Отправлено: 27.10.15 18:52. Заголовок: Час до рассвета.

Автор: адриатика
Соавтор: Zirael
Пара: А/Ф
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Права на героев принадлежат А.Голон
Краткое содержание: Филипп тяжело ранен под стенами Доля...



Арт By HildaA

 Отправлено: 27.10.15 18:53. Заголовок: Положи меня, как печ..

Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она пламень весьма сильный.
Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее.
Песни песней Соломона




Филипп ранен! Ее внутренний голос кричал: «Я знала... знала, что это случится!». Город приближался, уже виднелись пушки и ощетинившаяся пиками пехота, вставшая неподвижным каре. Но Анжелика смотрела только на пеструю группу военных около передовых орудий.
Когда она подскакала ближе, какой-то всадник отделился от этой группы и помчался ей наперерез. Анжелика узнала Пегилена де Лозена. Она крикнула, задыхаясь:
– Филипп ранен?
– Да.
– Серьезно?
– Да.
Анжелика побледнела и, если бы не сидела на лошади, ее ноги точно подкосились бы от внезапной слабости, которая пронзила все ее тело. Она попыталась безуспешно найти самообладание, ее голос срывался.
– Где он?
– В палатке, недалеко от передовой. Его состояние тяжелое.
– Я хочу его видеть. Отведите меня к нему.
Пегилен не двинулся с места.
– Сейчас это невозможно мадам. Ранение очень серьезное и лучше сейчас его не беспокоить. Ваш муж рисковал самым бессмысленным образом. Практически на глазах короля он бросился под пули, проявив безрассудство.
Голос де Лозена слышался в голове Анжелики эхом, доносящимся откуда-то издалека, а пульс в висках отстукивал барабанную дробь.
-Пропустите меня! Я имею права увидеть своего мужа!
Вероятно, по ее лицу Пегилен понял, что Анжелику в этом состоянии не остановят ни уговоры, ни угрозы, ни залпы сотни пушек неприятеля.
– Хорошо, мадам, я отведу вас к нему, – кивнул он и подобрал поводья. – Следуйте за мной, только будьте осторожны, мы находимся на передовой.

 Отправлено: 27.10.15 18:54. Заголовок: Анжелика сидела на ..

Анжелика сидела на пуфике, положив скрещенные руки на подоконник. Сегодня впервые перестал моросить дождь. В разрывах туч показалось бледно-голубое небо. Косые солнечные лучи пронизывали золотистым светом унылую осеннюю серость, освещая грязные улицы и дома с коричневыми черепичными крышами.
Громкий перезвон колоколов на башне собора Норт-Дам заставил Анжелику выйти из забытья. Она уже знала, что король, приняв капитуляцию Гре, желает по пути в Париж еще раз посетить столицу завоеванной провинции. Ей сообщили, что он хотел бы навестить раненого маршала дю Плесси. Некто из окружения господина Лувуа, прибывшего на день раньше своего повелителя, чтобы уладить кое-какие административные формальности, принес маркизе записку от государя.
Людовик въезжал в город полновластным правителем, хотя жители Франш-Конте, оправдывая название своей провинции, мечтали о невозможном нейтралитете, не желая подчиняться ни французам, ни испанцам. Они догадывались, что столь сокрушительным поражением обязаны предательству своих именитых граждан, и это наполняло их сердца горечью.
Доль пал после первой атаки
Гре сдался не дожидаясь атак
Жу и Сент-Аньес отдали без боя ключи
Разве, скажите было не так?
Французы захватили нас без атак.
В этих стихах, звучавших на рынках и в салонах, выражалось народное разочарование. Но пока провинция была оккупирована французскими войсками, Его величество встречали как победителя, в его честь звонили колокола, его принимали со всей пышностью, на которую только были способны, пока исполнительный господин де Лувуа диктовал муниципалитету текст присяги наихристианнейшему королю.
Анжелика прошла в соседнюю комнату, где под действием лаундаума спал Филипп. В кресле, придвинутом к изголовью кровати, дремал верный Ла-Виолетт.
В комнате было сильно натоплено – духота стояла невыносимая. Врач был категоричен: раненый должен находиться в тепле.
К вечеру Филиппу снова стало хуже. Он метался в бреду, поднялся жар. На пороге черной тенью возник духовник маркиза.
– Маршала надо соборовать, мадам, – говорил аббат де Карет, и красные языки каминного пламени плясали в его глазах.
– Не отдам. Уходите все вон, – яростно шипела Анжелика, закрывая собой ложе, на котором бился в горячке раненый муж.
Весть о том, что маршал умирает, разнеслась со скоростью лесного пожара. Король так и не пришёл, ведь монархам нельзя видеть смерть.


