Отправлено: 18.05.17 15:46. Заголовок: Крылья бабочки

Название: Крылья бабочки
Направленность: Гет
Автор: Zirael
Рейтинг: R
Размер: планируется Мини, написано 23 страницы

Описание:
Краткое содержание: Эффект бабочки — термин в естественных науках, обозначающий свойство некоторых хаотичных систем: незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия где-нибудь в другом месте и в другое время. Что, если бы сближение Анжелики с мужем произошло немного раньше и не стало бы достоянием сплетен?...

 Отправлено: 18.05.17 15:47. Заголовок: ========== Часть 1. ..

========== Часть 1. ==========

Темно-лиловый, пахнущий летом и цветами вечер уже почти перетек в ночь, когда уставшая Анжелика переступила порог своей комнаты. Сегодняшний прием не затянулся надолго, но две ночи подряд без сна по-прежнему давались ей с трудом. К тому же что-то мешало ей так же самозабвенно окунуться в водоворот празднеств и развлечений, как накануне. Она улыбнулась, вспомнив две почти сказочные встречи в парке, но улыбка тут же сползла с ее уст.
Кантор.
Вчерашний разговор с Вивонном – вот что наполняло ее сердце тревогой. Анжелика задумчиво прикусила губу, почти не замечая ловких рук служанки, освобождавших ее от тяжести парадного платья. Блистательная маркиза дю Плесси чувствовала себя одинокой как никогда – ей нужно было поговорить хоть с кем-то, кому она могла рассказать о самых глупых и смешных своих опасениях, и никто не приходил ей на ум. Кто-то, как Франсуаза, был слишком далёк от двора с его интригами и ловушками, кто-то же, напротив, стал его неотъемлемой частью, и ее страхи показались бы ему смешными…
Она невольно повернула голову, привлеченная легким шумом в коридоре: да, это голос Филиппа. Значит, он тоже сегодня вернулся домой рано...
Решение пришло, казалось, само собой, и поразило ее своей дерзостью – словно несколько минут, проведенных на мраморных ступеньках накануне, и странный разговор протянули между ними незримую нить.
– Подай мне домашнее платье, – велела она служанке, опасаясь, что смелость вот-вот оставит ее наедине с сомнениями. – И ступай.
Ла-Виолетт открыл ей дверь тут же, едва она успела опустить руку, и любезно пригласил ее пройти: будто ее появление среди ночи в комнатах маркиза было самым обычным делом. Филипп стоял у зеркала. Слуга уже помог ему снять жюстокор, и теперь маркиз рассеянно снимал украшения с пальцев.
Анжелика ответила на безлико-любезное приветствие и покорно опустилась на мягкую софу в углу комнаты у приоткрытого окна, не сводя глаз с мужа. Филипп же не обращал на нее внимания, не то весь поглощенный своим занятием, не то просто утомленный чересчур длинным и тяжелым днем. Теперь, когда запал ее немного угас, решение прийти сюда казалось ей бессмысленным, и от стремления уйти ее удерживала лишь гордость, не позволявшая выставить себя перед ним в глупом свете.
Молчание затягивалось, и Анжелика, наконец, отважилась его нарушить.
— Мессир де Вивонн попросил меня отдать к нему на службу моего сына Кантора, - со вздохом проговорила она. Филипп даже не повернул к ней головы – как и его слуга, он будто бы вовсе не был удивлен происходящим. «Можно подумать, я каждый вечер заглядываю к нему поговорить», - с досадой подумала Анжелика.
— Да? – Филипп по-прежнему не смотрел на нее, крутя в пальцах кольцо. – Так что же, примите мои поздравления, это великолепная новость. Мессир де Вивонн осыпан милостями короля, и благодаря своей сестре, мадам де Монтеспан, он еще долго будет пребывать в фаворе.
— Но мессир де Вивонн отправляется в поход в Средиземное море.
— Еще одно доказательство благосклонности и доверия короля.
— Но разве мой сын не слишком мал для таких путешествий? – Анжелика подалась вперед, не в силах совладать с охватившими ее чувствами.
— Мал? Хм, – Филипп слегка пожал плечами, рассеянно глядя в зеркало. – А что он сам думает о такой службе?
— Кто? Кантор? Ну… Мне показалось, что он очень доволен и даже рвется сопровождать этого дворянина. В этом нет ничего удивительного: мессир де Вивонн его всячески балует и по любому случаю одаривает сластями. Но восьмилетний ребенок не в состоянии выбирать собственную судьбу. А я не знаю, как поступить…
– Выбор очень прост, – обернувшись, медленно проговорил Филипп. Теперь он смотрел на Анжелику в упор. – Если вы хотите, чтобы ваш сын занял при дворе достойное место, то перестаньте считать его слишком маленьким, слишком нежным, слишком привязанным к вам…
– Дело не в этом, вернее… – Анжелика прикусила губу, чувствуя, как щеки заливает румянец. – У герцога де Вивонна репутация развратного человека. Он из свиты Месье — а всем известно, что это значит. Я опасаюсь доверить своего сына человеку, который может его испортить.
– Вот как, – Филипп приподнял бровь. – Что же, порой выбор в пользу почестей состоит и в этом. Скажем, мне едва исполнилось десять лет, когда мессир де Кульмер уложил меня в свою постель. А через четыре года, когда мой голос окреп, показывая, что я становлюсь мужчиной, мадам дю Креси тут же возжелала отведать «весенний плод» и предложила — или скорее, навязала — мне уют своего алькова. А ведь ей было уже за сорок…
– Филипп… – от неожиданности она не могла подобрать слов. – Это…ужасно.
Перед внутренним взором, как она ни противилась, вдруг возник мальчик – светловолосый и голубоглазый, таким, каким может стать Шарль-Анри в десять лет… И, утихомиривая разыгравшееся воображение, она неосознанно вскинула руки к лицу, отгораживаясь от пугающего зрелища.
– Ну, не стоит так уж строить из себя недотрогу, – усмехнулся он, захлопывая шкатулку с драгоценностями. – Вам кажется, что вы выше всего этого, не так ли? Однако же вам, со всей вашей благородной кровью и щепетильным воспитанием пришлось заплатить собой, чтобы явиться ко двору.
– Заплатить? – она нахмурилась, не понимая, что Филипп мог иметь в виду – вернее, о чем он мог бы знать, поправил ее внутренний голос.
– Вынудив меня жениться на вас, – пояснил Филипп. – Самолично отправиться в логово людоеда – разве это не принести себя в жертву?
– Я сделала это ради детей! Я просто хотела вернуть им то, что их по праву! – запальчиво возразила Анжелика и тут же осеклась: она была не готова к тому, что Филипп может поинтересоваться, кем же был их отец. – И… Это не слишком уж большая жертва, – добавила она осторожно.
– Да? Со стороны так сразу и не скажешь, – с сарказмом парировал Филипп. – Во всяком случае, чаще всего рядом со мной вы выглядите так, словно вам не хватает тернового венца на челе.
– Глупости! – возмутилась Анжелика. Для того чтобы сломить ее, понадобилось бы больше, чем самодурство одного-единственного мужчины, с мрачным удовлетворением подумала она, но, само собой, не повторила этого вслух. – Но вам нравится так думать, верно?
Филипп слегка потянулся, прошелся по комнате и наконец, опустился на диван рядом с Анжеликой. Теперь он упирался рукой в стену позади ее плеча, вынудив молодую женщину наклониться назад.
– Что поделать, такова жизнь, – произнес он негромко, но Анжелика все еще не чувствовала, что он по-настоящему сердился, – скорей забавлялся, намереваясь напугать ее, выбить из колеи. – Либо выигрываете вы – либо я.
Легкий ночной ветерок коснулся затылка Анжелики, заставив ее слегка поежиться и вдруг ощутить тепло от его руки, находящейся слишком близко.
– Вы все усложняете, – с укором произнесла она. – Любовь не похожа на войну, а в выигрыше тут могут остаться двое.
– Любовь? – Филипп хмыкнул, но в его глазах ей почудился интерес. – Теперь вдруг кто-то заговорил о любви?
– Она способна склеить даже то, что кажется безнадежно разбитым, – тихо проговорила Анжелика. – Это чувство приобщает простого смертного к величию вселенной, дарит ему радости затаенных грез, наполняет жизненной силой, делает вас поистине всемогущим…
– Слова звучат прекрасно, но это лишь слова, – Филипп криво улыбнулся. – Женщины говорят про любовь только тогда, когда им что-то нужно. А потом бегут без оглядки.
Ветер, пахнущий летом и свежей травой, снова легко шевельнул занавески. Анжелика, как завороженная, смотрела на тонкую цепочку в вырезе кружевной рубашки, – он все еще сидел близко, слишком близко, отгораживая ей рукой путь к отступлению.
А хотела ли она бежать?
– Я не сбегу, – еле слышно проговорила она, сама изумившись своим словам – быть может, летний ветер прошептал их? – Если бы вы только раз показали, что желаете видеть меня рядом…
Ей показалось – или в его лице что-то изменилось?
– Довольно глупостей, – Филипп прервал ее на полуслове и выпрямился, убирая руку. – Уже поздно, мадам, вам пора. Завтра я увижусь с месье де Вивонном и поговорю насчет его намерений.
– Вы хотите избавиться от меня? И кто же теперь бежит без оглядки, месье? – вырвалось у Анжелики. Странно, но ее охватило разочарование – хотя кто, как не она, обещал себе избавиться от детских иллюзий по отношению к Филиппу?.. Сейчас, когда между ними наконец воцарилось почти вежливое равновесие, скверный мир - стоило ли его ломать?
– О, эта вечная женская привычка – играть с огнем! Только у безмозглых бабочек хватает ума лететь к пламени, – после короткой паузы Филипп снова наклонился вперед, еще ближе, чем был, и Анжелика теперь могла слышать его участившееся дыхание: не то от гнева, что она вновь осмелилась бросить ему вызов, не то... Анжелика хотела и боялась поверить, что это может быть страсть. – Хотя они знают, что все равно опалят свои миленькие крылья.
– Но ведь огонь может и дарить тепло, – возразила Анжелика. Стремление дерзить незаметно покидало ее, оставляя только восхищенное ожидание с примесью страха. Она вступала сейчас на неведомые земли, полагаясь лишь на собственное сердце.
Филипп приподнял пальцем ее подбородок, всматриваясь в ее лицо; она не отвела взгляда, ощущая, как быстрее начинает биться сердце. Да, заинтересованность в его глазах ей не почудилась…
– И вы, конечно же, знаете, как это сделать?
– Рецепт прост, – шепотом проговорила Анжелика, не обращая внимания на сарказм в его голосе. – Добавить немного нежности и украсить терпением – вот и все, что нужно женщине. Заставьте ее умолять…
– Они умоляли, – согласился Филипп, не отрывая взгляда от ее губ. – Умоляли оставить их в покое.
– О, не будьте же грубым, – она медленно, будто во сне, прижала палец к его губам, провела, лаская, сама поражаясь своей смелости – и тому, что Филипп не противился ее действиям. – Дайте бабочке согреться в ваших руках…
Он притянул ее к себе немного нервно, как бы против воли уступая физическому желанию, и она ощутила прикосновение его ладони на своем бедре, – жесткое, жадное, сминающее ткань платья, чтобы добраться до обнаженной кожи, – и это заставило ее поверить, что всё происходит на самом деле. Только что они почти ссорились, несколько минут назад он хотел прогнать ее – а теперь накрывал ее своим телом, и его губы скользили по ее шее.
Анжелика сдалась сразу же. Ни за что на свете она не согласилась бы повторить собственную ошибку, и сейчас она была готова вынести от него все, что он только бы пожелал. Она послушно обвила руками мужские плечи, подстраиваясь под его порыв… и удивленно замерла. Уверившись, что жертва не шутит и не намерена спасаться бегством, Филипп сдержал свой пыл. Теперь его прикосновения несли в себе нежность и любопытство: он впервые открывал для себя, какой может быть любовная схватка, и это кружило Анжелике голову сильнее, чем сами ласки.
Она пропустила момент, когда ожидание наслаждения переросло в мягко накатывающие обжигающие волны, и теперь она полностью зависела от его воли, его желаний. Она уже не могла сдерживаться, – чисто женский страх оказаться беспомощной перед тем, кто не будет с ней осторожен и внимателен, растворился в небытие, и Анжелика еле слышно застонала. Она знала, чувствовала, что сейчас Филипп полностью держал ее в своей власти, и что он тоже ощущает это: каждый ее вздох, каждую дрожь и скрытую от глаз судорогу. Ослепленная сиянием любовного пламени, она вытянулась струной, ловя пересохшими губами воздух, чтобы спустя несколько мгновений раствориться в блаженной слабости.
Ее тело было тяжелым, налитым медово-тягучей усталостью: у Анжелики не было сил даже пошевелиться, чтобы поправить сбившееся, смятое платье, и она продолжала неподвижно лежать, чувствуя щекой жесткий кружевной рукав мужской рубашки.
Несмотря на телесное утомление, сон никак не шел к ней, а разум был ясен и возбужден. Ей хотелось что-то сказать, но всякий раз слова застревали у нее на языке, в страхе нарушить хрустальную хрупкую тишину, повисшую между ними. Сказать ему, как благодарна за нежность и терпение? Что любит его и любила всегда? А может, отбросить стыдливость и приличия и поинтересоваться, остался ли он доволен ею? Она слабо улыбнулась, придя в сладкий ужас от подобной мысли.
Ночной воздух, проникающий из окна, заставил ее поежиться.
– Вы замерзли? - голос Филиппа заставил ее вздрогнуть от неожиданности и замешательства.
– Нет, – после паузы произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал так, как обычно. «Не настолько замерзла, чтобы уйти».
Сейчас ей пришло в голову, что такой могла бы быть их брачная ночь – та, которую она представляла себе, легкомысленно не думая о реальности. Что же, эта ночь случилась спустя год – и за это время почти ничего не поменялось. Утоленная страсть, словно бурная волна, отхлынула от берега, оставив растущую неловкость. Все осталось на своих местах – и настороженность, и недоверие, и вражда…
С почти детской обидой Анжелика подумала, что сейчас она могла бы спать в своей постели, повернись разговор по-другому. Устав от бесконечных болезненных стычек, она опустила руки, оставила попытки исправить то, что казалось ей безвозвратно упущенным, и лишь слепой случай свел их вместе, дал им еще один шанс.
Да и сейчас есть ли надежда?... Или это будет лишь эпизод, о котором она будет иногда вспоминать, постепенно переставая верить, что это было на самом деле?
Ладонь Филиппа пробежалась по ее прохладному плечу, и Анжелика снова поежилась. Он же приподнялся и потянулся куда-то, чтобы накинуть на молодую женщину тонкое покрывало, и напрягшаяся было Анжелика вновь успокоилась: по крайней мере сейчас он не гнал ее прочь. Теперь подоспела и усталость, постепенно утягивающая ее в теплое облако сна.
– Я так и не поблагодарила вас за яблоко, – вдруг сказала она, уже не открывая глаз. – А оно оказалось удивительно сладким…
Филипп молчал так долго, что она решила, что муж уже спит.
– Это странно, – тихо произнес он, когда она уже почти пересекла границу сна и реальности и не была уверена, что ей не послышалось. – Ведь прошло столько лет.


