Форум

Итак, это глава 7 второй части 3 тома (старого). Глава чистейший подстрочник, даже ее не перечитывала (так как перевод не закончен), так что возможны, и опечатки, и непонятки - готова ответить на вопросы.
Скрытый текст

Знойный июльский полдень опустился на Версаль. Анжелика, в поиске прохлады шла вдоль Водной Колыбели в компании с мадам да Людр и мадам де Шуази. Эта аллея была приятной благодаря тени деревьев и еще более, благодаря магии множества водных струй, которые били с двух сторон позади сиденья из газона и, соединяясь в арку, формировали дугу вдоль которой можно прогуливаться без риска промокнуть.
Навстречу дамам вышел месье де Вивон, он поприветствовал их и обратился к Анжелике:
- У меня есть проект, который я хотел бы с вами обсудить, мадам. Сегодня я обращаюсь к вам не как к самой восхитительной нимфе этого леса, а как к мудрой матери, которую так почитал Античный мир. Одним словом я хотел просить вашего согласия, чтобы принять к себе на службу вашего сына Кантора.
-Кантор! Но чем такой маленький ребенок мог вас заинтересовать?
-Почему хотят иметь у себя певчую птичку? Этот ребенок меня очаровал. Он чудесно поет, прекрасно играет на множестве музыкальных инструментах. Я бы хотел взять его в мою экспедицию, чтобы продолжать слагать стихи и пользоваться его ангельским голосом.
-Вашу экспедицию?
-Разве вы еще не знаете, что меня собираются назначить адмиралом флота и, что король посылает меня сражаться с турками, которые осадили Кандию в Средиземном море?
-Так далеко! – воскликнула Анжелика. – Я не хочу отпускать моего сына. Прежде всего он еще слишком мал. Тоже мне доблестный рыцарь восьми лет?
-Он выглядит на все одиннадцать, и не пропадет среди моих пажей, который все знатного рода. Мой метродотель человек не первой молодости, сам отец многочисленного семейства. Я ему поручу особенно заботиться об этом очаровательном мылыше. И вместе с тем, мадам, разве у вас нет личной заинтересованности в острове Кандия? Вы просто обязаны послать одного из ваших сыновей защищать вашу вотчину.
Отказываясь принять всерьез это предложение, Анжелика, однако сказала, что должна еще подумать.
-Было бы очень мудро с вашей стороны удовлетворить просьбу месье де Вивона, - заметила мадам де Шуази, когда герцог удалился, - он весьма влиятелен. Его новое назначение лейтенант-генерала флота фактически превратило герцога в одного из самых крупных сановников во Франции.
На лице мадам де Людр появилась кислая улыбка.
-И не будем забывать, что Его Величество с каждым днем все более расположен его щедро одаривать. Это только для того, чтобы заслужить доброе расположение сестры вышеупомянутого адмирала.
-Вы говорите так, будто благосклонность к мадам де Монтеспан - уже свершившийся факт, заметила мадам де Шуази. Эта дама тем не менее демонстрирует свою набожность.
-То, что демонстрируют и, чем являются в действительности, не всегда одно и то же. Жизненный опыт должен бы вас этому научить. Что касается мадам де Монтеспан , может ей бы и хотелось сохранить в тайне свое приключение, но ее ревнивый муж не оставил такой возможности. Он поднял такой шум, как будто его соперник - какой-нибудь парижский щеголь.
-Ах! Не говорите мне об этом человеке. Этот умалишенный - самый большой богохульник в королевстве.
-Недавно он присутствовал на Малом ужине у Месье без парика. И когда его об этом спросили, он ответил, что две шишки на лбу ему мешают украсить голову. Это смешно. Ха-ха-ха!
-Что гораздо менее смешно - это оскорбление, которое он осмелился нанести королю вчера, в Сен-Жермене. Мы возвращались с прогулки по большой террасе, когда нас обогнал экипаж месье де Монтеспана, весь покрытый черным покрывалом с серебряными кистями. Сам он так же был в трауре. Король очень любезно побеспокоился – по кому он надел траур. На что Монтеспан ответил скорбным голосом: «По моей жене, сир».