Ожидание…
И тоскливая безнадежность, помимо воли всплывшая откуда- то из глубины прошлого: мир будто опять погрузился в тревожно-серую мглу, где все пять чувств смешались и притупились, а сознание болезненно отсчитывает удары пульса. Сколько можно еще ждать, заглядывая в глубину сердца, заполненного до краев отчаянием, нанизывать воспоминания на нити судьбы, пытаясь разгадать причудливый узор, выплетаемый неумолимыми мойрами?
Сидя у изголовья кровати, на которой лежал раненый Филипп, держа его за горячую неподвижную руку, Анжелика без конца повторяла его имя, как молитву, пытаясь раздуть пламя угасающей жизни.
– Филипп…
Филипп в розовом… Филипп в голубом… На нем белоснежный с золотом камзол… светлый парик… красные каблуки… Филипп гладит по голове маленького Кантора… Филипп держит новорожденного сына.
– Филипп…
Филипп с кинжалом в руке мертвой хваткой сжимает горло волка.
– Филипп…
Филипп дю Плесси-Бельер, настолько красивый, что король называет его Марсом, а художник увековечил его черты на плафоне Версальского дворца – Бог войны в колеснице, влекомой волками.
– Филипп…
Я люблю тебя… Ты был первым, кто заставил трепетать мое юное сердце.
– Филипп…
Стаи воронов, облаченных в шелка и кружева, слетелись сюда, дожидаясь известия о твоей смерти, прикидывая, кому достанется маршальский жезл.



Анжелика резко открыла глаза, как будто внутренний голос разбудил ее. Испугавшись, что проспала несколько часов, она взглянула на большие часы из светлого оникса, стоявшие на камине и поняла, что прошло, должно быть, не больше получаса. Она с тревогой посмотрела на мужа. «Только бы не стало хуже», – мысленно взмолилась она, но ничего не изменилось, только повязки на груди еще сильнее окрасились алым. Анжелика дернула шнурок звонка, и почти тотчас в комнату вбежал испуганный Ла-Виолетт.
– Разбуди врача. Твоему господину нужно сделать перевязку.
– Сию минуту, госпожа маркиза.
Когда дверь за слугой закрылась, Анжелика подошла к столу, собираясь взять бинты, мази и кувшин с водой, приготовленные заранее, но сначала смочила губку, чтобы вытереть пот и запекшуюся кровь.
Она замерла, услышав за спиной тихий стон:
– Воды, - еле слышно прошептал пересохшими губами Филипп.
Анжелика вскрикнула от радости и, выронив губку, дрожащей рукой потянулась к серебряному кувшину. Подбежав к мужу, она бережно приподняла ему голову, поднося чашу с водой к его губам. Бледное лицо Филиппа в обрамлении белокурых волос походило на мраморное изваяние.
– Слава Богу! Вы пришли в себя, – проговорила Анжелика.
Она погладила мужа по голове, откинув назад слипшиеся от пота пряди, и нежным материнским жестом прижалась губами к пылающему лбу.
– Где я? Что произошло? – Филипп говорил медленно и тихо, так как был очень слаб. Он попытался приподняться на постели, оглядывая ничего не видящим взглядом полутемную комнату, но ему не удалось, и после нескольких судорожных попыток голова вновь бессильно откинулась на подушку, а лицо побледнело еще сильнее.
– Не волнуйтесь, все хорошо, главное, вы живы, я рядом…
Филипп как будто узнал голос жены и тут же успокоился. Он накрыл ее руку своей ладонью и легонько сжал кончики пальцев. Это легкое рукопожатие напомнило Анжелике их встречу перед королевским шатром в тот роковой вечер, едва не ставший для них последним. Глаза наполнились слезами, и лицо мужа, белое, как подушка, на которой он лежал, утратило отчетливое очертание. С губ рвался вопрос, полный неизъяснимой горечи: «Филипп, зачем вы это сделали?»…
Когда, наконец, явился врач, в сопровождении помощников, маркиза рассказала ему, что муж приходил в себя, и ему стало лучше, но тот воспринял эту новость весьма скептически:
– Я не хочу расстраивать вас, сударыня, но краткосрочное улучшение – явление весьма распространенное, за ним часто следует резкое ухудшение…
– Замолчите, ради Бога! – прервала его Анжелика. – Не нужно делать никаких прогнозов… Просто осмотрите его раны и смените повязку,- устало добавила она.
За оставшуюся ночь Филипп еще несколько раз приходил в себя, но потом снова впадал в беспамятство. Руки у раненого то холодели, то горели огнем; он то и дело тянулся к повязкам, стараясь сорвать их слабеющими пальцами, которые молодая женщина без труда удерживала в своих ладонях, не давая ему навредить себе… Он метался и бредил, и Анжелика, склонившаяся над ним с влажной губкой, трепетала, различая среди этих бессвязных речей свое имя. Жар спал только под утро, и Филипп, наконец, уснул.
Стоя у зеркала, молодая женщина окинула себя взглядом. Рукой провела по волосам и внезапно застыла. «Еще одна седая прядь! Что ж! Судьбе угодно писать по золоту!» Ее боль, ее слезы, ее страдания - все запечатано здесь, словно вехи ее удивительной истории. В бессилии опустившись на кровать, она вдруг улыбнулась новому дню. Надежда никогда не покидала ее.
«Филипп пережил эту ночь..»