========== Часть 2 ==========


Двор готовился к маскараду. Нынешнее лето было богато на праздники, и, хотя один был краше и увлекательнее другого, в маскарадах придворные находили особую прелесть. В самой идее переодевания было что-то влекущее и языческое, заставляющее даже самых скромных и добропорядочных ощутить сладкий и пьянящий вкус чего-то, что ханжи именовали грехом, а остальные – свободой.
На несколько дней все разговоры при дворе так или иначе сводились к костюмам. Верно ли, что королева назвала образ пастушки затасканным и пошлым? Уместны ли будут греческие боги? Стоит ли усыпать одеяния вакханки жемчугом? Костюм, уже либо готовый и висящий в гардеробной, тщательно закрытый бархатными чехлами, либо дошиваемый утомленными белошвейками, был предметом интриги и гордости.
– Не знаю, чего вы боитесь больше, – не то того, что вас узнают, не то быть неузнанными, – со смехом заявил Пегилен, когда во время карточной партии беседа вновь пришла к грядущему балу. – Хоть небеса свидетели – ваши опасения тщетны, ибо никакой маске не скрыть сияния вашей неземной красоты, милые дамы.
С этими словами он поднес к губам руку Анжелики, которая была настолько погружена в свои раздумья, что почти не слышала беседы, и потому глянула на Лозена с изумлением.
После окончания игры он вновь подсел к ней.
– Вы выглядите усталой, моя красавица, – как ни в чем ни бывало заметил он. – Могу ли я помочь вам с вашими заботами…. если, конечно, это не семейное дело? - добавил он с напускной серьезностью и состроил испуганную гримаску.
Анжелика против воли хихикнула, но на щеках выступил румянец. Нельзя сказать, что она так уж часто вспоминала случайную связь с Лозеном, да и при дворе о небольшом скандале быстро забыли, однако она не могла избавиться от некоторой неловкости и недосказанности. Объяснения с обманутым мужем так и не произошло, - сперва этому помешал арест Филиппа, потом известие о беременности; а Лозен, едва вернулся из своей ссылки, вел себя с Анжеликой как и обычно. Сегодняшняя его шутка была первым намеком на то, что произошло, но сейчас Анжелика была совершенно не готова обсуждать эту тему.
– Увы, но пока что вы не обременены заботами о детях, так что вряд ли сможете дать мне совет, – она постаралась, чтобы в ее голосе была та же шутливая легкость. – Но я ценю ваше внимание, граф.
– Свет ваших прекрасных глаз слишком важен для меня, чтобы я мог не заметить его отсутствия, – заверил он ее, снова с подчеркнутой выспренностью, и после короткой паузы теперь прыснули от смеха уже оба. Незамысловатые шутки Лозена словно сломали тонкую стену отчуждения, которое Анжелика ощущала по отношению к случайному любовнику, и попрощались они так же тепло, как раньше.
Забравшись в карету, Анжелика тут же забыла про гасконца. Ее мысли действительно были в полнейшей суматохе: разговор с Филиппом не прибавил ей спокойствия и уверенности относительно судьбы Кантора, зато теперь ее занимали еще и неясные отношения с мужем.

Со времени проведенной вместе ночи прошло уже несколько дней, однако они нимало не прояснили ситуацию. На рассвете Анжелика проснулась в одиночестве, и с тех пор ей ни разу не удалось оказаться с Филиппом наедине. Нет, он не избегал ее, но в толпе придворных ей удавалось обменяться с ним разве что любезным приветствием, а его лицо не выражало никаких явных чувств. Анжелика даже начала думать, что те сладостные минуты, воспоминания о которых она бережно хранила в глубине своей памяти, как хранят распустившуюся розу с пурпурными лепестками, были всего лишь прекрасной иллюзией. Не этого ли она опасалась?
В подавленных чувствах, едва добравшись домой, Анжелика зашла в гостиную, чтобы еще раз осмотреть зал в преддверии большого великосветского приема. С недовольным выражением на лице, то и дело вздыхая, она обходила огромный зал, темный, как бездонный колодец, обставленный жесткой мебелью эпохи Генриха IV. Только два больших зеркала вносили некоторое оживление в мрачное убранство. Чтобы хоть как-то противостоять вечно царившему здесь холоду, Анжелика, сразу по прибытии, приказала застелить плиточный пол мягкими персидскими коврами, привезенными из отеля Ботрейи. Но белая пушистая шерсть с узорами из роз лишь подчеркивала строгость тяжелой мебели из эбенового дерева. Молодая хозяйка еще была занята осмотром, когда в зале появился Филипп: он пришел за шкатулкой с украшениями, хранившейся в одном из многочисленных ящичков секретера.
При виде мужа Анжелика ощутила облегчение. Ее никогда не страшили трудности и преграды так, как пугала неопределенность. Она незаметно несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться: каким бы ни будет итог разговора, он положит конец ее метаниям.
– Филипп, я волнуюсь, — обратилась к нему Анжелика. —Я не хочу сказать ничего дурного о ваших предках, но им пришлось постараться, чтобы устроить себе настолько неудобное жилище.
Муж поднял взгляд от шкатулки и глянул на Анжелику с легким удивлением.
– Вы тут хозяйка, так что вольны переделывать все на свое усмотрение. Почему же вы только сейчас говорите, что вам не по душе?
– Хозяйка? – теперь пришла очередь Анжелики изумляться. Она слишком хорошо помнила, как впервые попыталась сюда попасть и вынуждена была ретироваться от запертых ворот. Если бы не рождение сына и не вмешательство Молина, она вполне могла бы до сих пор жить в отеле Ботрейи. – Но вы же не приглашали меня сюда?
Едва закончив фразу, она вдруг вспомнила, что так поразило ее после переезда – полностью отделанные женские комнаты едва ли не по последней моде. Тогда она решила, что, возможно, маркиз приказал отделать комнаты еще во время помолвки с Ла Муаньон, но спрашивать она, конечно, и не подумала.
– Не приглашал, – согласился Филипп, полностью, казалось, поглощенный содержимым шкатулки. – Все сразу пошло не так, как надо…
– А… как же было надо? – осторожно спросила Анжелика. Возможно ли, что Филипп тоже представлял их совместную жизнь иначе?
– Уже неважно, – после паузы отозвался тот. – Пожалуй, вам не стоило дерзить мне и злить меня, мне не стоило столько пить.… В любом случае, из этого получилось то, что получилось.
– Но мы же можем попробовать... попробовать сначала, – Анжелика робко приблизилась и протянула к нему руку; Филипп сделал шаг назад.
– К чему? – его тон снова стал любезным и прохладным, словно они разговаривали не наедине в собственном доме, а посреди шумного зала, полного чужих людей. – Вы добились того, чего хотели, – Версаль, должности, слава… Чего же еще вам недостает?
«Вас», - едва не сорвалось с уст Анжелики, но она сдержалась. Нет, только не сейчас, когда Филипп вновь скрылся под ледяной маской придворного.
– Мне показалось, что вы тоже были рады некоторому… теплу в наших отношениях, – так же отстраненно заметила она, гордо выпрямив спину.
– А мне казалось, что для этого у вас есть целый полк поклонников, взять хотя бы Лозена, – бросил он чуть резче, чем раньше, и Анжелике показалось, что в его голосе скользнула досада. – Или вам недостаточно их тепла?
– Лозен? Неужели вам до сих пор не дает покоя эта история?! – с изумлением и раздражением спросила она. Надо же, спустя почти год и любовник, и муж одновременно решили объясниться?! – При дворе это в порядке вещей, разве нет? Лозен ничего для меня не значил.
Лицо Филиппа едва уловимо изменилось, словно маска дрогнула под напором какого-то сильного чувства, но не поддалась.
– Вы и в самом деле далеко ушли от своего серого платьица, дорогая кузина, – медленно и словно бы про себя проговорил он, и, казалось, хотел добавить что-то еще, но вместо этого склонился к ее руке, снова в почти оскорбительно холодной вежливости. – Должен вас покинуть, сударыня.
Почти у выхода он обернулся:
– Да, совсем забыл. Месье де Вивонн высоко ценит вашего сына и уверил меня, что принимает участие в его судьбе только лишь потому, что видит перспективы его обучения.
– И это все, что вы мне скажете? – Анжелика порывисто шагнула вперед. О, она могла бы сейчас объяснить ему все: и про Лозена, в объятия которого он толкнул ее сам, и про то, какой представляла она себе их жизнь…
– А разве я обещал вам что-то еще, сударыня? – парировал Филипп, глядя на нее в упор, и не дожидаясь ответа, стремительно вышел, прикрыв за собой дверь чуть громче, чем требовалось.
От бессилия и гнева Анжелика топнула ногой. Эти хождения вокруг да около могут продолжаться вечно! Неужели она ничего для него не значила? Да, любопытство и страсть породили сиюминутную нежность, но дождется ли она момента, когда наконец ее мечта сбудется?
– Мадам? – зашедший через другую дверь лакей склонился в поклоне. – К вам посетители, мадам.
За его спиной Анжелика увидела Лувуа, с любопытством проводившего взглядом Филиппа. «Интересно, сколько времени он уже тут и сколько он слышал», - с раздражением подумала Анжелика. Ну что же, к ссорам семейства дю Плесси при дворе не привыкать, так что вряд ли он расскажет что-то новое – подумаешь, маршал хлопнул дверью! Было бы удивительно, если бы они были приветливы и милы друг с другом, с горечью добавила она про себя.
Внезапно ее взгляд упал на одиноко стоящую на трюмо шкатулку, и молодая женщина слегка улыбнулась. По крайней мере, Филипп ушел взволнованным настолько, что забыл вещь, за которой приходил. А значит, битва еще не проиграна окончательно. Атаки в лоб не принесли успеха, – что же, пришло время и для хитростей.
– Чем могу помочь вам? – она обворожительно улыбнулась Лувуа и словно между делом убрала шкатулку обратно в ящик.

 Отправлено: 18.05.17 15:47. Заголовок: ========== Часть 3 =..

