Форум

Переношу с <...> - т.е. еще переделывать буду

<...>
Опускались сумерки. Они неспешно шли по садовой дорожке.
- Иногда я размышляю, Филипп, как Вы, сын фрондеров, стали столь преданны королю?
- Мои родители не всегда были фрондерами, и Вы забываете, что дворяне бунтовали не против Его Величества, а против Мазарини. Призвание любого дворянина быть преданным своему королю.
- Может быть, но ведь Вы служили пажом Мазарини? Если я правильно помню. Что же Вы не были преданы ему?
- Итальяшке? - выплюнул он. – Нет! – И, помолчав, добавил. - Вы не представляете, что это был за человек…
- К счастью, - продолжал он, - мое служение продлилось недолго. Мать примкнула к принцу, отец через некоторое время присоединился к ней, забрав меня.

Они помолчали.
- Вы беретесь судить о вещах, свидетелем которых не были и лишь слышали из чьих-то россказней, – вновь заговорил Филипп. – Что Вы вообще можете знать? Вы же не вылезали из этих болот в те времена.
Как ему все время удается ее уязвить?! Небожитель голубых кровей сошел до деревенской девочки.
- Неправда, – запротестовала она. - Когда принц похлопотал о льготах для отца, родители смогли отправить нас с сестрами в монастырь в Пуату. И там я даже знавала одного королевского пажа, - с некоторой гордостью добавила она.
- Неужели? И что пажи короля делали в женском монастыре?
- Я познакомилась с ним не в монастыре. Мы… гуляли с ним по Пуатье.
На лице Филиппа заиграла насмешливая улыбка и с деланным удивлением он поинтересовался:
- И как это монашки согласились отпустить Вас гулять с королевским пажом?
Проклятье! Как и вначале их знакомства, своими бесконечными вопросами и удивленным видом, Филипп доводил ее до белого каления.
- Разумеется, меня не отпускали! Я сбегала.
- Я догадался, - тонко улыбнулся он.
- Зачем тогда Вы насмехаетесь надо мной, задавая эти нелепые вопросы?
- Я люблю, когда Вы злитесь.
И, поскольку она молчала, спросил:
- И что же паж? Как, кстати, его звали? Может я и знал его... Что случилось – язык проглотили?
Анжелика бросила на него уничтожающий взгляд, но видя, что маркиз улыбается, смягчилась:
- де Рогье. Антуан? Анри? Я не помню… Он подарил мне королевский платок и даже обещал тайком показать самого короля. Было так славно! Вы не представляете себе, что такое оказаться на годы погребенной в монастыре! В тот день меня словно вынули из колодца на свет Божий.
- И что же, видели Вы Его Величество?
- Нет, в то день нет. Много позже…
И неожиданно для себя она спросила:
- Почему Вас не было на королевской свадьбе, Филипп?
- В Сен-Жан-де-Люзе? Мы с Монсеньором принцем находились еще в Голландии, я приехал уже позже, в Париж. А откуда Вы знаете, что меня не было? Разве Вы сами там были?
- Да, была…, - она снова увидела себя в отражении зеркал в великолепном «золотом платье», принесшем ей так много горя. Она нахмурилась и надолго замолчала, охваченная тяжелыми воспоминаниями.
Маркиз дю Плесси наблюдал за ней, он несколько раз порывался заговорить, но так и не посмел.
Они остановились под окнами ее комнаты. Огни в этом крыле замка почти полностью погасли, только в ее опочивальне горел ночник. Филипп вполголоса заметил, чтобы отвлечь жену:
- А ведь Вы остановились в комнате, которую в Плесси всегда занимал принц. Вы и в первый раз выбрали ее. Какое странное совпадение, не находите?
Анжелика бросила на него растерянный взгляд, - к чему он ведет? - Но промолчала.
- И что еще любопытно. Ларец украли именно отсюда, из запертого секретера из комнаты, запертой на ключ. И ни один замок не был сломан! Интересная загадка, неправда ли? Мы так и не решили ее.
- Вы, правда, хотите знать? – Что ж, почему бы и нет, сейчас она уже ничем не рисковала. – В эту комнату легко подняться (дописать). Видите, здесь, приступок… Это под силу даже подростку. Я часто забиралась сюда, и в тот вечер спряталась здесь же. Случайно, я подслушала разговор принца с монахом, увидела ларец и пожалела малютку короля. Потому я его и украла, – чистосердечно призналась она.
- Но куда Вы потом его дели? Я помню во время ужина Вы сидели рядом со мной.
- Я и не забирала ларец с собой. Я его спрятала, - загадочно улыбнулась Анжелика. – Прямо здесь.
