, - заверил он, не сводя с меня глаз.
Помолчав, маршал достал письмо с жемчужной булавкой и протянул мне:
- Мне передали это наследство. Как оказалось, несколько преждевременно. Возьмите, и больше не теряйте ее.
- Я хочу, чтобы Вы знали, - выдавил я из себя, – всё, что там написано, правда.
- Я знаю, мой мальчик, я знаю.
- Вы не сердитесь на меня?
- Нет. – Он покачал головой. - Но довольно. Ступайте! – И добавил чуть мягче, - до завтра.
Благородное сердце! Как слаб, может быть этот человек, столь твердый духом.
Примечание:
* последнее предложение нагло украдено из Дневника С. Пипса (17 в.)

Эпилог
Накануне моего пятидесятилетия, Франсуа – сын моей младшей сестры Мадлон, безвременно покинувшей нас, и ныне мой секретарь, разбирая архив, нашел эти записки. С каким трепетом я листаю сейчас Вас - пожелтевшие страницы, свидетельницы моей буйной юности! Без малого 30 лет минуло с тех пор, как я поставил последнюю точку в дневнике, накануне той ночи, когда маршал дю Плесси погиб при осаде Доля. После этого я уже не смог прикоснуться к нему.
Весь вечер, с трудом разбирая полу размытые чернила, я вновь чувствовал себя молодым. Перед моим взором проходил хоровод лиц, казалось бы, давно забытых и похороненных в глубинах моей памяти. Лиц, смотрящих на меня сквозь тени прошлого с немым укором. Я не вправе оставить нашу историю неоконченной, это мой последний обет.
После трагической гибели маршала, наш маленький мирок треснул и распался, словно разбитое зеркало. Первый недели я помню очень плохо. Бесконечные переезды и хлопоты с похоронами под серым небом Пуату и проливным дождем вконец вымотали меня. Маршал оказался прав, я все-таки увидел пруд с лебедями. Во мне что-то надломилось. Поначалу я собирался отказаться о мирской жизни и аббат Карер определил меня к Августинцам, в чьей обители я тихо провел год, собираясь принять постриг. Пока следующей зимой он не навестил меня с предложением присоединиться к нему в поездке в Рим. Во время этого путешествия, оказавшись у стен Сузской крепости, я, неожиданно для самого себя, проникся военной инженерией, и по возвращению в Париж, поступил на службу к маршалу Вобану, под чьим руководством занимался строительством фортификаций на нашем славном юге. Оказалось, что у меня недурные способности к этому искусству. Мысль о возвращении в действующую армию была для меня непереносима. Я отверг, неожиданно свалившиеся на меня, предложения монсеньора принца Конде и виконта де Тюренна, о службе под их началом – потеряв своего маршала, я не мог служить никому другому.
Я так и не женился. Последние двадцать лет я готовлю пылких юношей к службе во благо нашего Отечества и Его Величества, да не покинет он нас еще долгие годы. В каком-то смысле, я теперь и сам Отец-настоятель.
Что же стало со всеми нами? Антуан перешел на службу к маршалу Ракану. Как сейчас помню нашу последнюю встречу под проливным дождем, его мокрое лицо то ли от слез, то ли от капель. Кто бы мог подумать, что этот гадкий мальчишка умеет плакать. Аббат де Карер остался при Папском престоле, поступив в услужение к кардиналу Д.-П. Расставаясь со мною в Риме, Капеллан неожиданно прижал меня к своей сухой и костлявой груди и завещал быть достойным маршала и служить своему Отечеству. Как будто я нуждался в таком наставлении! Наш Отец-настоятель погиб через год при весьма странных обстоятельствах в Испании. Этот суровый человек так и не пустил никого в свою жизнь. Ла-Виолетт, прощаясь со мною, сказал, что отныне его место при сыне маршала, коему он собирается верно служить как и отцу, пока будет в силах. Мадам дю Плесси на год удалилась в их родовое имение. В то время, когда я был в Италии, она возвратилась в Версаль, и вернула себе расположение короля. С ее именем было связано несколько скандальных любовных историй. Я встретил ее как-то вечером в Версале, куда ездил к господину Лувуа, получать мое назначение. Она не узнала меня, кажется, она была сильно пьяна. Думаю, что и как мы все, в какой-то мере, она была глубоко несчастна. Некоторое время спустя, мадам маркиза исчезла из Парижа, говорили, что она сбежала на Средиземное море со своим любовником – адмиралом де Вивоном. Я не был удивлен. Через год ее, арестованную, вернули во Францию и заключили под домашний арест в Плесси. Последнее, что я знал о ней, это то, что она примкнула к восставшим против короля гугенотам Пуату, ее замок сожгли, погибли все слуги дома и наш маленький Херувим. Мне до сих пор тяжело вспоминать об этом. Спустя лет пять, я как раз вернулся из Марселя в столицу, меня неожиданно навестил помощник господина Ла-Рейни, некто метр Дегре по одному скандальному делу. Та беспутная женщина, что целовала маршалу руки в борделе, была найдена с перерезанным горлом, связанной и обнаженной – обычная история, если не брать во внимание, что ее клиентами были представители знатнейших фамилий. Пролить свет на их имена, меня и просил господин Дегре. Я ничем не захотел ему помочь. Он был удивительно хорошо осведомлен о моей частной жизни и особенно годах юности. Уходя, этот сыщик как бы невзначай поинтересовался, нет ли у меня известий о вдове маршала дю Плесси. Я был поражен. Как оказалось, по слухам, мадам маркиза уплыла в Америку. Что ж, если она жива, прости ее, Господи, если же умерла – упокой ее мятежную душу.
Полководец Тюренн по несчастливому совпадению погиб от вражеского ядра, как и наш маршал. Покинул нас и Монсеньор принц. Утверждают, что перед смертью он воображал, будто к нему на обед явились все его давно ушедшие друзья и соратники, и говорил с ними. Как бы и меня не постигла та же участь. Да, чуть не забыл, мадемуазель де Ланкло всё еще жива, и я верю, всё так же обворожительна. Она решила остаться вечной.