========== Часть 3 ==========

Сад у особняка на улице Сен-Антуан никогда не привлекал Анжелику. Он был спланирован в том же мрачноватом старинном стиле, что и дом – темно-зеленый плющ и серый торжественно-тяжелый камень, казалось, навеки заключили там союз. За все время, пока Анжелика жила тут, она заходила внутрь всего несколько раз; в пасмурную погоду и осенью это место и вовсе нагоняло на нее уныние. Слуги говорили, что, будучи холостяком, маркиз дю Плесси любил устраивать там карточные партии, и шепотом добавляли, что там частыми гостьями бывали и женщины, и платили за долги они отнюдь не звонкой монетой – на этом месте пересказывавшая сплетни Барба скорбно сдвинула брови, но ничего не добавила. Анжелика сделала вид, что ничего не заметила – какое ей дело, кого и зачем водил сюда Филипп, пока они не были женаты.
Продвигаясь по дорожкам, выложенным гладким гранитом, Анжелика замедлила шаг, рассматривая попавшуюся на глаза статую. Беломраморный Дионис с кувшином выделялся из строгой атмосферы ниспадающего плюща и выглядел так, словно забрел сюда случайно. Было похоже, что кто-то из хозяев велел поставить сюда греческого бога, чтобы тот напоминал ему оставшийся в провинции родовой замок. Интересно, кто же мог быть таким сентиментальным – кто-то из родителей Филиппа или же сам Филипп? Оглядевшись, Анжелика обнаружила еще несколько белых статуй – и около одной из них на каменной скамье спиной к ней сидел Кантор.
Остановившись неподалеку, она некоторое время смотрела на него, чувствуя, как сжимается сердце: материнская слепая любовь боролась в ней с рассудком. «Матери должно отпускать детей», - твердила она себе, готовая разрыдаться от бессилия. Ему всего девять – а он готов выпорхнуть из гнезда и попробовать пока еще слабые крылья. А если он разобьется?
– Сын мой, - позвала она, стараясь, чтобы в голос не прорезались слезы. Кантор обернулся и живо поприветствовал мать. – О чем ты думаешь?
Кантор снова взглянул на статую, и его глаза на миг снова заволокло туманом – он будто бы видел сквозь мраморную хрупкую сильфиду, наклонившуюся к воде крохотного пруда.
– Ни о чем, - он пожал плечами и тронул струны гитары – так же бездумно и рассеянно, как если бы поправлял волосы. – Месье де Вивонн просил меня сыграть его гостям после обеда, я повторял слова песни.
– Месье де Вивонн… - она опустилась на скамью рядом с ним. – Я как раз хотела поговорить с тобой об этом. На войне тебе не придется вспоминать песни, ты ведь понимаешь это, мой дорогой? Турки не испугаются твоей гитары.
– Конечно, понимаю, матушка! – Кантор сдвинул брови и расправил плечи. – Ты считаешь меня недостаточно смелым?
– Боже, нет, конечно, нет, – Анжелика провела рукой по плечу мальчика, борясь с желанием прижать его к себе. Отчего он так быстро вырос, ведь совсем недавно она могла легко взять его на руки, закутанного в пеленки?... – Но ты еще слишком мал, чтобы идти на войну.
– Маршалу дю Плесси было немногим больше, когда он стал военным, – возразил Кантор и снова неосознанно тронул струны, взяв неслышный аккорд.
– Откуда ты знаешь?
– Он сам сказал, – Кантор глянул на нахмурившуюся мать с легким удивлением.
– Он разговаривал с тобой? – сбитая с толку Анжелика покачала головой. – О чем?
– О том, куда я хочу поехать, – объяснил Кантор. – Неделю назад месье маршал вызвал меня к себе и спросил прямо – наверное, ему сказал месье де Вивонн…
– Я, – медленно и задумчиво проговорила Анжелика. – Ему сказала я.
Она провела пальцем по каменной скамье. Как так вышло, что отчим, едва замечавший сыновей жены, решил поговорить с Кантором, хотя она не просила его об этом? Ей нужны были гарантии в отношении Вивонна, только и всего.
Она с удивлением поняла, что привыкла считать, что дети ее боятся Филиппа как огня – перед внутренним взором тут же встала ужасающая картина в Плесси: разъяренные псы и перепуганные дети. Однако сейчас она вспоминала, что оба сына восприняли переезд в мрачный особняк совершенно спокойно.
– О чем еще он говорил с тобой?
– Что я должен быть сильным и внимательным. И больше упражняться в фехтовании. – Кантор пожал плечами, легкая тень грусти упала на его лицо. – А когда я вернусь из похода, месье маршал пообещал научить меня стрелять так же метко, как он… Вы отпустите меня, матушка?
Анжелика в легком смятении смотрела на сына. Его светлые глаза горели, щеки разрумянились и… да, когда он произносил имя Филиппа, что-то менялось в его взгляде, – будто он говорил о кумире.
Она невольно вспомнила рассказ Филиппа. Два светловолосых мальчика, которым было суждено слишком рано стать взрослыми… или же это ей кажется, что в девять лет будущий мужчина еще ребенок?
– Конечно, – со вздохом произнесла она. Господь да сохранит ее малыша на его пути… Она наклонилась и поцеловала Кантора в лоб, отведя ладонью светлые кудри. –Твой отец бы гордился тобой.
– А каким он был, матушка? – Кантор тут же вскинул светло-зеленые, прозрачные, как море, глаза, пытливо вглядываясь в ее лицо. – Вы никогда не говорили. Он погиб?
Анжелика прикусила губу. Она не была готова к этому вопросу.
– Злые языки и зависть погубили его, – медленно, подбирая слова, произнесла она и поняла, что вновь испытывает боль, а ведь ей казалось, что рана зажила… – Он был великим человеком, Кантор.
Она вдруг поняла, что не может найти слов, чтобы описать Жоффрея –раз уж его сыну было не суждено увидать отца, как можно рассказать словами, каким он был,? Любящим, насмешливым, умным, утонченным?
– Он был похож на маршала дю Плесси, – вырвалось у нее, и она прикрыла рот рукой, сама изумленная и пораженная своими словами. Разве могли быть на свете два настолько разных человека… и настолько похожих? – Да, был похож, – повторила она уже тверже. – Они оба – настоящие дворяне. Они оба – настоящие…

Во второй половине дня, когда весь двор находился в Зеленом театре и аплодировал Мольеру, Анжелика почувствовала себя одинокой. Разговор с Кантором успокоил ее разум, но не сердце – сердце тосковало по покидающему гнездо сыну. К тому же, прислушиваясь к себе, Анжелика убеждалась, что в ней жила и другая печаль – сродни той, что заставляет маяться бессонными ночами от неразделенной любви. Молодая женщина захлопнула веер и начала осторожно пробираться сквозь толпу.
Филиппа она нашла в обычном месте, прислонившимся к мраморной колонне – как правило, представления он предпочитал смотреть именно там. Некоторое время она, оставаясь незамеченной, смотрела на его профиль и недоумевала – как ее, так обожавшую жизнь, угораздило отдать свое сердце ледяному божеству войны?! И тут, словно наяву, она услышала голос Кантора: «Каким был мой отец? – Он был похож на маршала дю Плесси.» Сейчас эти слова уже не застали ее врасплох, как днем, а вызвали странную, похожую на облегчение нежность – будто привязанность Кантора снимала с ее плеч некую вину или тяжесть.
Вокруг засмеялись и захлопали; мельком кинув взгляд на сцену, Анжелика подошла к Филиппу и осторожно взяла его под руку.
– Вы? Вы здесь? – он повернул голову и грозно нахмурил брови. – Что вам тут надо, позвольте узнать?
– Ищу кое-кого, – с нарочитой смиренностью ответила молодая женщина; ладонью она чувствовала тепло его тела под тканью. – Вы не видели моего мужа?
Филипп поперхнулся от неожиданности, но Анжелика видела, что цель достигнута – на его лице появилась и тут же исчезла усмешка.
– Зачем же он вам понадобился?
– Зачем может понадобиться муж жене? – ответила она вопросом на вопрос, не сводя глаз со сцены. Филипп напрягся, и она вдруг вспомнила разговор, который случился, казалось, давным-давно: да, они стояли так же в обнимку, только его руки напоминали стальные обручи…
– Чтобы попытаться снова испортить ему жизнь? – предположил Филипп едко, но в его голосе продолжала звучать тщательно скрываемая усмешка.
– С такими воззрениями вам стоит обратиться к месье Мольеру – наверняка его привлечет такой сюжет.
– И каким же, по-вашему, будет поучительный финал? – теперь Филипп откровенно забавлялся. – Строптивая жена потерпит поражение?
– Вы опять о войне, - заметила Анжелика с улыбкой. – Может, и потерпит – но не раньше, чем муж прекратит самодурствовать.
– О! Уже самодур! – Филипп поднял брови с ироническим выражением. – Так зачем же вы искали его? Снова попросить поговорить с кем-то?
Анжелика мечтательно улыбнулась:
– Если бы я могла, я бы попросила его поговорить со мной…
– С вами? – Филипп замялся, словно ее слова застали его врасплох, но быстро испустил короткий смешок: – Боже мой, мадам, неужели вы тоже собрались на Средиземное море воевать с турками?
– А если и так, вы бы стали скучать по мне? – все еще улыбаясь, Анжелика прильнула щекой к его плечу и подняла на мужа затуманенный взгляд. Так и не ответив, Филипп отвел глаза; казалось, его вниманием полностью завладел спектакль. С легким вздохом молодая женщина последовала его примеру.

 Отправлено: 18.05.17 15:48. Заголовок: ========== Часть 4 =..

========== Часть 4 ==========
Собственно, чисто хронологически эта часть была написана на зимнюю Фандомную Битву уже несколько лет назад. Тогда меня на большее, увы, не хватило, и отрывок пришлось оформлять как самостоятельный миник. Сейчас же, благодаря многим факторам и в первую очередь неповторимой Адриатике - история имеет шанс быть рассказанной от начала и до конца.


– Отважному моряку не скучно тут в одиночестве?
От неожиданности Филипп вздрогнул и перевел взгляд на стоящую перед ним даму.
– Желаете развлечь меня? – это прозвучало мягче, чем ему хотелось бы, и Филипп внезапно почувствовал досаду. Стоило ли вообще тратить деньги на подкуп слуг, чтобы выяснить, кем оденется на маскараде собственная жена, а потом вдруг обнаружить, что она собирается флиртовать с ним!
– Для начала просто угостить вас вином, – негромко произнесла она, протягивая бокал. Филипп машинально взял его, но к напитку не притронулся.
– Мне любопытно, каким же будет продолжение, – протянул он, беззастенчиво рассматривая ее платье: весьма популярный нынче наряд пастушки, правда, куда более откровенный, чем у простых селян. – Милый костюм. Вы ищете свое стадо... поклонников на нынешнем балу?
– Могли бы хотя бы на празднике не грубить мне, – обиженно отозвалась Анжелика, уже не пытаясь изменить голос. – И кстати, откуда вы узнали, что это я?
– Я и не знал, – соврал Филипп. – Вы в юбке, этого ведь достаточно. А вот откуда вам было знать, где искать меня?
– Подкупила слуг, – просто ответила Анжелика, пожав плечами. – Иногда вы подаете неплохие идеи.
– Еще был монастырь, – с некоторой заминкой напомнил Филипп. Да, затею он до сих пор относил к числу удачных, но некоторые моменты даже ему самому было неприятно вспоминать.
– Ну, это в отношении вас было бы куда сложней выполнить, – со смешком отметила она. – Куда проще понемножку выведывать ваши маленькие секреты, вроде костюма, в котором вы будете на балу…
– И вы так спокойно об этом говорите? – не скрывая изумления, осведомился Филипп. – Вы, помнится, сами не были в восторге от подобного…
– Не довольно ли говорить о войне? – отмахнулась она, явно не принимая его раздражение за чистую монету. – Прекрасный летний вечер, великолепный бал, и красавца моряка скоро опять унесет в путь… Самое время заключить перемирие, вам не кажется?
– Перемирие?
Он видел, как блестели ее глаза даже сквозь тонкую вуаль на бархате маски. Неужели ей так сильно хочется победить в их маленьком споре?
Филипп решительно качнул головой, отгоняя глупые мысли. Еще неизвестно, кто выиграет – сколько у него было таких бастионов и крепостей, мнящих себя непобедимыми, и все, все до единой в конце концов поднимали белый флаг.
Сравнение собственной жены с крепостью позабавило его. В самом деле, очаровательная цель – вместо рвов и окопов кружева и застежки, вместо солдат недовольный голос и острые ногти… Посмотрим же, чья возьмет!

– Чему вы улыбаетесь? – с подозрением поинтересовалась Анжелика, озираясь вокруг. Крошечная комнатка не оставляла ни малейшего простора воображению относительно того, чем могли заниматься посетители: прочная щеколда на потайной двери, практически незаметной снаружи, и широкая кушетка, занимавшая внутри почти все пространство, вряд ли могли пригодиться рукодельницам или игрокам в карты.
– Одной старой шутке, моя прелесть, – Филипп протянул руку, чтобы снять с нее маску, и не удивился, когда женщина едва заметно качнулась назад, как будто играя с ним. Ну что ж, может, Филипп дю Плесси и не блистал на любовном ложе, но зато всегда получал все, что хотел на поле боя. – Вы что же, успели передумать?
– Вовсе нет…
Она шагнула вперед, приникая к его груди и сплетя пальцы на его шее. Вылазка противника за линию обороны – хитрый ход! Что ж, сперва можно позволить и маленькие дерзости – пусть мятежники думают, что победа близка.
С застежками маскарадного костюма Филипп провозился непозволительно долго, будто и в самом деле преодолевал обстреливаемое повстанцами поле. Анжелика, вопреки его тайным опасениям, никак на такую нерасторопность не отозвалась, похоже, ей неловкая возня его пальцев доставляла удовольствие… По крайней мере, ему попался благородный противник… который, впрочем, тоже не терял даром время: теперь ее дыхание щекотало ему голую грудь.
Он шагнул назад и потянул ее за собой на постель, заставив переступить соскользнувшее на пол платье, – словно саму Венеру показаться из морской пены. Ему пришлось прикусить язык, чтобы не опуститься до банальностей, пусть даже признание красоты ее обнаженного тела и не будет таким уж весомым аргументом в их сражении.
Прикосновение прохладной обивки вдруг заставило его растеряться и испытать смутную тревогу вместо так хорошо помнившегося с прошлой их встречи вдохновения.
Что ж, порой срабатывает и старая тактика… Отчего бы просто не делать все, как в прошлый раз?
Филипп тоже предпринял смелую вылазку, затем еще одну; горячая мягкая плоть под пальцами покорно поддавалась ласкам, заставляя и его сердце биться быстрее.
Подчиняясь требовательным женским рукам, он наклонил голову к ее груди и поймал ртом упругий комочек; прижать языком, выпустить и лизнуть, снова коснуться...
От внезапной горечи во рту у него закружилась голова, и он отпрянул от распростертого манящего тела. Дрожащий свет от свечей и лунная дымка из окна странно смешались, и гладкое тело жены вдруг показалось ему другим: более белым и худым, более жестким…

– Теперь хорошо, хорошо-о, – шепчет она задыхающимся голосом. – Выше руку, мой сладкий, и сильнее, я не хрустальная. О!