- Не может быть! Мы обыскали эту комнату, перевернули все верх дном…
- И все-таки я спрятала его здесь.
Филипп снова посмотрел снизу на окно спальни, и вдруг, вскарабкался по указанным ею выступам. Подтянувшись к карнизу, он заглянул в комнату, затем огляделся по сторонам, и буквально в нескольких шагах от себя увидел декоративную башенку. Анжелика поняла, что его осенило.
Спустившись вниз тем же путем, он спрыгнул и отряхнул руки.
- Невероятно! Какими мы были дураками! … Но, подождите, потом, когда Вы вернулись забрать его? Молину было приказано никого не подпускать к замку.
- Вы не поняли, Филипп. Я и не забирала его.
Он взглянул на жену, недоумевая, и вдруг резко прижал пальцы к губам.
- Этот чертов ларец так и лежал здесь все эти годы?!
Анжелика не в силах сказать что–либо, просто кивнула, не сводя с мужа глаз. Ей было жалко его, смешно и одновременно страшно. Что он сейчас с ней сделает?!
- Черт Вас возьми! Да Вы обвели меня вокруг пальца! – он ударил рукой по стене. Маркиз был ошеломлен. Он стоял какое-то время, не двигаясь, затем поднял голову и посмотрел на нее. - А Вы смелый противник, мадам. Так уверенно блефовать, – и он покачал головой.
- Вы сердитесь?
- Какой в этом толк? Сейчас уже поздно. У Вас были козыри, Вы ими сыграли.
Возможно, ее признание позволит им …
- Филипп, Вы думаете, что только Ваша семья пострадала от истории с ларцом. Но знали бы Вы, что он сделал с моей жизнью! Шпионы интенданта искали его, один из них проник в мой новый дом, когда я вышла замуж, и, видимо, подслушал. Из-за этой интриги я всё потеряла, абсолютно всё – она замолчала, но решившись положить конец всем недомолвкам в этой истории, глухо спросила:
- Вы знали, кем я была до того как мы встретились в Париже?
- Молин сказал мне.
- И Вы всё же женились на мне…
- Он сказал уже после того, как Вы побывали в Версале. Я догадался, что король узнал Вас. Узнал, но простил, – помолчав, спросил. – Мне нет смысла спрашивать, почему Вы не предупредили меня о Вашем прошлом?
- Вы бы никогда не пустили меня ко Двору.
- Действительно, не пустил бы.
Они надолго замолчали, медленно идя вдоль озера к главному входу в замок. Анжелика с сожалением думала, что сейчас они распрощаются, так многое сказавшие друг другу сегодня. Эта ночная прогулка не может так просто оборваться.
Маркиз остановился и повернулся к ней:
- Предоставим мертвым хоронить своих мертвецов. Это лучшее, что мы можем сделать, мадам. Пусть отправляются в небытие.
Анжелика посмотрела на мужа и кивнула.
- Давайте больше никогда не будем говорить об этом.
Он был прав, пора отпустить прошлое. Отправить его на дно памяти. И никогда не тревожить.
Они находились у маленькой пристани. Стояла теплая, летняя ночь. Она укутывала их мягким, бархатным покрывалом. Неожиданно Филипп спросил:
-Хотите покататься?
Анжелика почти робко улыбнулась ему и снова кивнула.
Маркиз неспешно греб, направляя лодку к середине пруда. Лунный свет отражался в его глади. Над водой разливалась звенящая тишина, лишь изредка нарушаемая кваканьем лягушек. Анжелике казалось, что Филипп должен слышать, как бьется ее сердце. Их взгляды встретились. Она не могла ошибиться – он улыбался.
Белоснежный Плесси сквозь легкую дымку казался им заколдованным замком Спящей красавицы, ожидающей поцелуя, что разбудит ее.
Как таинственна и прекрасна ночь. Как похожа она на ту ночь в начале прошлого лета. Всего год назад, - думала Анжелика, - я готова была на этом месте распрощаться с жизнью, но как многое изменилось. Разве боялась она сейчас своего старшего кузена? Кто знает, быть может, ее давней мечте о поцелуе под полной луной пришло время свершиться? Кто-то из нас, наконец, должен сделать первый шаг.
Филипп отвернулся, отвлекшись на весло, запутавшееся в кувшинках. Анжелика решилась - поднявшись, она шагнула к мужу, намереваясь сесть рядом. От ее движения лодка качнулась, и, не удержавшись на ногах, Маркиза Ангелов стремглав полетела вниз головой, в черную тьму. Маркиз резко обернулся на всплеск. Секунду он пытался понять, куда она упала, но не смог – по воде во все стороны расходились круги.