Мадам де Людр засмеялась, подражая красивому смеху Анжелики.
- Смейтесь, смейтесь, сударыни!- возмущалась мадам де Шуази. Он не остановиться только на том, что его манеры достоины торговой площади и позорят Двор. Король не станет их долго терпеть и месье де Монтеспан рискует угодить в Бастилию.
-Вот, что устроит всех.
-Вы циник, мадам.
-Но король не может решиться на такую крайность . Это будет публичным признанием.
-Что до меня, - сказала Анжелика, - то я очень рада, что эта история мадам де Монтеспан наконец открылась. Из-за нее я тащила всю тяжесть сплетен, которые имели глупость распространять по поводу короля и моей скромной персоны и которые, как теперь понятно, не имеют никакого основания.
Это правда, и я была убеждена, что вы последуете за мадемуазель де Ла Вальер, - сказала мадам де Шуази, как бы с сожалением. – Но я должна признать, что ваша добродетель оказалась неприступной.
Казалось, ей было трудно принять неудачу своей проницательности.
-Тем не менее, вы не рискуете иметь такого неудобного мужа, как у мадам де Монтеспан, - заметила мадам де Людр, стрелы которой были всегда отравлены. – Впрочем, его больше не видели при Дворе с тех пор, как вы здесь…
- С тех пор, как я здесь, война не прекращала призывать де Монтеспана к границам. Вначале во Фландрии, а затем во Франш-Конте.
-Не обижайтесь, дражайшая моя, я пошутила. В конце концов, это только муж.
Беседуя три дамы поднимались по большой аллее, которая вела ко дворцу. Им приходилось каждый раз сторониться рабочих и лакеев, которые вооруженные лестницами развешивали светильники на деревья и вдоль грабовой аллеи. В центре боскета раздавались торопливые удары молотка. Парк готовился к празднику.
- Возможно, у нас будет время переодеть туалеты, - сказала мадам Шуази. – Кажется, король приберег для нас чудесный сюрприз. Но с тех пор, как мы прибыли, все общество из кожи вон лезет между тем, как Его Величество работает в своем кабинете.
-Праздник должен начаться с наступлением темноты. Думаю, наше терпение будет вознаграждено.
Король желает отметить большими празднествами свой военный триумф. Блистательная победа во Фландрии и молниеносная компания во Франш-Конте этой зимой принесли свои плоды. Удивленная Европа обратила свой взор на молодого суверена, которого слишком долго воспринимала, как маленького короля, преданного своими родственниками. Уже шли разговоры о его роскоши. И обнаружилась его дерзость завоевателя и политика в духе макиавелли. Луи XIV желал праздников, слава которых пересечет границы и ударом гонга подчеркнет чудесную организацию его славы.
Он поручил герцогу де Креки, первому комнатному дворянину, маршалу де Бельфонд, главному управляющему и Кольберу , как сюринтенданту строительства, руководить организацией спектаклей, пиршеств, сооружений, иллюминации и феерверков. Те имели постоянных помощников в лице Мольера, Расина, Вигарани, Гисея, Ле Во – эту команду, состоящую из людей предприимчивых и желающих нравиться хозяину. Планы были быстро приняты и исполнены.
Как только Анжелика появилась в конце галереи, одетая в платье, цвета ледяной бирюзы, на котором россыпь бриллиантов бросали радужные отблески, король вышел из своих апартаментов.
Он оделся не более пышно, чем обычно, но был в отличном расположении духа. Каждому было понятно, что час развлечений пробил.
Ворота дворца были открыты публике, которая заполнила двор, большие салоны и партеры, с широко открытыми изумленными глазами перебегающая из одного конца парка в другой, дабы разглядеть проходящий кортеж.
Король держал за руку королеву. Она же, толстенькая, инфантильная, храбро несущая на своих маленьких плечах вышитое золотом платье, более тяжелая, чем рака меровингов, не могла более сдерживать радость. Она обожала пышные шествия. А сегодня король оказывал ей почести и держал за руку. Ее раненное ревностью сердце, получило передышку, злые языки при Дворе, еще не пришли к согласию, в отношении имени новой фаворитки.