Филипп сглотнул, превозмогая подступившую тошноту. Жар желания словно растворился в темноте, оставляя его наедине с самым большим мужским позором. Он не мог заставить себя вновь прикоснуться к ней – с бОльшей охотой он бы сунул руку в огонь.

– Ну же, мой славный паж, бы…быстрее… О…о…Да пришпорь наконец свою лошадь, успеешь отдышаться! Да…да…да… Что ты?... Ах ты, паршивец…

Злость и стыд переплетались в его душе клубком ядовитых змей, и Филипп закрыл глаза, сдерживая дыхание. Там, где хитрость и ум терпят поражение, неизменно берет верх грубая сила, и сейчас он изо всех сил боролся с собой, чтобы, не дожидаясь недовольного голоса, не наброситься на нее зверем. Да, да: взять то, что принадлежит ему по праву, стереть свое поражение из памяти… оставить одни развалины на своем пути.
Раньше ведь помогало.

– Ничего, я покажу тебе, как исправляются такие слабаки, как ты. Иди сюда и закончи то, что начал. Дама всегда останется довольна, пока у мужчины есть пальцы и язык, так что давай, мой сладкий, покажи, на что ты еще способен!

Вместо недоуменного вопроса Филипп вдруг ощутил теплую ладонь на своей щеке: она едва коснулась кожи, словно обжегшись… Он успел подумать, что ему сильно повезет, если оскорбленная Анжелика уйдет сама, во всяком случае, им удастся сохранить шанс на хрупкий мир, который почему-то даже сейчас манил его, давая надежду на что-то неизведанное и оттого желанное…
Ему так и не удалось услышать скрип кровати, вместо этого он почувствовал легкий поцелуй туда, где только что были женские пальцы.
Филипп так и не открыл глаз, пока жена покрывала его лицо невесомыми поцелуями: щека, висок, веко, опять щека, губы, шея… В какой-то момент он вдруг понял, что снова может дышать – может, ее губы, блуждающие по его груди, дали ему возможность вдохнуть?
Ее пальцы, теплые, чуть шершавые и нежные, шли авангардом, будто пробуя его кожу на прочность перед тем, как попробовать ее на вкус. В темноте под сомкнутыми веками он вдруг отчетливо представил себе ее лицо: сосредоточенное и чуть встревоженное, наполненное желанием и… любовью?
Вопреки всем законам войны противник приходил к нему на помощь. Терпеливыми ласками Анжелика словно стирала с его тела, из его памяти непроглядную муть и стыд, годами таящиеся на самом дне. Ее губы слегка подрагивали, неслышным шепотом повторяя вечный женский экзорцизм: короткое «ялюблютебяялюблютебя», и внезапно Филипп ощутил прилив вернувшихся сил.
Он обнимал ее, возвращал поцелуи – сначала легкие, потом все более и более долгие, находил рукой подрагивающую от желания жаркую плоть и вместе с нею вздрагивал от острого укола наслаждения, сливаясь с ней в одно целое. Искал и отыскивал ту мелодию, которая полностью устраивала их обоих, – и каждое его движение возвращалось к нему эхом ее отзывчивого тела, ее пяток на его бедрах, ее губ на его щеке.
И все время, медленно поднимаясь вверх, уводя стонущую Анжелику за собой, Филипп думал, что это уже совсем не похоже ни на войну, ни даже на перемирие.

========== Часть 5 ==========

* * *
Новость о поражении при мысе Пассеро пришла в середине июня, во время последнего праздника, который давал король перед началом военной кампании в Лотарингии.
Как выяснилось, галеры господина де Вивонна были атакованы близ Сицилии флотилией берберов под командованием некого алжирского ренегата по прозвищу Рескатор, прославившегося своими подвигами по всему Средиземному морю.
Вивонн был вынужден укрыться в бухте у мыса Пассеро.
Он чувствовал себя разбитым наголову, хотя на самом деле произошла небольшая стычка, в которой затонули всего лишь две из двадцати французских галер.
Но именно на утонувших судах находилась большая часть людей из дома де Вивонна, и адмирал с ужасом смотрел, как в глубине вод исчезают три дворянина из его свиты, десять офицеров рта, четверо слуг, двадцать хористов капеллы, личный духовник, дворецкий, конюший и маленький паж с гитарой.

Сидя в кресле, Анжелика широко раскрытыми глазами смотрела, как Жавотта с помощью всхлипывающей Барбы завешивает черным бархатом зеркала в ее комнате. Известие пришло вчера вечером, – Анжелике же казалось, что прошел целый месяц. Письмо от Вивонна – выверенное, сочувствующее и по-мужски сдержанное – лежало в ее шкатулке: она закинула его туда, спеша запереть, как ядовитую змею, едва смысл коротких строк дошел до ее разума.
– Закройте шторы, – велела она коротко, едва служанки закончили свою работу. Солнечный свет и пение птиц приводили ее в ужас – как может весь мир делать вид, что ничего не случилось?... Она не ждала соболезнований от придворных, – наоборот, сейчас она была рада, что по крайней мере неделю сможет никого не видеть.
Она не могла поверить страшному известию. Это невозможно. Кантор не мог умереть! Чудо сопровождало его появление на свет и всю его жизнь! Еще не успев родиться, он сумел избежать яда, которым хотели отравить его мать. Он пришел в этот мир под прогнившими сводами Отель-Дьё среди обездоленных нищих. Первые шесть месяцев своей жизни он провел в коровнике, всеми забытый, покрытый корками грязи, и сосал крошечным ротиком грязную тряпку, чтобы хоть как-то утолить голод. Цыгане купили его за семь су…
Он был в аду и выжил! Кто-то болтает, что ее крепко сбитый, жизнелюбивый малыш погиб? Бред! Те, кто это говорит, не знали маленького Кантора.
Если бы она могла его найти, как нашла тогда! Но кто согласится провезти ее по морю, кто даст ей развести руками воду, чтобы помочь своему мальчику? Разум рисовал ей картины волн, и отчаяние от собственной беспомощности захлестывало ее с головой. Больно ли тонуть? Звал ли он на помощь? О, Кантор!
– Мадам желает обедать здесь? – Барба едва могла справиться с голосом, а по ее щекам не переставая струились слезы.
– Я не желаю обедать, – отрезала Анжелика и встала. – Успокойся, Барба. Тебе нужно лечь.
— Да, госпожа, конечно, — бормотала та сквозь слезы. — Госпожа не может понять. Госпожа не любила его так, как я.
Едва ли не силой Анжелика сунула ей в руку золотой, велев пойти и выпить за спасение души Кантора. Следом она отправила Жавотту; заглянувшим в комнату девицам Жиландон приказала отправиться в церковь и молиться. Она не желает никого видеть сейчас. Никого.
В доме воцарилась тишина. Анжелика обвела взглядом полутемную комнату с черным пятном зеркала – как бы она хотела заплакать! Но слез не было, лишь что-то невыносимо жгло глаза после бессонной ночи. Она забралась на диван и прижалась щекой к подушке.
Перед ее мысленным взором снова вставала картина, как он пел для королевы, и Анжелика слышала его ангельский голос:
Прощай, мое сердце! Тебя я люблю,
то с жизнью, с надеждой прощанье.
Шаги в пустом доме зазвучали непривычно громко. Анжелика выпрямилась, вдруг ощутив себя маленькой девочкой, которая хочет спрятаться от посетителя, кем бы он ни был. Запереть двери, забраться под диван, чтобы не видеть никого; она пожалела, что не оставила в прихожей хотя бы Флипо, чтобы тот отправлял восвояси всех пришедших.
– В доме никого нет, – произнес Филипп, остановившись в дверях.
– Я отправила всех домашних прочь, – равнодушно отозвалась Анжелика. Впервые за долгое время при виде мужа ничто не всколыхнулось в ее сердце – ни восхищение, ни страсть, ни страх были неведомы ей сейчас, ничто не могло проломить сковавшую ее корку. – Если вам угодно отобедать, я велю подать холодные закуски.
Филипп сделал короткий пренебрежительный жест. Подойдя ближе, он сел рядом, не прикасаясь к ней.
— Я узнал, что ваш сын погиб, — произнес, наконец, Филипп.
Не поворачивая головы, Анжелика вздохнула так глубоко, словно услышала эту весть впервые.
— Он мечтал о море, — вновь заговорил Филипп, — и его мечта сбылась. Я бывал на Средиземном море. Это голубой простор, расшитый золотом, как королевское знамя. Красивый саван для маленького пажа, который любил петь.
–Нет, - наконец выдавила она и замотала головой. – Не говорите мне о нем.
– Я не знаю, что вам сказать, – признался Филипп. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него – его лицо было строгим и суровым. – Когда я шел сюда, я думал о тех женщинах, которым приносил весть о смерти их мужей – однако они были готовы к ней…
– Готовы? – Анжелика нервно всхлипнула. – Как может быть готова женщина к тому, чтобы стать вдовой?!
– Она готовится к этому, когда выходит замуж за военного, – ровно ответил Филипп. Он смотрел на свои руки, в раздумье крутя кольцо на пальце.
– Когда… О, Боже, - она прерывисто вздохнула. – Вы пришли утешить меня? И сказать, что я готова стать вдовой? Ваша война… ваши игры… ваши мужские игры…
Слезы, наконец, пришли к ней. Она зарыдала так, как рыдала до этого Барба – бурно, неудержимо, выливая всю бесконечную боль в горячих потоках. Зарывшись лицом в ладони, она повторяла имя сына, то громко, то едва шевеля губами.
– Я отпустила его, - простонала она, погребенная под обрушившимся осознанием. – Я отпустила его умирать!
Сквозь пелену рыданий она не сразу поняла, что Филипп привлек ее к себе и теперь ее слезы остаются мокрыми пятнами на его одежде.
— Вы опасались, как бы придворная жизнь не развратила Кантора, – пробормотал Филипп. Его голос доносился до нее ее сознания как будто издалека, но невольно она начала вслушиваться. - У каждого своя судьба. Его судьба подарила ему жизнь, наполненную только радостью и песнями. И у него была любящая мать.
С глубоким прерывистым вздохом Анжелика сумела сдержать следующий всхлип и подняла голову.
– Вы… вам разве не нужно быть при дворе?
Филипп пожал плечами.
– Вам нужно лечь. Пойдемте.
Он помог ей встать и, придерживая за локоть, повел к кровати с балдахином. У нее болели глаза и лицо, тяжелая усталость охватывала ее тело и разум, – она даже не смогла удивиться тому, что Филипп раздевает ее и помогает лечь.
– Вы останетесь? – пробормотала она машинально, уже закрывая распухшие веки.
– Нет, мне пора возвращаться. Спите. Сон не поможет вашему горю, но даст вам силы. Спите.
Она провалилась в забытье, в котором был один-единственный сон. Ей снилось, что она открывала глаза и видела сидящего рядом Филиппа, – как тогда, когда она дремала после рождения Шарля-Анри. Он снова пришел, чтобы разделить с ней ее боль, мелькнуло у нее в голове, и она снова заплакала – тихо, без сил, не выныривая из сна.

 Отправлено: 18.05.17 15:48. Заголовок: ========== Част..

