Форум

- Не знаю, как такое могло произойти, мадам маркиза…

- Виноваты, мадам маркиза…

- Ему уже лучше, мадам маркиза…

Больше всего Анжелике хотелось залепить этим кудахчущим идиоткам по пощечине и выставить. Ее останавливало вовсе не милосердие или страх выставить себя в дурном свете – главным было состояние Шарля-Анри, и ни за что на свете она не согласилась бы напугать его, или оставить без помощи. А от трех пар рук все же больше толку, когда надо взбивать лекарство, стирать пот со лба, менять компрессы на лобике и все время успокаивать…

Малыш тяжело вздохнул, и Анжелика закусила губу лот смеси досады, острой жалости и чувства вины. Она старалась проводить с ним столько времени, сколько могла, но ведь не будешь возить ребенка всюду за двором. Она подозревала, что младшая из его нянек не слишком усердно выполняет свои обязанности, но сын так радовался, когда видел эту дуру Катрин, так просился к ней на руки, так легко засыпал под ее голос…

День выдался непривычно жарким – из-за этого даже пикник в лесу пришлось отменить, и только поэтому Анжелика так рано вернулась домой. От мысли, что она могла бы не узнать о болезни сына, ее снова пронзили угрызения совести. А ведь могло приключиться и самое страшное – мало ли детей в таком возрасте не переживают летних свирепых простуд…

Да что за глупости лезут ей в голову! Это же ее сын, ее мальчик, ее Шарль-Анри, и ничего с ним не может случиться плохого, пока она с ним!

-Выпей, - она склонилась над разрумянившимся от жара сыном и поднесла к его губам ложечку с сиропом. – Выпей, сладкий, и тебе будет легче…

Малыш с трудом глотнул и тут же закашлялся и захныкал. Анжелика выпрямилась, изо всех сил стараясь не поддаться панике – кому, как не ей, было знать, что юный маркиз дю Плесси-Бельер почти никогда не капризничал и не плакал.

- Может, я попробую, мадам? – робко пробормотала Катрин. Анжелика круто обернулась:

- Ты… ты вообще больше никогда к нему не подойдешь!

Наверное, предложение молоденькой няньки было не таким уж наглым и глупым – возможно, из рук хорошо знакомой девушки ребенок бы и выпил лекарство. Но Анжелика все еще была во власти гнева, который не покидал ее с тех пор, как всезнающий Флипо перехватил ее в коридоре и рассказал, что Катрин давала наследнику дю Плесси лед с фруктами, чтобы тому не было так жарко.

И теперь Шарль- Анри плачет, а эта мерзавка еще крутится под руками!

- Пойдите принесите ребенку игрушку, - сухо велела Анжелика, поворачиваясь к столику с лекарством. Старшая нянька уже хлопотала вокруг ребенка, в очередной раз меняя компресс и обтирая горячее тельце.

- Успокойтесь, мадам маркиза, - повторила она, когда Катрин пулей вылетела из комнаты. – Это и моя вина тоже, но с малышом все будет хорошо. Это просто простуда.

За спиной Анжелики открылась дверь.

- Давай ее сюда, - она порывисто обернулась и даже вздрогнула от неожиданности, увидев вошедшего. – Филипп… а вы что тут делаете?

- В собственном доме весьма лестно услышать подобный вопрос, - хмыкнул тот, внимательно рассматривая происходящее. Вроде бы муж был настроен миролюбиво, и Анжелика была бы рада поверить, что тот зашел просто поздороваться… Вот только до этого Филипп никогда такого не делал. – Я тоже рад вас видеть, мадам.

Ну да, раз пикник отменили, то отчего бы Филиппу и не приехать домой? Другое дело, что у Анжелики все же был повод для удивления – они с мужем в последнее время если и сталкивались, то только при дворе, обмениваясь короткими вежливыми приветствиями. Дом же был достаточно большим, чтобы они могли друг друга не видеть неделями, и нарушать это шаткое перемирие Анжелика не была намерена.

- Я не то хотела сказать, Филипп, - примиряюще ответила она. Только ссоры ей сейчас не хватало… - Просто я удивлена, вот и все.
Филипп кивнул и аккуратно закрыл дверь, оставшись в комнате.

- Что же тут происходит?

Шарль-Анри снова расплакался, – видимо, нянька снова попробовала дать ему микстуру. Анжелика досадливо мотнула головой: все-таки у Филиппа был дар появляться тогда, когда его присутствие было совсем нежелательным.

- Наш малыш расхворался, господин маркиз, - вместо жены ответила возящаяся около ребенка старушка. – Простудился, видать…
В комнату влетела перепуганная Катрин, сжимая в руке позолоченную погремушку; Анжелика с каким-то злорадством отметила, что на румяных щеках девушки были видны следы слез. Глаза нерадивой няньки при виде безмолвно стоящего посреди комнаты Филиппа округлились от страха, когда она склонилась в приветствии.

- Давай, - Анжелика почти выхватила ее из рук девчонки: - А теперь уходи!