Мадемуазель де ла Вальер и мадам де Монтеспан тоже были там, одна сильно подавленная, другая, как всегда жизнерадостная. Здесь же была и эта мадам дю Плесси-Бельер, самая красивая и еще более особенная, чем всегда, и мадам де Людр, и мадам де Рур. Но эти дамы, не имея права на особенные почести, находились среди множества других придворных.
Король и королева следовали на некотором расстоянии от двора. Они пешком спустились через газоны, расположенные справа от дворца, к недавно построенному фонтану Дракона, красотой и искусной композицией которого, хотел полюбоваться король.
Посреди большого бассейна дракон, из пронзенного стрелой бока которого вырывалась подобно крови большая струя воды, затем падающая дождем. Там и здесь плавали дельфины, из открытых ртов которых тоже брызгала вода. Взобравшись на лебедей, из клювов которых вылетали струи, два амура спасались бегством от грозного чудовища, в то время, как два других нападали сзади. Статую были покрыты золотом, а лебеди серебром, и под перекрещивающимися струями воды сцена светилась нереальным блеском из подводных глубин.
Когда все успели восхититься этим чудом, король возобновил прогулку и все медленно двинулись в сторону аллеи Водной колыбели, огибающую бассейн Латоны и ведшая к большому Партеру, к дорожках полных теней Лабиринта. Когда к нему подошли небо стала пурпурным в последних лучах солнца. Деревья окрасились в синий цвет, но еще оставалось достаточно света, чтобы заставить сверкать разными цветами статуи в саду. В то время весь парк Версаля был разогрет жаром примитивного колорита. Скульптуры, не покрытые золотом, обычно красились «в натуральные цвета».
При входе в Лабиринт принцев встречал Эзоп фригийский в красном колпаке, с уродливым телом, завернутым в голубой плащ и с ироническими глазами и злобным ртом. Рядом с ним находился Амур, который значил, что если Бог порой бросает нас в лабиринт неприятностей, то злоба и доброта иной раз дают нам способ из него выбраться и возвысится.
Король взял на себя труд объяснить аллегорию королеве, которая одобрила эту композицию и нашла очень живописной.
Лабиринт, как таковой был обязательным украшением княжеского сада той эпохи, и в Версале он приобретал особенный блеск. Это был квадрат из молодых, но крепких деревьев с густой кроной, который запутывался в бесконечные маленькие аллеи, настолько перемешанными одна с другой, что было затруднительно по ним идти и не сбиться с пути.
На каждом повороте приглашенные негромко восклицали в восхищении, открывая одну из тридцати девяти групп из раскрашенного свинца, поставленых посреди маленьких бассейнов из раковин в стиле рокай для развлечения гуляющих. Они поставили животных из басен Эзопа и некоторые птицы с ярким оперением прямо скопированы с птиц Зверинца. Тридцать семь четверостиший Бенсерада, высеченные золотыми буквами на бронзовых пластинах рассказывали забавные истории.
До этого момента эта была только прогулка, которую Двор предпринимал каждое утро вслед за хозяином, не устававшего восхищаться красотой и развитием своего сада. Но внезапно, на пересечении пяти аллей, компания вышла к чудесному павильону пятиугольной формы. В глубинах больших грабовых аллей каждая их сторон пятиугольника была украшена высеченными листвой с гирляндами, а цоколь поддерживал три мраморные вазы с отделкой из красных, розовых, голубых и белых цветов.
В середине павильона высокий фонтан, который поднимает свою снежную колону, окруженный бассейном, в котором он бил ключом. Пять мраморных столов стояли напротив пяти аллей. Столы были разделены фаянсовыми горшками с апельсиновыми деревьями с засахаренными фруктами, и каждый из них был заполнен сочными сюрпризами. Один имел вид горы, пещеры которой были заполнены различными видами холодного мяса. Другой представлял собой миниатюрный дворец из марципана и мармелада. На третьем возвышалась пирамида из засахаренных фруктов. Четвертый ломился под бесчисленным числом хрустальных бокалов и серебряных чаш с всевозможными ликерами. Последний предлагал различные фигурки из коричневой, светлой и рыжей карамели со вкусами шоколада, меда или корицы.