- Анжелика!
Ждать было нельзя, он кинулся в пруд наугад.
Молодая женщина так испугалась, что даже не закричала, уйдя под воду. Тонкое платье мгновенно намокло, оплело и сковало ноги. За руки, шею цеплялись водоросли, ее тянуло на дно, в мутную, черную пучину. Она почти ничего не различала перед собой. Ей казалось, что кто-то зовет ее.
- Я умираю, - в ужасе думала маркиза, - как страшно! Я не хочу!
Она попыталась освободиться от пут и всплыть, ей почти удалось это, но голова ударилась о что-то твердое.
- Это конец, - подумала она, теряя сознание.

Мир возвратился к ней внезапно со звоном пощечины, щеку обожгло, еще, и еще раз. Анжелика раскрыла глаза. Лицо Филиппа пылало яростью:
- Дура! Куда тебя понесло?! Чуть не утопла! – маркиз тяжело дышал. Вид у него был плачевный: одежда промокла насквозь, парик исчез, короткие мокрые пряди прилипли ко лбу. Он резко поднялся, сел на свою скамью и, с силой налегая на весла, погнал лодку к берегу.
- Я … я не хотела. - Анжелика полулежала. Горло ее горело. Перед глазами вспыхивали искры. Тело было словно спеленато мокрым платьем. Ее била дрожь. Но главное, она была жива.
Молодая женщина откашлялась и, схватившись за борт, поднялась на колени.
Маркиз причалил, выволок ее из лодки, и, поставив на землю, грубо спросил:
- Идти можете?
Она кивнула, но ноги ее не слушались. Филипп выругался, подхватил ее как куклу и понес в замок.
Анжелика пришла в себя уже спальне, она лежала на спине, на кровати, и маркиз срывал с нее мокрое платье. С волос на шею и плечи струйками сбегала вода, молодая женщина дрожала о холода, чувствуя себя слабой и беспомощной от пережитого. Почему он оставил ее одну? Ей хотелось позвать мужа, но сил не было. Внезапно она оказалась в его руках. Он впивался настойчивыми губами в ее шею и плечи, с силой сжимая ее в объятиях, а у нее даже не было сил сопротивляться ему. Да и к чему? Всё потеряло смысл.
Как и во время их памятной схватки на сене, маршал ринулся в атаку, позабыв об осторожности. Солдат, не знающий слов любви, не желающий постигать страну нежности и ласки. Вот кем он был. Что же делать, если этот мужчина хотел быть жестоким? Но в тоже время в его сильных, горячих руках Анжелика чувствовала себя до странности живой. Не зная как остановить этот натиск, она непроизвольно уперлась ладонью в его плечо.
- Филипп! Пожалуйста! - Он, казалось, понял ее, и, сумев укоротить себя, стал двигаться медленнее и мягче. В последний миг она вцепилась в него, притянув к себе, и в следующую секунду оказалась свободна. Он высвободился из ее рук.
- Я сделал Вам больно? - В темноте его голос звучал словно издалека.
- Нет. Почему? ... Разве Вы этого хотели?
Не отвечая, он спрыгнул с кровати, подобрал простыню и завернулся в нее.
Анжелика уже почти овладела собой. Ей не хотелось отпускать его.
- А знаете, Филипп, что я видела в этой комнате в ту ночь, когда украла ларец? – тихо спросила она, и поскольку он молчал, продолжила. – Принц Конде обладал на этой самой кровати герцогиней де Рошфор.
Он пропустил мимо ушей волнующие воспоминания жены, и вместо этого посоветовал:
- В следующий раз, мадам, когда вздумаете нырять ночью в пруд, убедитесь, что я это вижу.
- А ведь было время, Филипп, когда Вы сами хотели отправить меня на дно.
- Вздор! Никто не собирался Вас топить. Я хотел лишь сбить спесь с дерзкой, наглой, завравшейся гордячки.
- И Вы все еще находите меня дерзкой гордячкой?
- Я нахожу Вас насквозь промокшей дурочкой. И если Вы не приведете себя в порядок, то заболеете.
И он вышел прочь.
Молодая женщина еще какое-то время неподвижно лежала на кровати, прежде чем дернуть шнур, вызывая служанок.
Чуть позже, кутаясь в сухие, мягкие покрывала, и допивая пряное вино, Анжелика думала о том, что ей остается только принять Филиппа таким, каков он есть – смелым и жестким, злым и насмешливым, то сдержанным, то неистовым, с его непостижимым, одиноким и печальным сердцем – таким, каким она узнала его еще в Монтелу.