========== Часть 6 ==========

Осень начала свой приход раньше обычного. Теплые и солнечные дни выдавались все реже, зато дожди и серое небо неумолимо напоминали о неизбежном и скором наступлении зимы.
Придворные развлечения тоже стали реже, чему Анжелика была только рада – боль от потери Кантора была слишком сильна, но при дворе молодая женщина испытывала одиночество. Мало кто выказывал ей свое сочувствие – младший сын, даже не наследник. Такое случается…
«Такое случается», - про себя повторила Анжелика. Дождь струями стекал по стеклу, убивая немногий свет, пробившийся сквозь свинцовые низкие тучи. Она с досадой потерла глаза, подняв голову от незаконченной вышивки. Цокот копыт привлек ее внимание – она выглянула в окно и тут же отложила надоевшее шитье, узнав в фигуре всадника Филиппа.
За ужином царила тишина. Анжелику это не тревожило – за последние недели она привыкла к молчанию, равно как и к присутствию Филиппа. Показалось ли ей, или он в самом деле чаще стал бывать дома? Несмотря на отсутствие праздников, у маршала Франции и главного ловчего всегда были дела при дворе, однако после гибели Кантора они ужинали вдвоем почти каждый день. Иногда сама собой завязывалась ни к чему не обязывающая беседа, несколько раз Филипп заходил в детскую и заводил разговор о сыне… Сейчас Анжелика задавалась вопросом, что это было – жалость или же новое чувство, порожденное их встречами этим летом?
– С вашего позволения, я оставлю вас, – Филипп привычно склонился к ее руке, легко прикоснувшись губами. – Доброй ночи, сударыня.
И это тоже вошло в привычку, печально подумала Анжелика, глядя в спину уходящему мужу. Их брак становился похожим на сотни других союзов, принятых при дворе – где двое обращались друг с другом любезно, но без капли страсти и привязанности… Нежность и любопытство, несколько раз толкавшие их навстречу друг другу, ушли, и Анжелика не знала, было ли горе, охватившее ее, тому виной, или же Филипп не был способен на следующий шаг…
– Ла Виолетт! – громко позвал Филипп за дверью. – Приготовь масло на травах.
Любопытство заставило Анжелику выглянуть из гостиной и перехватить на полпути слугу.
– Что за масло велел тебе приготовить господин?
Ла Виолетт слегка попятился, глядя на госпожу маркизу сверху вниз.
– Просто масло для растираний, мадам маркиза, – объяснил он настороженно.
– Для растираний?
– Это привычка месье маркиза, – неохотно буркнул слуга. – После холодного дождя, чтобы размять мышцы, только и всего.
– Оно у тебя?
– Повару на кухне велено слегка подогреть, чтобы разогнать травяной дух.
– Я сама заберу его на кухне, – не терпящим возражения тоном произнесла Анжелика. – Ты можешь идти.
На лице бедняги Ла Виолетта отразилось все смятение чувств – маркиза, безусловно, не имела права отменить приказ месье, но слуга хорошо помнил, какую взбучку закатил ему хозяин, стоило ему зайти чуть дальше приказанного… И какое из зол выбрать – набраться смелости и отказать госпоже, или не выполнить приказ маркиза?
– Не беспокойся, - Анжелика скользнула взглядом по лицу слуги и усмехнулась. – Месье маркиз не накажет тебя.
«Если кого и накажет, то только меня», - добавила она про себя.
Она вошла без стука, придерживая рукой теплый флакон с маслом в кармане халата. В комнате Филиппа почти все свечи были притушены, и неровный свет шел только от недр камина.
Филипп лежал на животе, укрытый до пояса тяжелым покрывалом. Его поза показалась Анжелике трогательной – так, обняв подушку и повернув голову набок, спят дети.
– Ты долго ходишь, – проворчал Филипп, не поднимая головы и не открывая глаз. – Сперва плечи.
Анжелика, мягко ступая, приблизилась к кровати и достала из кармана флакон. Откупоренный, он моментально наполнил комнату запахом чабреца и душицы, острым и свежим ароматом имбиря… Вздохнув, она налила на ладонь теплое густое масло, растерев его между пальцами и положила ладони на гладкую спину мужчины.
Филипп тут же распознал подмену. Пошевелившись, он обернул голову в сторону женщины и глянул на нее одним глазом, не пытаясь повернуться или встать.
– Что вы тут делаете?
– Вы не удостаиваете меня чести посетить мои комнаты, - невозмутимо ответила Анжелика, хотя сердце ее колотилось чаще обычного. – Вот я и решила, что я могу и сама прийти к горе.
– Чего же вы хотите?
– Размять вам спину, – теперь она добавила в голос смирения и легкого удивления.
– У вас недостанет сил, - пренебрежительно уронил Филипп и закрыл глаза, никак более не выказывая протеста.
– Это мы посмотрим, - мягко возразила Анжелика. Прикосновения к атласной коже пьянили ее, и сильные ритмичные движения рук распаляли страсть. Она начала с медленных поглаживаний, разминая и прокатывая кожу, постепенно переходя глубже, к упругим мышцам. Ее руки за несколько лет безбедной жизни действительно утратили силу, которая помогала ей в бытность хозяйкой «Красной Маски», и пальцы быстро начали ныть. Она не обращала на это внимания, – ей нравилось ощущать, как кожа разогревается, становясь мягкой и наливаясь темно-розовым, сохраняя отпечатки, как расслабляются уставшие мускулы…
– Вы устали? – Филипп приоткрыл глаз, когда она дала отдых пальцам, переступая с ноги на ногу.
– Нет, просто ноги замерзли, – Анжелика покачала головой, сплетая и массируя горячие пальцы.
– Тогда идите сюда, – он одним движением перекатился на спину и откинул покрывало, освобождая место рядом. Она недоверчивым взглядом скользнула по его лицу, прежде чем медленно сесть на теплую от его тела кровать, подобрав под себя ноги. Снова набрав на ладонь уже остывшего масла, она принялась растирать грудь, но в ее движениях уже не было прежней силы.
– Ла Виолетту приказано собирать вещи, - как бы между делом проговорил Филипп. Глаза его были полузакрыты. – К концу недели Его Величество желает видеть меня во главе осады Франш-Конте.
Разом ослабев, Анжелика опустила руки.
– И когда вы собирались мне сказать?
– Я говорю сейчас, - с легким раздражением ответил Филипп. – О, ну вот, теперь вы будете лить слезы каждый день до отъезда... Что за дурацкая женская манера оплакивать живых?
– Это же вы велели мне готовиться к вдовству, - глотая слезы, она надменно вскинула голову. – Мне даже не надо сейчас шить траур, все готово, – несмотря на все свои усилия, она не смогла сдержать рыдания.
– Полно, - Филипп со вздохом притянул ее к себе. – Не плачьте же. Я никогда не мог видеть, как вы плачете.
Уткнувшись лбом в изгиб его плеча, пахнущего маслом и чабрецом, она несколько раз глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.
– А, так мне стоило всего лишь беспрестанно рыдать, чтобы найти в вас отклик, –– колко заметила она, когда голос вернулся к ней.
– Нет, вы не плакса, – он провел пальцем по ее щеке, стирая влажный след, и тут же убрал руку, будто испугавшись. – Я помню, что… О, я вас мучил, я бил вас, угрожал, но вы всегда поднимали свою прелестную голову, как цветок после бури. Я бросал вас почти бездыханной, побежденной, но вы возрождались вновь и становились еще прекраснее.
В изумлении она не сводила с него глаз. Что-то в его голосе заставляло ее насторожиться – он никогда не говорил с ней так, никогда открыто не восхищался ею…
– И когда вы вернетесь? – спросила она после короткого молчания, когда поняла, что продолжения не будет. Теперь она чувствовала, как он легко гладит ее спину.
– Я еще не успел уехать, а вы уже спрашиваете, когда я вернусь, – Филипп усмехнулся. – Не переживайте, вы успеете пригласить сюда всех любовников, кого только захотите.
– У меня нет любовников, кроме вас, – возразила она. Теперь она положила голову ему на руку так, чтобы видеть его лицо в скудных отсветах затухающего камина.
– Так вот по чему вы будете скучать, – раздумчиво проговорил Филипп. Его голос был обманчиво легок, но мускулы под ее щекой напряглись.
– Да, - призналась она спокойно и посмотрела ему прямо в глаза, не отводя взгляда. – Мне радостно быть с вами и тяжело выносить ваше равнодушие. Но я благодарна вам, когда вы просто рядом со мной, и я могу видеть и слышать вас… - она замолчала, прислушиваясь к себе, и с изумлением и облегчением услышала свой низкий от нахлынувшего чувства голос: – Я люблю вас.
Филипп не ответил. Жадно всматриваясь в его лицо, она с разочарованием увидела тот же равнодушный и обращенный в себя взгляд, что и когда-то. Ее признание ушло в пустоту, как вода уходит в песок пустыни; вероятно, она сказала свои слова слишком рано или чересчур поздно…
Пусть так. Анжелика не жалела ни о чем. Скоро он уедет – и она не собиралась тратить их время на ссоры и обиды. Она не лгала, говоря, что готова просто быть рядом – и будет столько, сколько он позволит ей.
Не дождавшись ответа, она привстала, потянулась к прикроватному столику, чтобы поставить ненужный флакон и вновь устроилась рядом, повернувшись лицом к камину. Странное умиротворение овладело всем ее существом, она была готова задремать, согретая в тепле мужского тела, и поначалу его руки, пробирающиеся поверх ткани к ее телу, не вызвали в ней живого отклика. Она послушно откинулась назад, прижимаясь спиной к его груди и животу, слегка вздрогнула, когда его пальцы преодолели преграду и проникли к теплой коже…Понемногу распаляясь, Анжелика хотела повернуться к нему лицом – Филипп не позволил ей этого, взамен потребовав движениями рук помощи от нее. Откинувшись затылком на его грудь, она почувствовала его губы, его дыхание в нежном месте между ухом и шеей и покорилась его воле, изгибаясь, приподнимаясь, сливаясь, сплетаясь с ним руками и ногами теснее и прочнее, как если бы была с ним лицом к лицу. Неспешность и невозможность двигаться быстрее сводила их с ума и дарила острую, тягучую сладость, от которой они оба дышали тяжелее и глубже с каждой секундой, пока, наконец, с глухим стоном не прильнули друг к другу, как будто стремясь сплавиться всей кожей.
– Обещай мне вернуться, – яростно потребовала Анжелика, едва к ней вернулись дыхание и чувства. Камин почти совсем потух, мерцая загадочными оранжевыми огоньками. Ей хотелось добавить, что она не вынесет еще одной потери, что она хочет опереться на него, войти корнями в его жизнь и найти покой в его объятиях. Она даже в глубине души не позволяла себе представить, что может его потерять, - сейчас, едва оправившись от гибели сына, она была как никогда полна суеверий и страхов. Никакие слова не смогли бы сейчас утишить ее тревогу, да она и не ждала ответа. Лишь крепче сжала ладонь Филиппа, когда он молча прижался губами к ее плечу.

Следующий день прошел в небывалой суете – слуги собирали вещи, Ла Виолетт же занимался оружием и доспехами маршала, время от времени отдавая распоряжения относительно костюмов и украшений. Филиппа с раннего утра не было дома, зато несколько раз приходил адъютант принца Конде, с низким поклоном оставляя запечатанные конверты. Судя по бурным приготовлениям, отъезд должен был состояться как можно скорее. Точное время должен был назвать маркиз по возвращении домой.
Анжелика не вмешивалась в суматоху: она была занята Шарлем-Анри, почти не спуская как всегда молчаливого ребенка с рук. Она не пыталась понять причины своей внезапной потребности в детском тепле на своей груди – было ли это эхом любви к отцу ребенка, или же попыткой восполнить потерю второго сына, а быть может, ее просто пугало грядущее одиночество.
Отужинав за пустующим столом и уложив ребенка в постель, Анжелика отправилась к себе. Сон не шел к ней, и она взяла из стопки писем, лежащих на столике, привезенное днем послание, чтобы подумать над ответом, но ее заставил встрепенуться звук шагов.
– Вы не спите, - констатировал Филипп, прикрыв за собой дверь. Он только что вернулся домой, и даже не успел переодеться – на сапогах и плаще блестели капли грязной воды.
– Я хотела дождаться вас, чтобы увидеть вас еще раз перед отъездом… чтобы попрощаться.
– Я не люблю прощаний, - отрезал Филипп. Он прошел в центр комнаты и остановился, словно в сомнении.
– Тогда зачем вы пришли?
– Я принес вам подарок, – проговорил он. Он стоял, широко расставив ноги и выпрямившись, будто готовясь лицом к лицу встретить опасность. Удивленная, Анжелика сделала к нему шаг, и тогда он достал из кармана плоский кожаный футляр. В нем оказалось странное ожерелье - на массивной цепочке из сплава золота с серебром крепились три пластины из сплава золота с медью, в которые были вправлены крупные неограненные камни, два рубина и изумруд. Украшение выглядело роскошным, но то была варварская роскошь, предназначавшаяся для статных красавиц с тугими светлыми косами, которые плели первые королевы капетингской эпохи.
– Что это значит? – от изумления она сделала шаг назад. – Филипп… разве вы не помните…
– Я все прекрасно помню, мадам, – в его голосе ей послышалась печаль. – Вы выиграли эту войну, и я признаю поражение, прежде чем отправиться на следующую.
Холодный металл лег ей на шею, и она ощутила, как быстрые пальцы Филиппа застегивают ожерелье. Он отодвинулся, чтобы убрать руки, и она перехватила его ладони своими.
– Эту войну невозможно проиграть, Филипп, – она шагнула ближе и уткнулась лбом в его грудь. – Но я думала, что никогда не услышу от вас этого…
Он стоял неподвижно, только легко ласкал большим пальцем ее запястье.
— Можно подумать, я считал иначе, — с раздражением проговорил он. — Но одно знаю наверняка: фамильное ожерелье Плесси-Бельер украшает вас, а это не может меня не тревожить. Еще не было ни одной моей прародительницы, которая, надев эту драгоценность, тут же не стала бы мечтать о войне или о мятеже. Именно с этими негранеными камнями на груди моя мать поднимала армии в Пуату, чтобы поддержать принца де Конде. Вы помните это не хуже меня. До чего додумаетесь вы?
– Может быть, нам оно принесет покой и счастье, - прошептала Анжелика. У нее кружилась голова от внезапного признания. После прошедшей ночи она была готова оставить все как есть – может, ее слова, ее покорность толкнули Филиппа на этот шаг?
– Мне пора идти, еще много дел, – он коснулся ее руки легким церемонным поцелуем. – До встречи, мадам. Берегите себя и нашего сына.
– Я обещаю, – проговорила она, отступая. Дверь за Филиппом закрылась, и она, закрыв глаза, прошептала: – До встречи.