Еще не хватало, чтобы о проступке няньки узнал Филипп, нервно подумала Анжелика – тогда-то ей точно не поздоровится… Насколько она знала маркиза, он не успокоился бы, пока не стер прислугу в порошок.

Протянутую погремушку Шарль-Анри неохотно взял, покрутил в ручонках и безразлично уронил на покрывало. Анжелика подобрала игрушку и на мгновение прикрыла глаза – присутствие в комнате мужа ее нервировало, как будто его взгляд сверлил ей спину. Она не могла разрываться между больным ребенком и собственным мужем, вдруг решившим почтить ее своим присутствием. Конечно, вряд ли он начнет ссору при сыне и слугах, но кто знает, зачем он вообще сюда явился и почему не ушел сразу.

- Принесите еще холодной воды, - отослала она старую няньку и воинственно выпрямилась перед мужем, едва за той затворилась дверь.

- Вам лучше уйти сейчас, Филипп, поверьте...

- Мой дом, моя жена, - он неопределенно махнул рукой, не сводя глаз с кроватки, - мой сын, от которого вы меня гоните. И за которым вы не уследили, кстати.

- Филипп, ведь все дети порой простужаются! – от несправедливости обвинения она даже задохнулась.

- Тогда отчего вы так переполошились? – едко заметил он, и Анжелика с изумлением увидела, что он стягивает с палец кольца и шагает к кроватке.

- Да что вы делаете?!– она обрела дар речи, только увидев, как муж осторожно берет ребенка на руки и присаживается в кресло.

- Где там ваше лекарство? – Филипп словно не слышал возмущенного восклицания жены, и Анжелика вдруг заметила, что держал он сына не слишком ловко, но очень бережно.

- Он испугается, - предупредила она, наливая в ложку тягучий сироп. – Он вас не знает, и будет плакать…

- Вы были бы счастливы, если бы могли вообще забрать его у меня, верно? – проворчал Филипп, усаживая ребенка на коленях. Малыш несколько раз обиженно хныкнул и, к очередному удивлению Анжелики, успокоился. Ничего странного, сказала она себе, слегка уязвленная таким поведением сына – мальчик и так не слишком плаксив, а мужские руки более сильные и уверенные…

- Выпей, - она снова дотронулась ложечкой до влажных губ мальчика. – Выпей же…

Все дело было, конечно, в том, что ребенок обессилел от жара и слез. Только поэтому он на этот раз проглотил микстуру без капризов и всхлипов…

Она присела в кресло напротив и смотрела, как Филипп ерошит пальцами светленькие кудри – немного светлее его собственных. Наверное, сейчас они сильнее, чем когда-либо напоминали обычную семью – а не двух людей и ребенка, которые по какой-то прихоти судьбы оказались вместе. Ни за что на свете Анжелика не призналась бы, что ревнует сына, так охотно сидящего на руках малознакомого в общем-то мужчины.

- Что теперь? – Филипп убрал волосы со лба малыша. – Как скоро ваша настойка подействует?

- Через полчаса – час… - рассеянно отозвалась она и, поколебавшись, добавила: - Спасибо вам за помощь.

- Это мой сын все-таки, - вполголоса хмыкнул Филипп. Мальчик задремал, уткнувшись ему куда-то в сгиб локтя; на голубом бархате наверняка должны были остаться пятна от лекарства и пота, но щеголеватого маркиза это отчего-то не волновало. – Как бы вы ни хотели об этом забыть, он и останется моим.

- Я помню, как вы хотели его у меня отобрать, - с горечью произнесла Анжелика. Она вдруг осознала, что между ними не было и нет ничего общего – кроме белокурого ребенка, дремлющего на руках отца. – И я слышала, вы вроде бы уже говорили о его будущем с принцем?

- Я не позволю вам привязать Шарля-Анри к своей юбке, - заметил Филипп все так же негромко. – Со своими детьми вы вольны поступать, как знаете, но не с моим сыном.

От негодования она вскочила с кресла. Как она могла сожалеть о том, что этот человек ее не любит! О какой семье, о каком единении она только что мечтала, как последняя дура!

- Вы… уходите! Хватит!

Она потянулась к сонному ребенку, собираясь забрать его с колен мужа, и неизвестно, чем бы кончилась ее попытка, если бы за окном не загрохотало, и оба супруга одновременно не повернули головы на звук. Ребенок, тоже потревоженный громом, беспокойно завозился.

- А вот и гроза, - отметил Филипп. – Неудивительно, что стояла такая духота.

- Да, - машинально согласилась Анжелика, перевела взгляд на сонного сына с недовольно надутыми губами и внезапно саркастически поинтересовалась: - Отчего бы вам не спеть ему?