Некоторое время приглашенные хвалили украшение этой залы, такой свежей и подкрепляющей, но уже скоро жадные руки разрушили марципановый дворец, растащили карамель и бокалы с ликером.
Рассевшись кругом на сиденьях из газона благородные дамы и сеньоры начали этот веселый пикник.
Находясь в самом центре пересечения аллей, они видели, что каждая окаймлена кипарисовыми арками, чередующимися с фруктовыми деревьями в горшках, ветви которых были усыпаны великолепными фруктами. В свой час, каждый, покидая это место, по пути соберет груши, яблоки, персики, цитроны и вишни.
В конце перспективы статуя бога Пана блестела последними золотыми бликами, тогда как на Востоке проступали темные силуэты двух сатиров и двух вакханок, танцующих на фоне бледно-зеленого неба.
-Какой добрый гений нас перенес на берега Астреи! – воскликнула М-ль де Скюдери.
_ Вскоре на этих берегах мы встретим очаровательного пастушка Лино с его укращенным лентами и бантами стадом.
Вдруг в ночи появились множество огней и побежали по длине боскетов и грабовым питомникам. Пастухи и пастушки, объявили о своем прибытии танцами и песнями в то время, как на большой скале сорок сатиров и вакханок размахивая жезлами и баскими барабанами устремились вперед, окружив милую компанию, чтобы сопроводить ее в театр.
Коляска и портшезы ожидали короля, королеву и принцев, чтобы отнести их по длинному коридору из лип.
Театр, в котором должны были давать комедию, находился на пересечении королевской аллеи с большинством других.
Там же все смешалось из-за отсутствии службы, отвечающей за порядок. Публика, котороая «хотела видеть» и те, кому была оказана честь быть приглашенными – придворные образовали плотную и шумную толпу, которая в присутствии сатиров и вакханок больше всего походила на вакханалию.
Открылась Дверь возле королевской коляски, потом снова закрылась. Стул королевы не мог преодолеть препятствие. Напрасно носильщики кричали:
-Место для ее Величества королевы!
Никто не двигался. В течении получаса в неистовой суматохе споря на входе, Мария-Терезия, кипящая от негодования, должна была смириться с ожиданием. Наконец сам король пришел ее искать.
Анжелика, с первого мгновения битвы, удалилась с поля боя. Ее интуиция ей подсказывала не рисковать своим хрупким туалетом в этой драке. Она отошла в сторону от этого копошащегося муравейника, встретила нескольких человек, которые, как и она примирились с ожиданием. Комедия будет идти долго. А ночь была нежна и Версальский парк со своей иллюминацией и шелестом фонтанов в каждом боскете предлагал ее глазам волшебный спектакль. Она наслаждалась одиночеством. В нише из зелени, с точками фонарей, напоминающей звездное небо ее притягивал себе маленький мраморный павильон. Она поднялась на три ступеньки и облокотилась на одну из колонн. Ее окружил запах жимолости и роз. Крики толпы уменьшился.
Повернувшись ей показалось, что она видит сон. Белое, как снег привидение склонилось перед ней у подножья лестницы. Когда оно выпрямилось она узнала Филиппа.
Она его не видела со времени их сражения в риге. Объятия Филиппа, которые он хотел видеть злыми, несмотря на ее сопротивление, оставили ей волнующие воспоминания. В то время, кАк Двор вернулся в столицу, маршал дю Плесси отправился на Север, чтобы сопровождать армия во Франш-Комте. Анжелика была в курсе его передвижений , благодаря распространяемым слухам. Естественно, это не Филипп взял на себя труд ей написать.
Иногда она ему писала небольшие записочки, в которых сообщала о Шарле-Анри и новостях при Дворе, и на которые она напрасно надеялась получить ответ.
И вот он здесь, смотрящий на нее своими невозмутимым взглядом, но тень улыбки смягчала его губы.
_-Я приветствую баронессу Унылого Платья, - сказал он.