========== Часть 7 ==========

– Лично в руки маршалу дю Плесси, - велела Анжелика, передавая письмо гостиничному служке. – Ты ведь способен отличить маршала от солдата, верно?
– Конечно, мадам, – флегматично отозвался рыжий парнишка. Переживания Анжелики никак его не тронули, – если уж даже десяток расфуфыренных и уставших с дороги, а оттого раздражительных и капризных придворных не разволновал его, то какое-то письмо и вовсе оставило равнодушным. Найти незнакомого ему маршала среди расположенной в часе езды французской армии? Да что за ерундовое дело!
Едва за парнем закрылась дверь, как Анжелику охватило смятение. Она едва не велела начищавшему дорожные сабо Флипо броситься следом и отобрать письмо, на котором ее рука, повинуясь внезапному лукавству не супругов, но любовников начертала: «Некая особа, чье сердце покорено Вами, приглашает Вас разделить с нею скромный ужин и душевную беседу». Подписи не было. Она сама не знала, что двигало ею – но азарт опасной игры захватил ее существо, она и впрямь ощутила себя прекрасной незнакомкой, инкогнито завлекающей в свои сети мужчину. Острота чувств, которую они пережили на маскараде, манила ее.
Сейчас письмо казалось ей глупым. Филипп не придет; она воочию увидела, как он, презрительно пожав плечами, рвет бумагу пополам, или равнодушно касается ею пламени свечи…
Наконец, она решительно набросила на плечи подбитую мехом накидку и распахнула дверь в коридор, намереваясь сперва приказать убрать остывший ужин, а затем велеть Флипо отыскать и расспросить растяпу-служку: может статься, он попросту выбросил конверт, или же всучил его первому попавшемуся дворянину.
- Флипо! - она вышла и в растерянности остановилась перед дворянином, стоявшим около двери. Даже полутьма холодного коридора не могла помешать ей узнать его – Филипп!
– Это вы?!
– Боюсь, на ужин я опоздал, но на душевную беседу все же рассчитываю, – невозмутимо произнес он, словно они расстались не месяц назад, а вчера вечером.
– Входите же, – она шагнула в комнату и тут же оглянулась на дверь, чтобы позвать прислугу. – Я прикажу разогреть еду.
– Не стоит, я не голоден, – Филипп остановился у стола, рассматривая подобие светского ужина, которое Анжелика смогла собрать на скорую руку при помощи Флипо и девиц Жиландон. – Так значит, вы решили остановиться тут? Если бы вы поторопили своего кучера, то добрались бы до Франш-Комте до темноты. Там у вас было бы жилье получше этого.
– Все были измучены дорогой, – Анжелика махнула рукой в сторону смежной комнаты, дверь в которую была плотно притворена. Вымотанные тяжелым переездом, девушки рухнули в кровать сразу же, как освободились, и заснули мгновенно. – Решили, что будет лучше, если во Франш-Конте мы приедем хотя бы выспавшимися. Но… я слишком сильно хотела увидеть вас.
– Так сильно, что даже не предупредили о своем приезде? – Филипп посмотрел ей прямо в глаза. Он изменился, и Анжелика жадно всматривалась в его лицо: в армии он всегда выглядел слегка похудевшим, более подтянутым, более сосредоточенным, а кожа на лице немного темнела от неизбежных лучей солнца и ветра, от которых не спасала даже шляпа, и оттого светлые глаза выделялись еще ярче.
– Я хотела сделать вам сюрприз. Его Величество оказал Флоримону честь, назначив его помощником виночерпия… вы, вероятно, слышали об этом. Мне не хотелось отпускать его в путь одного, - она опустила ресницы, прогоняя от себя вновь всколыхнувшуюся боль, и тут же подняла лицо к мужу, напустив в голос толику кокетства: – А как вы догадались, что письмо от меня?
– С чего вы взяли, что я догадался? – с непроницаемым лицом поинтересовался Филипп.
– С каких пор вы приезжаете по первому зову к неизвестной даме? – фыркнула Анжелика, вдруг сама расслышав в своем голосе собственнические нотки.
– Ведь вы же этого хотели, так? Иначе подписали бы письмо, – Филипп пожал плечами. – Сейчас вы выглядите забавно, – как охотник, угодивший в собственный капкан.
Анжелика прикусила губу:
– Вы проехали час в темноте, чтобы посмеяться надо мной?
– Нет, – Филипп подошел ближе и пальцем очертил контур ее подбородка раньше, чем она успела уклониться. – Я приехал потому, что тоже хотел увидеть вас.
Даже раздосадованная, Анжелика не могла устоять. Она приникла щекой к его камзолу, чувствуя, как теплые пальцы перебирают ее волосы.
– Вы скучали по мне?
– Да…наверное, – после паузы отозвался Филипп. – Честно говоря, мне было некогда скучать, но порой я думал, что есть вещи, о которых я бы хотел рассказать вам, или показать. Или напротив – что это может расстроить вас, и поэтому хорошо, что вы этого не видите и никогда про это не узнаете. Да, мне не хватало вас…
– Вы говорите об этом так, словно сожалеете, – прошептала Анжелика. Она подняла к нему лицо, в попытках прочитать в его глазах хоть что-то.
– Сожалею? – Филипп задумался. – Я прихожу к выводу, что то, что вы называли любовью… больше похоже на проклятие.
– Вы все-таки смеетесь надо мной…
– Нет, – он покачал головой. – Тоска разлуки, муки ревности, – что это, если не проклятие?
– К чему ревность? Я люблю только вас…
– Это сейчас. Но стоит одному из двух охладеть, – и второго ждут немыслимые муки…
– Сейчас вы боитесь за себя или за меня? – возразила Анжелика, высвобождаясь из его рук. – Вспомните, сколько времени я питала к вам чувства, невзирая на… сложности? Может, я охладею к вам, если с годами у вас появится лысина?
Филипп широко раскрыл глаза, будто оскорбленный такими словами. Анжелика же невольно скользнула взглядом по его стройной фигуре и вдруг расхохоталась, прижав ладонь к губам. Филипп фыркнул, внезапно притянул ее к себе, еще вздрагивающую от смеха, и быстро накрыл ее губы своими.
Поцелуй сразу сбил с нее веселье. Соль мужских губ, атласная нежность языка и колкость недавно стриженых усов сплелись в единое целое, и имя этому было…
– Филипп…
Она тянулась к его губам, привставая на цыпочки, почти повисала на его шее, ощущая горячие жадные руки на своей спине, груди, пояснице.
– Филипп!
Звук из соседней комнаты заставил их отпрянуть друг от друга, словно тайных любовников, крадущих телесную близость, – вероятно, одна из девиц застонала во сне.
- Мне пора уезжать, - оправив одежду, произнес Филипп грубоватым тоном, словно не целовал ее только что со всей страстью. – Надеюсь увидеть вас завтра в добром здравии, мадам.
Стоя у окна, она проводила взглядом его фигуру, почти сразу растворившуюся в темноте, стоило ему отъехать за ворота гостиницы. Рассеянно проведя пальцем по припухшим губам, она вдруг представила себе, какой будет их с Филиппом жизнь спустя много лет. Нет, даже в мыслях она не могла увидеть Филиппа обрюзгшим – седина и морщины лишь подчеркнут благородные черты, вылепленные многими поколениями титулованных предков. Взрослый Шарль-Анри, похожий на юного надменного подростка, которого она встретила однажды в парке дю Плесси, темноволосый неугомонный Флоримон, возможно, другие дети, которых подарят ей долгие упоительные ночи с мужем… Ссоры и примирения, разлуки и встречи, – сколько их будет за эти годы?...
Анжелика медленно выдохнула, сбрасывая пелену мечтаний. Филипп скучал по ней, проскакал целый час, чтобы немного побыть рядом, и это делало ее счастливой сейчас

 Отправлено: 19.05.17 17:57. Заголовок: И здесь скажу спаси..

И здесь скажу спасибо за эту замечательную историю. Надеюсь не последнюю и вдохновения тебя не оставит! Ну и окончание не за горами. Еще одна история по моему любимому пейрингу!

 Отправлено: 20.05.17 19:31. Заголовок: С большим интересом ..

С большим интересом прочитала, любопытная задумка - взять имеющиеся в романе сцены и пустить их немного по другому пути, а что было бы если бы он ответил не так, а вот так, а если бы их на коврике не застукали т .д. Жалко мало. Но приятно, что есть любопытные подробности поведения героев, а то у Голон все такими крупными размашистыми мазками.

 Отправлено: 20.05.17 19:58. Заголовок: Olga пишет: а то у ..

Olga пишет:

цитата:

а то у Голон все такими крупными размашистыми мазками.

Может мазки и не такие уж крупные, да переводчики помогли.
Вот сейчас у меня совершенно другое мнение о Филиппе. Он тут предстает совсем каким-то отрицательным, не понятно, ну как она еще может хотеть его завоевать. Трижды нам сообщается разными героями романа, что Филипп по части итальянской любви - активный участник. О нем рассказывают страшные вещи, которые он не просто не отрицает, а даже гордиться. Он сам чувствует к женщинам только ненависть и желание им отомстить. Кроме красоты и вкуса - зверюга и садист каких поискать. Вот и думаю, что с этими подробностями разбит светлый образ второго мужа.

 Отправлено: 20.05.17 20:07. Заголовок: allitera пишет: Вот..

allitera пишет:

цитата:

Вот сейчас у меня совершенно другое мнение о Филиппе.

Из-за фанфика или из-за новой интегральной версии?

 Отправлено: 20.05.17 20:49. Заголовок: Olga пишет: Из-за ф..

Olga пишет:

цитата:

Из-за фанфика или из-за новой интегральной версии?

Из интегральной, так как в фанфике он улучшенная версия

 Отправлено: 21.05.17 07:05. Заголовок: Xena тебе спасибо -..

Xena
тебе спасибо - без тебя и твоих замечаний он во-первых, вряд ли бы был таким, а во-вторых, вообще мог остаться недописанным.

Olga
да, меня привлекает альтернатива вообще и конкретно в этой паре - потому что в их отношениях очень много определял случай и аффект.

allitera
Голон довела до конца то, что начала в первой версии, увы, и все нестыковки вывела не в пользу Филиппа, хотя даже при этом раскладе его излишне демонизировала...

 Отправлено: 21.05.17 16:28. Заголовок: – Опять этот проклят..

– Опять этот проклятый туман! И дождь моросит, – заныли девицы Жиландон, едва поутру открыли ставни. Анжелика мельком выглянула во двор и увидела серые облака, отражавшиеся в огромных лужах. Погода не испортила ей настроения – ведь вскоре она снова увидит Филиппа.
– Нечего стонать, глупышки, – она захлопала в ладоши, побуждая их шевелиться. – Принесите платье для верховой езды, а ты собери мне волосы, – что-нибудь попроще, все равно сырость испортит все локоны. Живее!
Глянув в зеркало, она осталась довольна своим видом – волосы собраны в пучок строго, но вьющиеся из-под шляпы пряди придавали внешности легкомысленность, а светлая вышивка на накидке и корсаже оживляли темный дорожный наряд. После короткого раздумья Анжелика решила отказаться от макияжа – лучше показаться немного бледной после дороги, чем щеголять с потеками краски, смытой дождем, как бывало с многими придворными дамами. Яркие изумрудные сережки-капельки с чашечкой из золота подчеркнули свежую зелень глаз.
Когда две повозки с придворными добрались до лагеря, дождь почти прекратился, но серое небо и не думало светлеть. Пока дамы, подобрав юбки, выбирались наружу, Флоримон уже отыскал и привел к повозкам какого-то военного. Узнав от подростка, что прибыла маркиза дю Плесси де Бельер, тот распорядился привести ей лошадь и указал, что Его Величество в полумиле отсюда готовится провести объезд войск:
– Думаю, месье маршал может быть там.
Лагерь, утонувший в грязи, был почти пуст. Где-то вдалеке играла труба, а с поля боя раздавался непрерывный шум канонады. Завидев впереди яркий шатер, украшенный королевским штандартом, и группу людей около него, Анжелика спешилась и медленно приблизилась. Перед внутренним взором память подсунула ей другую сцену – не так давно она так же шла навстречу королю, гордо подняв голову, в парках Версаля…
– Мадам дю Плесси?
Она присела в реверансе, склонив голову; золотистые локоны, выбившиеся из-под шляпы, обрамили ее лицо.
– Вот неожиданный сюрприз, – король, одетый в простой военный мундир, приблизился и помог ей выпрямиться, коснувшись руками локтей. – Мы рассчитывали на юного Ганимеда, а обрели еще и Викторию. Господа, полагаю, что появление мадам дю Плесси будет нам добрым знаком.
Придворные, среди которых Анжелика заметила знакомые лица, в том числе поприветствовавшего ее кивком Пегилена, в один голос выразили свое согласие. Анжелика вновь склонилась в реверансе.
– Что ж, тем, кто желает заполучить Викторию в союзницы, не стоит рассчитывать на слепую удачу, но подобает взять победу мечом, – король знаком велел подвести ему коня. – Мадам, вы сопроводите нас по пути на аванпост?
Въехав на холм, король остановился и подозвал к себе Анжелику; небольшая группа придворных и офицеров остановилась поодаль. Она увидела небольшой городок, окруженный кольцом насыпей, вздымавшиеся к небу черепичные крыши, готические шпили и массивные башни. Живописная речушка белым шарфом обнимала крепость.
Французские батареи выстроились в долине, вверх по течению реки; с холма можно было разглядеть три ряда орудий, прикрывавших огнем полки пехоты, каски и высокие пики которой искрились в лучах солнца. Нарочный, бросивший коня в полевой галоп, пересекал равнину. Красочная группа военных сновала вдоль передовой линии.
– Что скажете, мадам? – король указал рукой на открывшийся пейзаж.
– Сила вашего войска не вызывает сомнений, сир. Я далека от воинского дела, но в гостинице вчера хозяин говорил, что конец осады близок.
– Ну, раз уж хозяин гостиницы так говорил! – король рассмеялся. – Но думаю, он прав, хотя ближайший день будет для нас горячим. Слышите, как яростно палят пушки? Это последние залпы.
Он тронул лошадь с места, спускаясь с холма, но не прекратил беседу, вынуждая Анжелику держаться рядом.
– Губернатор Доля не смеет сложить оружие, не израсходовав всех боеприпасов, а наша задача – не дать ему нанести нам чересчур большого вреда своей пальбой.
Она обернулась по сторонам, вспомнив слова военного про Филиппа. От короля это не укрылось.
– Вы кого-то ищете, Безделица?
– Да, сир. Офицер, встретивший меня, сказал, что мой муж где-то неподалеку.
– Вам не стоит волноваться, – маршал руководит позициями на аванпосте. Когда он во главе войска – сама война у него в женах, уж не сочтите за оскорбление, мадам…
– Думаю, он все же рад будет меня видеть, – возразила Анжелика. – После гибели моего сына он очень поддержал меня…
– Вот как? – в голосе короля ей почудилось некоторое напряжение. – Что ж, я рад, что двое моих верных подданных, наконец, нашли гармонию и согласие.
- Да, сир, – односложно отвечала она. Ее не оставляло чувство легкой тревоги, и весь разговор казался ей неправильным и несущим угрозу – как если бы король гневался, а не говорил с нею ласково и доверительно.
Шум от очередного залпа прервал разговор. Анжелика успокоила начавшую прядать ушами лошадь, потрепала ее меж ушей и пустила легкой рысью, чтобы нагнать своего собеседника. Король как раз приостановил коня, поджидая несущегося наперерез их процессии гонца. Вперед тут же выдвинулся Лозен с незнакомым офицером, невольно оттеснив лошадь Анжелики назад.
– Какие известия? – резко спросил король. Гонец, едва переводя дух, срывающимся голосом пробормотал что-то невнятное. – Да говорите же! У вас письмо?
Гонец помотал головой и повторил уже громче:
– Плохие новости, сир! Мессир Плесси…
– Что с ним? – возглас Анжелики прозвучал одновременно с вопросом короля. Охваченная предчувствием чего-то ужасного, она не могла даже пошевелиться, чтобы тронуть коня с места.
– Боюсь, он убит, Ваше Величество…
Ледяная рука сдавила Анжелике грудь. Она попробовала втянуть в себя воздух, чтобы сказать еще что-то, но перед глазами у нее стремительно темнело, а в ушах нарастало эхо, как будто стремясь запечатлеть страшные слова навсегда в ее памяти.
…убит…убит… убит
Какой-то миг она еще ощущала холод от сырого ветра на щеках, тепло и дрожь нервно переступающей лошади; словно сквозь вату, слышала продолжающиеся пушечные залпы и стрельбу, тревожные голоса вокруг, потом пропало и это, и она соскользнула в безмолвную темноту.