 Отправлено: 27.10.15 18:54. Заголовок: - Мадам, мадам, про..

- Мадам, мадам, проснитесь.
Настойчивый голос проникал в сознание населенное бессвязными видениями: Филипп в золотой колеснице, запряженной волками, летит во главе Французской кавалерии на штурм города, впереди воздвигается огромная фигура короля, глаза его метают молнии, испепеляя все вокруг…
– Мадам, мадам….
Очнувшись, Анжелика резко села на постели.
-Что... это Филипп? ... говори…
-Нет, нет, госпожа, успокойтесь, с маршалом все в порядке, он спит, – быстро ответила служанка. – Прибыл посланец от короля... Вас хочет видеть месье де Жерве.
–Хорошо... Передай, что я скоро выйду. Позови Жавотту и завари мне чашку чая с вербеной.



Месье де Жерве отвесил ей низкий поклон.
– Его величество велел передать вам, чтобы вы ожидали его в самом скором времени. Сейчас он дает аудиенцию главам городских коллегий. По окончании государь навестит вас.
Анжелика кивнула.
– Благодарю, месье.
– Каково состояние маршала?
– О, ему гораздо лучше. Кризис миновал и теперь можно надеяться на благополучный исход.
– Я рад, – вежливо ответил де Жерве. – Я передам ваши слова Его Величеству.


Жавотта разложила перед ней туалеты: шелк, бархат, парча, невесомый газ, сверкающие переливы драгоценной вышивки – Анжелика никогда не переставала почти по-детски радоваться этой роскоши. Но сейчас она отмахнулась, даже не глядя на великолепные платья:
– Убери. Я должна выглядеть как женщина, которой нечего терять.