Скоро светает. Кончаю. Здоровье мое подорвано. Меня душит грудная жаба, и я едва ли долго протяну. Юный Франсуа наследует не только мое небольшое состояние, но и обязанность закончить труд моей жизни – жизнеописание великих маршалов Франции, предмет моих неусыпных забот последние десять лет. Пусть оно послужит примером для подражания для неокрепших душ, стремящихся к воинской славе.

Вместе с дневником я нашел и то памятное письмо «с того света». Что ж, милостивый государь, ждать Вам осталось недолго. Кажется, я скоро приду.

Olga, я подумала, что если бы Ламюльер остался живым и пережил бы маршала, то скорее всего в нем что-то бы надломилось (как в Альбере). Вряд ли бы он стал продолжать дневничок в том же духе, но историю-то надо закончить - и я написала вот такой эпилог.

Эпилог

Накануне моего пятидесятилетия, Франсуа – сын моей младшей сестры Мадлон, безвременно покинувшей нас, и ныне мой секретарь, разбирая архив, нашел эти записки. С каким трепетом я листаю сейчас Вас - пожелтевшие страницы, свидетельницы моей буйной юности! Без малого 30 лет минуло с тех пор, как я поставил последнюю точку в дневнике, накануне той ночи, когда маршал дю Плесси погиб при осаде Доля. После этого я уже не смог прикоснуться к нему.

Весь вечер, с трудом разбирая полу размытые чернила, я вновь чувствовал себя молодым. Перед моим взором проходил хоровод лиц, казалось бы, давно забытых и похороненных в глубинах моей памяти. Лиц, смотрящих на меня сквозь тени прошлого с немым укором. Я не вправе оставить нашу историю неоконченной, это мой последний обет.

После трагической гибели маршала, наш маленький мирок треснул и распался, словно разбитое зеркало. Первый недели я помню очень плохо. Бесконечные переезды и хлопоты с похоронами под серым небом Пуату и проливным дождем вконец вымотали меня. Маршал оказался прав, я все-таки увидел пруд с лебедями. Во мне что-то надломилось. Поначалу я собирался отказаться о мирской жизни и аббат Карер определил меня к Августинцам, в чьей обители я тихо провел год, собираясь принять постриг. Пока следующей зимой он не навестил меня с предложением присоединиться к нему в поездке в Рим. Во время этого путешествия, оказавшись у стен Сузской крепости, я, неожиданно для самого себя, проникся военной инженерией, и по возвращению в Париж, поступил на службу к маршалу Вобану, под чьим руководством занимался строительством фортификаций на нашем славном юге. Оказалось, что у меня недурные способности к этому искусству. Мысль о возвращении в действующую армию была для меня непереносима. Я отверг, неожиданно свалившиеся на меня, предложения монсеньора принца Конде и виконта де Тюренна, о службе под их началом – потеряв своего маршала, я не мог служить никому другому.