-Филипп! – воскликнула Анжелика. (Она подняла двумя руками свою тяжелую юбку из парчи) Филипп, да на этом платье только бриллиантов на 10000 ливров.
-То платье, которое вы носили давным-давно было серым с бледно-голубыми бантами на корсаже и с белым воротником.
-Вы это помните?
-Почему бы мне этого не помнить?
Он поднялся по ступенькам и облокатился на одну из мраморных колонн.
Она ему протянула руку. После некоторого колебания, он ее поцеловал.
-Я думала, что вы в армии, - сказала Анжелика.
-Послание короля приглашало меня приехать ко Двору, чтобы увидеть большой праздник, который он дает сегодня. Я должен на нем быть одним из украшений.
Последняя фраза не выдавала никакого самомнения: едва ли удовлетворение от роли, которую он принял с педантичным повиновением. Король желает видеть в своей свите самых красивых дам и самых прекрасных сеньоров. Неводможно , чтобы такой день прошел без участия одного из самых красивых дворян Двора. «Самый красивый, без сомнения» - сказала себе Анжелика, внимательно рассматривая этого стройного и великолепного, в своем костюме из белого атласа, вышитого золотом, мужчину. Эфес шпаги был золотым, позолочены были и каблуки его туфель из белой кожи.
Месяцы и месяцы еще, в течении которых она его не видела.
-Это король вас держит в армии? – резко спросила она.
-Нет, это я его просил оставить меня в должности командира.
-Почему?
-Я люблю войну, - ответил он.
-Вы получали мои письма?
-Ваши письма? М-м, да… я думаю.
Анжелика с треском закрыла свой веер.
-Неужели нельзя было хотя бы их прочесть? – сказала она с досадой.
-Что вы хотите? В армии у меня были другие дела чтобы отвлекаться на Карту Страны Нежности и другой вздор.
-Все также любезны!
-Все также воинственны… Я рад, что нашел вас в хорошем расположении.По правде сказать, хочу сделать вам одно признание. Мне не хватало вашего воинственного нрава. Военная компания была достаточно неинтересная. Две или три осады, несколько стычек… Думаю у вас, конечно, нашлась бы идея, чтобы оживить это.
-Когда вы уезжаете?
-Король мне сообщил, что отныне желает меня видеть при Дворе. У нас будет время для наших перепалок.
-У нас будет время и для других вещей, - ответила Анжелика, смотря ему в глаза.
Ночь была так нежна и их уединение под кровом маленького храма любви так восхитительно, что она почувствовала прилив отваги. Он вернулся. В сутолоке праздника он ее нашел. Он не мог больше сопротивляться желанию с ней соединится. Прячась за иронию, он ей признался, что скучал по ней. Не были ли она оба на пути к чему-то чудесному?
Филипп не казался понимающим, но его руки взяли немного жестко руку Анжелики, отодвигая браслеты, чтобы ласкать гладкую кожу. Потом, небрежно он приподнял тяжелое колье из драгоценных камней, которое охватывало плечи и шею молодой женщины.
Прекрасно защищенная крепость, - сказал он. – Я всегда восхищался искусству с которым красавицы предлагают себя полу одетыми, но однако неприступными.
-Это искусство украшения. Филипп. Доспехи женщины. Это то, что дает привлекательность в наших празднествах. Вы не находите меня красивой?
-Слишком красивой, загадочно сказал Филипп. – Опасно красивой.
-Для вас?
-Для меня и для других. Но какая разница, вам это нравится. Вы прыгаете от удовольствия от идеи поиграть с огнем. Легче из ломовой лошади сделать чистокровную, чем изменить природу потаскухи.
-Филипп! – воскликнула Анжелика. – О, какая жалость. Вы начинаете говорить, как настоящий «щеголь».
Филипп рассмеялся.
-Нинон да Ланкло мне всегда советовала держать рот закрытым. «Молчите, не улыбайтесь, будте красивым, появляйтесь и исчезайте, вот ваш стиль», говорила она. И стоило мне не последовать ее совету, как тут же возникали неприятности.
-Нинон не всегда права. Я люблю слушать, когда вы говорите.