Время перевалило за полдень, когда Анжелике доложили о приходе короля. Людовик вошел в сопровождении принца Конде, маркиза Лувуа, графа де Лозена и еще нескольких высокопоставленных дворян из своей свиты. Анжелика встретила монарха в передней, прилегавшей к покоям маршала. Она сделала несколько шагов ему навстречу, затем присела в глубоком реверансе.
– Встаньте, сударыня, - мягко прозвучал голос короля.
Маркиза повиновалась. Людовик взял ее руку и склонился к ней, давая понять этим светским жестом, что беседа будет носить неофициальный характер. Анжелика подняла голову, встретившись глазами со взглядом короля, в котором читалась теплота и участие.
– До нас дошло известие, что господин дю Плесси пошел на поправку.
–Да, сир, это так. Теперь даже самые скептически настроенные врачи говорят, что он будет жить, но он еще слишком слаб. Почти все время он находится под действием сонного настоя.
-Это поистине счастливая весть, – с улыбкой произнес Людовик. Он взял маркизу за руку и увлек ее к окну. – Тут так мало света…
Анжелику охватила предательская слабость. Теряя решимость, она боялась снова показаться неубедительной. Она понимала одно – тогда в гостинице король не поверил ей! Если бы он не принял ее робкое «нет» за невысказанное «да», возможно не случилось бы беды.
– Беспокойство по-прежнему не отпускает меня, – пожаловалась она.
– Понимаю. Когда я увидел вас в то утро, когда ранили маршала, был потрясен глубиной вашего отчаяния. Вы были безучастны ко всему, даже к моим словам. Я вспомнил, какой вы были накануне…– от волнения голос короля зазвучал глухо.
– Прошу вас, сир, – тихо взмолилась Анжелика.
– Месье дю Плесси мой друг. Известие о том, что он тяжело ранен, сильно опечалило меня.
– Сир, я не понимаю, как это могло случиться, ведь крепость с часу на час должна была сдаться.
– Маршал убедил нас, что надо провести рекогносцировку, чтобы узнать, не готовит ли неприятель сюрпризов. Пойманный шпион показал, что испанцы готовятся атаковать наши ближние позиции. С самого утра вал начали обстреливать. Маркиз так и не отказался от задуманного плана. Смелый, но весьма неосмотрительный поступок.
– Почему вы не остановили его? – вырвалось у Анжелики, которая тут же пожалела о сказанном. Но король, казалось, не был раздосадован ее вопросом.
– Мадам, мне дорог каждый солдат, который пролил свою кровь ради блага Франции, но славные победы оплачиваются человеческими жизнями. На поле сражения любой рискует быть убитым.
Анжелика только кивнула, она не поднимала глаз, сосредоточенно рассматривая золотой позумент на обшлаге королевского рукава.
– Довольно же, я не хотел бы напоминать о постигших вас испытаниях. Но что это? На вашем лице я вижу некую настороженность, словно вас гложет какое-то мучительное сомнение, или я не прав? – король наклонился к ее бледному лицу так низко, что светлые локоны его парика коснулись ее щеки. – Говорите же, я жду, – ласково велел он.
– Вы очень проницательны, сир.
Анжелика решила быть откровенной и не тратить время на пустые разговоры. Глядя королю прямо в глаза, она продолжила:
–Я хотела просить у Вашего Величества дозволения покинуть двор и отказаться от своих должностей.
– Вот как, – медленно произнес король, всматриваясь в бледное лицо собеседницы. – И что же послужило причиной для столь серьезного шага?
Анжелика молчала. Что ей делать? Рассказать всю правду? Поведать о той страшной догадке, которая мучила ее все эти дни, доводя до исступления?
– Сир…– начала было она, но осеклась, искоса глядя в сторону вельмож, стоявших в стороне и жадно ловивших каждое слово. Король, проследив ее взгляд, обратился к своей свите:
– Господа, оставьте нас.
Придворные повиновались. Кланяясь королю и маркизе дю Плесси, они один за другим покидали помещение.
Когда они остались одни, король вновь возобновил прерванный разговор:
– Итак, сударыня, чего же вы боитесь? Отвечайте!
–Ничего! Я желаю покинуть двор для того, чтобы занять положение приличествующее жене и матери семейства, иными словами, я…
– Нет! – прервал ее король, на лице которого проступило раздражение. – Я отказываюсь понимать эту ужасную непоследовательность! Мне всегда казалось, что именно этого и добивался маркиз, вы же, наоборот, стремились к свободе, и это стремление, пусть несколько неблагоразумное, выделяло вас на фоне других! А теперь передо мной словно другая женщина, я ищу в вас ту смелую, обворожительную даму, которой вы некогда были, и не нахожу. Сейчас вы похожи на… – король внезапно замолчал, пораженный воспоминанием из далекого прошлого – молодая женщина с блуждающим взглядом, в полутемном кабинете. Он смутился. У него возникло ощущение, что он персонаж трагической пьесы, в которой ему отведена весьма неблаговидная роль.
Она стояла перед ним, одетая в строгое платье, опустив глаза, плотно сжав губы, а слегка нахмуренные брови придавали ее лицу сосредоточенное, серьезное выражение. Где та сладострастная Венера, о встрече с которой он грезил еще несколько дней назад?
Молчание затянулось. Казалось, каждый из них двоих осознает всю серьезность этого разговора. Король испытывал разочарование, и Анжелика почувствовала это. На мгновение она ощутила грусть, но на сердце стало светлее, а в душе появилась уверенность, что ее счастью ничего не угрожает. Эта мысль укрепила ее дух, и она решительно сказала:
– Сир, судьбе было угодно преподать мне урок, и я восприняла его правильно.
– Даже если я отпущу вас, какой в этом прок? Я не смогу позволить господину дю Плесси оставить свои обязанности. Да и захочет ли этого он сам?
– Сир, если это потребуется, чтобы сохранять душевный покой моего супруга, я готова терпеть разлуку, ведь для того, кто любит, нет большей награды, чем счастье любимого человека.
– Это золотые слова, сударыня, но вам не потребуется разлучаться, я даю вам слово, – вздохнул король. – Могу лишь повторить: я не стану преградой вашему счастью.