Я так и не женился. Последние двадцать лет я готовлю пылких юношей к службе во благо нашего Отечества и Его Величества, да не покинет он нас еще долгие годы. В каком-то смысле, я теперь и сам Отец-настоятель.

Что же стало со всеми нами? Антуан перешел на службу к маршалу Ракану. Как сейчас помню нашу последнюю встречу под проливным дождем, его мокрое лицо то ли от слез, то ли от капель. Кто бы мог подумать, что этот гадкий мальчишка умеет плакать. Аббат де Карер остался при Папском престоле, поступив в услужение к кардиналу Д.-П. Расставаясь со мною в Риме, Капеллан неожиданно прижал меня к своей сухой и костлявой груди и завещал быть достойным маршала и служить своему Отечеству. Как будто я нуждался в таком наставлении! Наш Отец-настоятель погиб через год при весьма странных обстоятельствах в Испании. Этот суровый человек так и не пустил никого в свою жизнь. Ла-Виолетт, прощаясь со мною, сказал, что отныне его место при сыне маршала, коему он собирается верно служить как и отцу, пока будет в силах. Мадам дю Плесси на год удалилась в их родовое имение. В то время, когда я был в Италии, она возвратилась в Версаль, и вернула себе расположение короля. С ее именем было связано несколько скандальных любовных историй. Я встретил ее как-то вечером в Версале, куда ездил к господину Лувуа, получать мое назначение. Она не узнала меня, кажется, она была сильно пьяна. Думаю, что и как мы все, в какой-то мере, она была глубоко несчастна. Некоторое время спустя, мадам маркиза исчезла из Парижа, говорили, что она сбежала на Средиземное море со своим любовником – адмиралом де Вивоном. Я не был удивлен. Через год ее, арестованную, вернули во Францию и заключили под домашний арест в Плесси. Последнее, что я знал о ней, это то, что она примкнула к восставшим против короля гугенотам Пуату, ее замок сожгли, погибли все слуги дома и наш маленький Херувим. Мне до сих пор тяжело вспоминать об этом. Спустя лет пять, я как раз вернулся из Марселя в столицу, меня неожиданно навестил помощник господина Ла-Рейни, некто метр Дегре по одному скандальному делу. Та беспутная женщина, что целовала маршалу руки в борделе, была найдена с перерезанным горлом, связанной и обнаженной – обычная история, если не брать во внимание, что ее клиентами были представители знатнейших фамилий. Пролить свет на их имена, меня и просил господин Дегре. Я ничем не захотел ему помочь. Он был удивительно хорошо осведомлен о моей частной жизни и особенно годах юности. Уходя, этот сыщик как бы невзначай поинтересовался, нет ли у меня известий о вдове маршала дю Плесси. Я был поражен. Как оказалось, по слухам, мадам маркиза уплыла в Америку. Что ж, если она жива, прости ее, Господи, если же умерла – упокой ее мятежную душу.

Полководец Тюренн по несчастливому совпадению погиб от вражеского ядра, как и наш маршал. Покинул нас и Монсеньор принц. Утверждают, что перед смертью он воображал, будто к нему на обед явились все его давно ушедшие друзья и соратники, и говорил с ними. Как бы и меня не постигла та же участь. Да, чуть не забыл, мадемуазель де Ланкло всё еще жива, и я верю, всё так же обворожительна. Она решила остаться вечной.

Скоро светает. Кончаю. Здоровье мое подорвано. Меня душит грудная жаба, и я едва ли долго протяну. Юный Франсуа наследует не только мое небольшое состояние, но и обязанность закончить труд моей жизни – жизнеописание великих маршалов Франции, предмет моих неусыпных забот последние десять лет. Пусть оно послужит примером для подражания для неокрепших душ, стремящихся к воинской славе.

Вместе с дневником я нашел и то памятное письмо «с того света». Что ж, милостивый государь, ждать Вам осталось недолго. Кажется, я скоро приду.