 Отправлено: 21.05.17 16:29. Заголовок: Из письма Пегилена д..

Из письма Пегилена де Лозена сестре, мадам де Ножан.
…и завершая рассказ о взятии Франш-Конте, не могу не упомянуть о прелюбопытном происшествии, свидетелем которого невольно я стал накануне.
В военную ставку прибыли придворные, которые присоединились к королю во время объезда войск. Среди них была и маркиза дю Плесси де Бельер, весьма изысканная особа, к которой Его Величество был особо внимателен, занимая ее беседой. Во время объезда нашу процессию нагнал гонец с передовой. «Сир, мы понесли потери! – печально воскликнул он в ответ на вопросы короля. – Мессир Плесси убит!». Клянусь Вам, мой дорогой друг, впервые я видел, чтобы краска так резко пропала с человеческого лица. Бедная женщина пробормотала что-то, пошатнулась в седле и лишилась чувств, чудом не повредив себе члены при падении. Мы все были страшно перепуганы, Его Величество срочно вызвал своего личного врача, и господин Валло целых полчаса безуспешно бился, пытаясь привести маркизу в чувство. Но едва она пришла в себя, ее ждало новое потрясение. Вы не поверите, мой дорогой друг, но трагедия внезапной смерти постигла не маршала дю Плесси, а генерала инфантерии месье Плесси - Ирейля. Во время вылазки шальная мушкетная пуля сразила его наповал, увы. Растяпа-гонец успел пробыть на своем посту едва ли неделю, иначе бы не допустил такой ошибки. Страшно подумать, какой бедой могла обернуться эта путаница для маркизы дю Плесси!
Можете представить себе, в каком состоянии была несчастная, успевшая уже в мыслях примерить вдовий наряд… О, я впервые видел, чтобы сия благородная дама так вела себя на людях. Когда же, сквозь ее безутешные рыдания, ей все же сумели втолковать о возможной ошибке, появился сам маршал дю Плесси, спешно вызванный с позиций Его Величеством… Боюсь, мне не хватит велеречивости и яркости слога, чтобы передать Вам ее состояние – да верно, самому Софоклу бы недостало таланта. Мадам и заливалась слезами, и смеялась, и наговорила таких вещей, что были растеряны мы все, не только дю Плесси. Могу сказать, что Его Величество также был смущен и как будто расстроен такой бурной сценой. Наконец, дю Плесси, хоть и не без труда, передал свою жену заботам мадам де Креки, которая с помощью слуг отвела ее в шатер маршала. Его Величество же, глядя вслед дамам и выглядя необычно задумчивым и печальным, произнес странную фразу: «Такова жизнь, господа, на все Воля Божия» (Я склонен согласиться с ним: на войне как на войне, упокой Господи душу несчастного Плесси-Ирейля….)
Затем Его Величество повернулся к маршалу дю Плесси, хлопнул его по плечу (не помню, упоминал ли я, что дю Плесси участвовал во всех сражениях бок о бок с королем) и сказал: «Вы счастливчик, и надеюсь, вы понимаете это», после чего продолжил объезд, как ни в чем не бывало.
Уверен, что эта история скоро обрастет самыми невероятными подробностями и фантазиями, поэтому и спешу передать ее Вам из первых уст.
На этом прощаюсь и желаю Вам доброго здравия,
Ваш нежнейший друг и покорный слуга, Пегилен.



КОНЕЦ

 Отправлено: 21.05.17 21:27. Заголовок: Zirael пишет: Голон..

Zirael пишет:

цитата:

Голон довела до конца то, что начала в первой версии, увы, и все нестыковки вывела не в пользу Филиппа, хотя даже при этом раскладе его излишне демонизировала...

Это все было и раньше, просто теперь перевод это не вырезал. Голон не добавила по Филиппу ничего. Увы, это изначальная задумка. Филипп - не контрасте с Пейраком.

 Отправлено: 22.05.17 20:27. Заголовок: Zirael пишет: тебе..

Zirael пишет:

цитата:

тебе спасибо - без тебя и твоих замечаний он во-первых, вряд ли бы был таким, а во-вторых, вообще мог остаться недописанным.

Я готова к дальнейшему творческому сотрудничеству по этой теме
allitera пишет:

цитата:

Голон не добавила по Филиппу ничего.

Из нового- только нелогичная сцена в Пути в Версаль. А так вроде все было. В старых изданиях больше всего королевской части досталось.

 Отправлено: 22.05.17 23:12. Заголовок: Xena пишет: Из ново..

Xena пишет:

цитата:

Из нового- только нелогичная сцена в Пути в Версаль.

Признаюсь, не поняла о какой сцене речь.

 Отправлено: 23.05.17 19:02. Заголовок: Zirael Увидела нову..

Zirael
Увидела новую главу на ночь глядя, а как прочитала, сразу и сон пропал. Хочу отметить высокую художественность текста этой главы, так как при чтении картина происходящего легко вставала перед глазами. Эмоциональное воздействие, как по мне, так очень сильное. Я поверить не могла, что Филиппа убили. Испытала потрясение, не меньшее, чем когда читала (и перечитывала) Голон. До сих пор, если читаю в третьем томе эту главу, то ощущение как от потери близкого человека, тут было похоже. Замечательно, что Вы нашли новое сюжетное решение. Вариант с ранением уже есть, а вот с ошибкой - еще пока не было, надеюсь, гонца выпороли на конюшне. :)

Отдельное спасибо за появившегося на страницах произведения короля. Образ в точку. Не могу и в этот раз не восхититься решением того, как ключевое содержание можно по другому подать. В чем основная суть сцены с приходом короля в гостиницу - в том, что он должен узнать, что маркиз и маркиза любят друг друга и отступить. Тут ему не говорят в лоб об этом, он сам понимает, видя реакцию Анжелики на горестные, а потом радостные новости. Страстного поцелуя, конечно, жаль, но и без него здорово.
Понравилось и решение с письмом Лозена. Действительно, накал страстей должен быть при известии о гибели маршала, этот накал и создан с помощью разворачивающейся перед нами картины действия, а вот последующее можно и через третьих лиц рассказать.
С удовольствием бы почитала продолжение или еще какие-то вариации на заданную тему.

 Отправлено: 23.05.17 19:08. Заголовок: allitera пишет: Тр..

allitera пишет:

цитата:

Трижды нам сообщается разными героями романа, что Филипп по части итальянской любви - активный участник.

Ну дык о Пейраке тоже много болтали всякого страшного.
Кто знает, может автор и так задумывала: первый муж на лицо ужасный, красивый внутри, а второй наоборот. Но если, что за того, что за другого взяться, то влюбятся. Как говорится, при хорошей женщине и мужчина может стать человеком.

В новой версии Филиппу действительно не повезло, образ обеднен и смазан, особенно меня раздражало постоянное подчеркивание ущербности Филиппа (не через его действия, а характеристикой автора) и его повторяющиеся по любому поводу страдания по кузине в сером платье с голубым бантом. Если это в свое время вычеркнул редактор, то спасибо тому редактору.

 Отправлено: 23.05.17 20:00. Заголовок: Olga пишет: Кто зна..

Olga пишет:

цитата:

Кто знает, может автор и так задумывала: первый муж на лицо ужасный, красивый внутри, а второй наоборот.

Забавно.
Про Пейрака говорили те, кто не знал о чем говорить, а вот Маркиза характеризовали те, кто как раз были с ним на короткой ноге. Например, Молин. Уж он бы не стал напраслину на хозяина возводить, Дегре - аналогично. Да и Анжелика не сомневалась, что это правда. Но самое главное, что это говорит сама Голон, описывая чувства Филиппа.
Olga пишет:

цитата:

В новой версии Филиппу действительно не повезло, образ обеднен и смазан, особенно меня раздражало постоянное подчеркивание ущербности Филиппа (не через его действия, а характеристикой автора) и его повторяющиеся по любому поводу страдания по кузине в сером платье с голубым бантом. Если это в свое время вычеркнул редактор, то спасибо тому редактору.

Может я запамятовала, но кажись это было в изначальной версии. Я не вижу больших вставок, как в первой книги, точнее их вовсе не вижу, но зато встречаю более полный перевод. Т.е. это было, но до нас не добралось.
А еще у Голон такой большущий ляп, она перескочила два года. У нее в 1666 году детям Анжелики 7 и 9 лет.

 Отправлено: 24.05.17 18:02. Заголовок: Olga безумно приятн..

Olga
безумно приятно читать такие развернутые отзывы - и еще приятней, что удалось воплотить идею в таком виде, в каком я хотела.

Olga пишет:

цитата:

Вариант с ранением уже есть, а вот с ошибкой - еще пока не было,

за него спасибо Адриатике

Olga пишет:

цитата:

Тут ему не говорят в лоб об этом, он сам понимает, видя реакцию Анжелики на горестные, а потом радостные новости.

да, и тут Филипп избавлен от столкновения с королем - потому что у короля в общем-то нет оснований для ревности и обращения пристального внимания на чету дю Плесси. То есть он бы и не прочь, конечно, и Анжелика ему нравится, но чувство убито в зародыше по идее как раз сценой истерики Анжелики.

Olga пишет:

цитата:

С удовольствием бы почитала продолжение или еще какие-то вариации на заданную тему.

эта история уже, наверное, рассказана до конца, но, будем надеяться, есть много других

allitera
.allitera пишет:

цитата:

Но самое главное, что это говорит сама Голон, описывая чувства Филиппа.

Голон в общем-то сама себе в отношении Филиппа противоречит как раз в аспекте чувств.

 Отправлено: 24.05.17 19:39. Заголовок: allitera пишет: При..

allitera пишет:

цитата:

Признаюсь, не поняла о какой сцене речь.