-Для женщины достаточно и попугая.
Он взял ее за руку и они спустились по мраморным ступенькам.
Звуки скрипок усилился. Театр должен открыть свои двери. Время чтобы встретиться с королем и его свитой.
Они возвращались по аллее из маленьких фруктовых деревьев в серебряных горшках. Филипп протянул руку и сорвал красно-розовое яблоко.
-Не желаете это фрукт? – спросил он.
Она взяла яблоко почти робко и улыбнулась, встретившись с ним глазами.
Шумная толпа их разделила. Зрители обсуждали достоинства пьеса и талант Мольера,. Смех, который он вызывал, прояснял умы.
Ночь полностью вступила в свои права, но глубокий фон, создаваемый небом и лесом, служил идеальным декором к зданию в огнях, у которого они сейчас остановились.
Новый дворец из снов, хрупким ночным видением внезапно появился на повороте аллеи. Его охраняли позолоченные фавны на зеленых пьедесталах, играющие на деревенских инструментах. В прозрачные вазы весело стекали маленькие каскады воды. Свет вокруг дворца казался кристальной скорлупой.
Король на мгновение остановился, чтобы похвалить этот недолговечный дворец, а затем туда вошел. Потолок состоял из зелени соединенной деревянной конструкцией, сплошь покрытой золотом. На карнизе выстроились в ряд фарфоровые вазы с цветами и светящими хрустальными шарами, которые образовывали светящийся радужный свод.
Неисчислимые люстры из гирлянд цветов и серебряной ткани освещали этот зал тысячи и одной ночи. Между каждой из дверей находились по два канделябра обрамляющих водные стрелы, которые падая на переливчатую поверхность из многочисленных, наложенных друг на друга раковин, терялись в большом бассейне.
В глубине соответствующей входной двери буфет, установленный на ступенях, собравший на себе восхитительные серебряные и золотые предметы, тазы, вазы, курильницы, горшки, кувшины признанные служить во время тарпезы королю.
Посреди зала установлена статуя Пегаса, с распростертыми крыльями, бьющая копытом по утесу, откуда бет фонтан Иппокрены. Чуть ниже символической статуи, посреди сахарной зелени и деревцев с засахаренными фруктами, трав из теста и карамели, озер варенья, Апполон и музы, держа совет, кажется председательствуют за столом короля, украшенного цветами , перегруженного серебряными тазами и накрытого вокруг утеса Пегаса.
Пришло время Большого ужина. Король сел за стол и дамы, которых он пожелал пригласить, сформировали вокруг него блестящую оправу. Каждая соперничала с другой по великлепию своего туалета.
Анжелика увидела, с некоторым облегчением и немного досадой, что ей не предназначено место за столом короля. Едва ли она могла ожидать подобной чести. С времен Фландрской компании отношение короля к ней было неоднозначно. Он не разу не выразил по отношению к ней своего неудовольствия, но и приветливости тоже. Однако преграда возникла между ними, настолько , что она себя порой спрашивала, почему ее до сих пор терпят при Дворе.
Ироничным взглядом она рассмотрела избранных для окружения Короля-Солнце и сказала себе. Что за некоторым исключением большинство этих дам отъявленные потаскухи, отягощенные распутным прошлым.
Никто не знал, что Мадам де Бунель-Буйон, жена государственного секретаря, держит игорный дом, ни что «Карта Двора» указывала Осторв Удовольствия в жилище Мадам де Бриссак. А жена маршала да Ла Ферте и графиня да Фьеск соревновались в кокетстве. Все делали вид, что забыли, что «История любви Галлов» ужасного Бюсси-Рабутена насмехалась над ними. Более того, герцогиня де Мекленбург, старая фрондерша, чьи интриги и любовные похождения наделали много шума, выставляла на показ свою пышность и отвислые щеки.
Среди исключений можно назвать важную мадам де Ла Файетт, и в определенной степени грустную герцогиню де Ла Вальер, которая была услана на край стола меланхолично есть кушанья, предложенные королевскими офисье. Никто больше не интересовался оставленной фавориткой. Луи XIV ни разу на нее не взглянул.