Наконец-то ей удалось вывести мужа из полупрезрительного равнодушия, с которым он парировал все ее замечания. Ей доставило удовольствие наблюдать, как от неожиданности он вздрогнул, потом нахмурился, и, наконец, тихонько рассмеялся:

- Ну уж нет, мадам, этого вы не дождетесь, - он посмотрел ей прямо в глаза, и ей показалось, что в его обычно холодном взгляде мелькнуло что-то похожее на лукавство: - Но я помню, что вы когда-то говорили про кучу сказок, которых вам пришлось выслушать в вашем замечательном замке. Отчего бы вам не показать, как хороша ваша память?

Она открыла было рот, чтобы возразить и отказаться, но вдруг заметила, что Шарль-Анри уже окончательно проснулся и недовольно хмурил светлые бровки. И еще – что у сына и отца почти одинаковые глаза. Почти – только у младшего еще нет такого ироничного блеска…

- Хорошо, - медленно произнесла она и опустилась на ковер, присев рядом с креслом. Мягко взяла ребенка за все еще горячую ручку и напевно начала: - Давным-давно рос во Франции огромный густой и дремучий лес. В лесу было много ягод и грибов, но туда почти не ходили люди, потому что там водились злые серые волки.

- Вы, видимо, хотите окончательно напугать ребенка, - пробормотал Филипп; Анжелика не обратила на его слова никакого внимания.

- Около леса стоял красивый белый замок, в котором жили люди. Правили замком король и королева, которые очень любили друг друга… И однажды у них случилась большая радость – у них родился сын, красивый, как Аполлон.

Филипп с непроницаемым лицом покачивал малыша на руках; тот начинал снова дремать. Анжелика устроилась поудобнее, опершись плечом о кресло совсем рядом с коленями мужа и понизила голос:

- Он рос сильным, здоровым и с чистым сердцем, и никого не любили в замке сильней, чем маленького принца. И надо было случиться такому, чтобы подросший принц вышел за высокие белые стены на прогулку, и его украли волки.
- У вас чертовски богатое воображение, сударыня, - со смешком прокомментировал Филипп, поглаживая встрепанную светловолосую макушку.

- Король с королевой оделись в траур… Но произошло чудо – маленький принц оказался так красив, что самая главная волчица приказала не трогать его, а отнести назад, и в знак своего благоволения лизнула его в лоб.

Малыш спал. Анжелика бережно, чтобы не потревожить, положила его ручку ему на грудь, и задержала ладонь на запястье Филиппа. Тот, казалось, не заметил этого.

- Принц вернулся обратно в свой замок, и повзрослел, и все были так рады, что даже не сразу заметили, как он изменился… - Она вздохнула и помолчала, прислушиваясь к шуму дождя за окном. – Он был сильным – но тратил свою силу не на защиту слабых, а на войну с сильными. Он был смелым – но его вспоминали не по его отваге, а по его жестокости. Он был красивым – но никто, кроме короля и королевы, не мог сказать, что покорил его сердце…

- Сейчас по законам жанра должна появиться прекрасная принцесса, которая одной своей горячей любовью расколдует несчастного принца, так? – лицо Филиппа было насмешливым, и он улыбался, но взгляд был каким-то странным.

Анжелика задумчиво покачала головой:

- Без его желания проклятия не снять... Может, когда-нибудь он сам решит скинуть его, и найдет ту, с которой снова станет счастливым. А может, вся жизнь прекрасного принца так и пройдет, как один год, и на закате лет он, одинокий и постаревший, выйдет за высокие белые стены и обратится в серого волка… Я не знаю.

Филипп глубоко вздохнул, будто собираясь сказать что-то язвительное, но смолчал. Анжелика тоже не нарушала тишины, рассеянно поглаживая кончиками пальцев голубой бархат.

- По-моему, жар спал, - она подняла голову на его тихий голос. Он потрогал щеки и лоб спящего ребенка и кивнул: - Думаю, уже все в порядке. Держите.

Анжелика аккуратно приняла на руки переданного сына. Она была уверена, что ей не показалось, и муж легонько погладил ее по плечу, прежде чем отнять руки.

- Вы не останетесь?

- К чему? – он пожал плечами. – Все уже в порядке, да и к тому же, я опаздываю во дворец... До встречи, сударыня.

Анжелика опустилась в кресло, еще хранящее тепло мужского тела, по-прежнему обнимая ровно дышащего ребенка. Наверное, в том, что они с Филиппом общались так редко, были и свои плюсы – вряд ли она смогла бы ежедневно выносить подобные ситуации, каждый раз оставаясь в растрепанных чувствах…

- Ему уже лучше? – старая нянька появилась, как из-под земли, стоило маркизу уйти. Анжелика подозревала, что она просто стояла под дверью. – Слава Богу!

- Да, жар спадает, - подтвердила Анжелика, покачивая Шарля-Анри.

- А господин маркиз так встревожился за сына, просто невероятно… О, взгляните, мадам, господин маркиз забыл свои кольца, - нянька удивленно указала на оставленные Филиппом на столике украшения. – Я велю отнести их в его покои, да, мадам?

- Не стоит, - Анжелика слегка улыбнулась своим мыслям и коснулась губами головки мальчика. – Думаю, он сам придет за ними.

The end.