"Анжелика подняла взгляд к супругу и улыбнулась. Слезы переливались на ее ресницах удивительными радужными бликами, а в глазах притаилась чуть заметная усмешка. Но в этой загадочной бирюзовой глубине крылось и нечто, чего Филипп не мог описать словами и что странно трогало его. Их связывало это нечто, которое она не могла высказать, а он не желал принять. Несколько мгновений Филипп думал о маленькой девочке из далекого прошлого, девочке, смотрящей на него огромными сверкающими глазами у подножия лестницы в полутемном замке Монтелу. То юное создание также отличалось невероятной гордостью.
Маркиз передернул плечами, как будто бы хотел освободиться от нежелательной слабости.
— Пойдемте, мадам, — холодно произнес он. — Иначе наше отсутствие будет замечено. А я не намерен выставлять себя на посмешище перед всем двором, изображая молодого супруга, который испытывает настоятельную потребность уединяться с собственной женой.
Анжелика легонько стукнула мужа веером.
— Однако это так естественно, — прошептала она, — и кроме того, это заставило бы замолчать злые языки, которые уже приготовились к тому, чтобы вволю посплетничать о нас.
— О вас!
— Но я все-таки ваша жена, — весело заметила Анжелика. — Должна ли я напомнить, что ношу имя, которое вы так хотите оградить от насмешек?
Филипп грубо схватил молодую женщину за руку, и она на мгновение увидела, как в его светлых глазах загорелся жестокий огонь. Но он тут же ослабил хватку.
— Вы и в самом деле неосторожны, мадам, — сказал он вполголоса, — если напоминаете мне о цене моего имени, ведь вы — единственная, кто покусился на это имя.
Маркиз отступил на шаг и поклонился, вложив в этот поклон всю возможную иронию. Затем он продолжил:
— Я почти восхищен вашей тактикой.
Анжелика оставила насмешку без внимания. Прикрыв лицо веером, она бросила на мужа лукавый взгляд.
— А знаете, — задумчиво сказала она, — что мне однажды сказала о вас моя добрая подруга? Чем лучше вас узнаешь, тем сильнее понимаешь, насколько вы хуже, чем можно ожидать с первого взгляда, но, когда узнаешь вас еще ближе, замечаешь, что вы намного лучше, чем кажетесь вначале.
Филипп бросил нетерпеливый взгляд в конец галереи, где исчезала пестрая толпа придворных, а потом вновь с подозрением взглянул на Анжелику.
— Зачем вы мне голову морочите? Что хотела сказать ваша подруга, изрекая эту глубокомысленную сентенцию?
Анжелика не ответила. Она чувствовала, что нарочитая резкость — всего лишь ширма, за которой он пытается скрыть свои сомнения. Сегодняшний Филипп отличался от того Филиппа в Плесси, который мстил ей, ослепленный яростью. Он думал, что с помощью грубости и презрения победил ее, что недвусмысленно продемонстрировал, какую жалкую роль отвел ей в своей жизни. Но она, вопреки всему, появилась при дворе, представ на всеобщее обозрение, добившись признания короля… Произнесенная мужем фраза навсегда определила ее место: «Сир, Ваше Величество, окажете мне честь и позвольте представить мою супругу, маркизу дю Плесси-Бельер». Анжелика улыбнулась воспоминанию. Филипп подсознательно испытывает уважение к тем, чья гордость не дает им согнуться. А уважение — это то, на чем уже можно построить брак.
— Я задал вам вопрос, — раздраженно заметил Филипп.
Она взяла его под руку и увлекла вдоль галереи.
— Я хотела сказать, — вымолвила она, — что эта фраза, прозвучавшая в ваш адрес из прелестных уст моей подруги, применима и ко мне. Вы совсем не знаете меня, Филипп, но я от всего сердца желаю, чтобы вы узнали меня лучше.
Анжелика вновь подняла глаза к нему, и на сей раз ее взгляд был прямым и ясным. В нем не было ничего от женщины расчетливой, жадной и хитрой — той женщины, которую он научился ненавидеть.
На какой-то краткий миг Анжелика прижалась лбом к жесткому и прохладному шелку его жюстокора, и, как во время их странной брачной ночи, она пробудила в душе Филиппа удивительное чувство, напоминающее нежность, которую он прежде никогда не испытывал.
— Возьмите себя в руки, мадам, — прошептал дю Плесси. — Мы при дворе.
Но на этот раз в его голосе не было жестокости.
Они снова под руку пошли к лестнице, спускающейся в парк, и постепенно в сердце Анжелики укреплялась надежда. Она больше не станет оглядываться назад. Прошлое на то и прошлое, каким бы разрушительным оно ни было. Главное не в этом. Главное — это, когда судьба бросила вас в грязь, суметь собрать все силы, встать и, шаг за шагом побеждая отчаяние, двигаться вперед, открывая свое сердце навстречу грядущему. "

Вот эту сцену я имела ввиду. Или она была в старой не урезанной версии?

allitera пишет:

цитата:
Но самое главное, что это говорит сама Голон, описывая чувства Филиппа.

Там очень мало описаний чувств: в минуты боли и гнева, во время сильных потрясений. По сути у Голон Фил остался темной лошадкой. Так видимо его образ изначально задумывался.

 Отправлено: 24.05.17 21:09. Заголовок: Xena пишет: Вот эту..

Xena пишет:

цитата:

Вот эту сцену я имела ввиду. Или она была в старой не урезанной версии?

Мне она новой не показалась. А что со сценой не так?
Xena пишет:

цитата:

Там очень мало описаний чувств: в минуты боли и гнева, во время сильных потрясений. По сути у Голон Фил остался темной лошадкой. Так видимо его образ изначально задумывался.

У Филиппа вообще мало экранного времени, он все за кадром. Поэтому мы его и видим только в период проявления агрессии по отношению к Анж, отсюда и соответствующие чувства.

 Отправлено: 25.05.17 00:01. Заголовок: allitera пишет: А ..

allitera пишет:

цитата:

А что со сценой не так?

Сама по себе сцена хороша, только момент выбран неудачно. Они тут почти кокетничают друг с другом. На свой манер конечно. Такие отношения установились между ними много позже.
allitera пишет:

цитата:

У Филиппа вообще мало экранного времени, он все за кадром. Поэтому мы его и видим только в период проявления агрессии по отношению к Анж, отсюда и соответствующие чувства.

Жаль, что Голон ничего не добавила к ним, кроме пустых описаний.

 Отправлено: 25.05.17 18:18. Заголовок: Zirael пишет: безу..

Zirael пишет:

цитата:

безумно приятно читать такие развернутые отзывы - и еще приятней, что удалось воплотить идею в таком виде, в каком я хотела.

А мне безумно приятно читать сами фанфики по Анж. времен двора.
Zirael пишет:

цитата:

Анжелика ему нравится, но чувство убито в зародыше по идее как раз сценой истерики Анжелики.

Да, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Представляю как она там Филиппу наверное даже сапоги целовала.
Zirael пишет:

цитата:

будем надеяться, есть много других

Ага, ага!
Xena пишет:

цитата:

Жаль, что Голон ничего не добавила к ним, кроме пустых описаний.

Жаль, но может это и к лучшему. Еще не известно, что бы там добавили.

 Отправлено: 25.05.17 18:23. Заголовок: allitera пишет: Нап..

allitera пишет:

цитата:

Например, Молин. Уж он бы не стал напраслину на хозяина возводить, Дегре - аналогично.

Да Молину откуда знать, есть ли любовники у его хозяина! А тем более Дегре. По-моему, кроме слухов, в книге нет информации, что Филипп имел связи с мужчинами по собственному желанию во взрослом возрасте. Иначе кто его любовники? Гиш, Конде, Месье? Их он тоже поколачивал или как? В общем в голубые его рано записывать. А слухи, ну так на то они и слухи.

 Отправлено: 25.05.17 20:37. Заголовок: Olga пишет: Да, луч..

Olga пишет:

цитата:

Да, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Да, тут его вовремя разочарование постигло.

Olga пишет:

цитата:

Да Молину откуда знать, есть ли любовники у его хозяина! А тем более Дегре. По-моему, кроме слухов, в книге нет информации, что Филипп имел связи с мужчинами по собственному желанию во взрослом возрасте.

Я думаю, Фил личную жизнь не афишировал. Дегре и Молин скорее выводы делали - раз нет женщин, значит мужчины.

 Отправлено: 26.05.17 16:31. Заголовок: Olga пишет: Да Моли..

Olga пишет:

цитата:

Да Молину откуда знать, есть ли любовники у его хозяина! А тем более Дегре. По-моему, кроме слухов, в книге нет информации, что Филипп имел связи с мужчинами по собственному желанию во взрослом возрасте. Иначе кто его любовники? Гиш, Конде, Месье? Их он тоже поколачивал или как? В общем в голубые его рано записывать. А слухи, ну так на то они и слухи.

бил он только женщин. А МУЖЧИН нет.
То что у Фила были такие контакты - прямо написано. Во взрослом возрасте - он их не афишировал, но слухами земля полнится. Про других такое не говорили. Молин как раз больше других знает, так как он управляет делами хозяина, а это достаточно тесно знает о быте его.
Xena пишет:

цитата:

Я думаю, Фил личную жизнь не афишировал. Дегре и Молин скорее выводы делали - раз нет женщин, значит мужчины.

Подождите, женщины тоже были, только их он только насиловать и бить мог. Но и с ними не описано ни одной сцены, это же не значит, что он монахом жил. :)

 Отправлено: 26.05.17 23:26. Заголовок: allitera пишет: Мо..

allitera пишет:

цитата:

Молин как раз больше других знает, так как он управляет делами хозяина, а это достаточно тесно знает о быте его.

Интересно откуда из Пуату он что-то знал? Филипп его свечку приглашал подержать? Или денег на подарки любовникам просил? Хотя может и было, но Филипп не брал это дело до головы. Конкретно о его любви к какому-то мужчине(ам) мы ведь не знаем. "Имя, сестра, имя! Бекингем!"

 Отправлено: 27.05.17 19:38. Заголовок: Olga пишет: Интерес..

Olga пишет:

цитата:

Интересно откуда из Пуату он что-то знал?

Молин вполне себе в Париже оформляет брак с Анж и по смыслу получается, что это обычно для него махнуть в Париж, так как хозяин в Плесси не жалует.
Olga пишет:

цитата:

Филипп его свечку приглашал подержать?

Когда обустраеваешь был господина, просто не можешь не столкнуться с его грязным бельем.
Olga пишет:

цитата:

Конкретно о его любви к какому-то мужчине(ам) мы ведь не знаем. "Имя, сестра, имя! Бекингем!"

Ну любовь - это громко, я имела ввиду просто секс. В отношении имени - это не аргумент. Нинон тоже имен не называет, но мы же не думаем, что она живет монахиней. Филиппа мы встречаем на небольшой период времени, когда он маловероятно с кем-то встречался. Мы лишь слегка по слухам, а откуда еще узнаем о прошлом маркиза, потом он малость окрывает правду о своем детстве и .ности и не скрывает, что был любовником какого-то там маркиза, а потом кучи маркиз, графинь и т.д.

 Отправлено: 28.05.17 18:05. Заголовок: allitera пишет: Ког..

allitera пишет:

цитата:

Когда обустраеваешь был господина, просто не можешь не столкнуться с его грязным бельем.

Согласна, Молин мог и должен быть осведомлен. В принципе думаю Голон имела это ввиду: что у маркиза были и любовники. Но в том обществе где он жил это было нормальное положение вещей.

 Отправлено: 29.05.17 21:34. Заголовок: Xena пишет: Согласн..

Xena пишет:

цитата:

Согласна, Молин мог и должен быть осведомлен. В принципе думаю Голон имела это ввиду: что у маркиза были и любовники. Но в том обществе где он жил это было нормальное положение вещей.

Да как сказать. Кроме как при дворе Месье, это не приветствовалось. Так уж вышло, что король был гомофобом и единственное исключение блы его единственный брат. В семье неб урода, так сказать.
Голон как раз и пишет о том, что маркиз крутился в обществе Месье и его дружков.

 Отправлено: 30.05.17 21:49. Заголовок: allitera Не знаю, н..

allitera
Не знаю, насчет регулярных гомосексуальных связей Филиппа во взрослом возрасте, я все равно в этом как то не убеждаюсь. Либо это было для него что то вроде элемента мужской дружбы, но тоже странно, учитывая его подростковый опыт. Когда он о нем рассказывает Анжелике, на это не похоже. О Филиппе ходили слухи, учитывая его замкнутость и скандалы с женщинами и военные оргии. Плюс он еще с Месье и его компанией тягался. Но там был и Лозен, он тоже того что ли.
В моем понимании у Филиппа вообще было отрицание любви. Ориентация у него была на женщин, только выражалось это в искалеченной форме, отсюда побои, насилие. К мужчинам не тянуло, там и проблем во взаимоотношениях не было ни с кем.

 Отправлено: 31.05.17 01:32. Заголовок: Молин как раз о восп..

Молин как раз о воспитании молодых сеньоров и говорил.То что Фил сам потом подтвердил.

allitera пишет:

цитата:

Так уж вышло, что король был гомофобом и единственное исключение блы его единственный брат. В семье неб урода, так сказать. Голон как раз и пишет о том, что маркиз крутился в обществе Месье и его дружков.

Король придерживался традиционных взглядов на этот вопрос, скажем так. На распространение итальянского порока жаловалась и Лизелотта в своих письмах. Да и дружки Месье были юноши из самых знатных семейств. Шевалье хоть и посидел немного в крепости, но зато потом сделал отличную карьеру. Гиш тоже был достаточно популярен. А Вандомы? Про их пороки анекдоты ходили.
У авторов художественно лит-ры об этом говорится однозначно: и у Шандернагор и у Голон.
Кроме Месье и его дружков, Голон показывает судьбы братьев Анж, историю с Кантором и Вивонном, Виль д,Эвре, который и с мальчиками и с девочками.

 Отправлено: 31.05.17 18:37. Заголовок: Xena пишет: Король ..

Xena пишет:

цитата:

Король придерживался традиционных взглядов на этот вопрос, скажем так. На распространение итальянского порока жаловалась и Лизелотта в своих письмах. Да и дружки Месье были юноши из самых знатных семейств. Шевалье хоть и посидел немного в крепости, но зато потом сделал отличную карьеру. Гиш тоже был достаточно популярен. А Вандомы? Про их пороки анекдоты ходили.

Взгляды короля это одно, а вот неприятие таких отношений возле себя - другое. Лорен, ведь речь о нем - это особый случай. Он имел большое влияние на Месье. И так как король смирился с пристрастиями брата, то вполне понятно, почему он Лорена терпел при Месье. Тот в свою очередь влиял на Месье так как нужно было королю. Но возле себя это безобразие не допускалось. Гиш, Вандомы - это несколько другое время.
Xena пишет:

цитата:

Кроме Месье и его дружков, Голон показывает судьбы братьев Анж, историю с Кантором и Вивонном, Виль д,Эвре, который и с мальчиками и с девочками.

В отношении Кантора - ничего такого не было. ДА и Вивонн все-таки вне подозрений.
Клика Меьсе и весь его двор был минимум бисекусален. И активно принимал неофитов. Так что даже до сына короля дошло.