 Отправлено: 27.10.15 18:55. Заголовок: Жарко…. Филипп медл..

Жарко….
Филипп медленно пробирался сквозь толпу наряженных придворных, среди которых не мог найти знакомых лиц, как ни старался. Его мучило чувство, что он куда-то опаздывает, но при всем желании он не мог идти быстрее: не то от жары, не то от усталости кружилась и болела голова и остро не хватало воздуха. Пару раз он был готов наплевать на приличия и расстегнуть тесный камзол, но всякий раз его руку словно что-то удерживало.
Внезапно он заметил, что толпа вокруг него расступается – незнакомые люди внимательно смотрели на него и отступали в сторону, освобождая ему дорогу, а за спиной он слышал шепоток, в котором красной нитью проскальзывало его имя.
– Вы что-то сказали? – не выдержав, он обернулся к нарядной даме. Та прикрыла лицо веером и медленно покачала головой, пряча под разукрашенными пластинами усмешку.
Шаг, и еще один; сам того не заметив, Филипп оказался в первом ряду. На невысокой сцене, наверное, шел спектакль – там стоял король и держал за руку женщину, что-то ей с улыбкой говоря.
– Грешно обманывать того, кто верит нам,
Но стоит проучить людей, подобных вам...
Филипп снова попробовал вздохнуть глубже, и не смог. В стоящей на сцене красиво одетой женщине он узнал свою жену, – словно почувствовав его взгляд, она повернулась к нему, не отнимая у короля своей руки, и ласково улыбнулась:
– Филипп…
Преодолевая головокружение и дурноту, он на миг закрыл глаза, а когда открыл, вместо праздничного Версаля перед ним оказались пустынные коридоры Плесси, в которых было так душно летом…
Он медленно шел по бесконечным переходам, и никак не мог найти выхода на свежий воздух. Вспомнив про камзол, он снова потянулся, чтобы расстегнуть его, вдохнуть наконец полной грудью. В руке что-то было, что мешало ему – Филипп опустил глаза вниз и увидел спелое яблоко. Он должен отдать его. Нужно найти тут диковатую девушку в сером платье, подарить ей яблоко и все будет хорошо; он ускорил шаг, невзирая на то, что чувствовал себя по-прежнему больным, и позвал ее по имени, пустив легкое эхо по каменному коридору.
Она не придет, вдруг вспомнил он, и сердце его сжалось от глухой тоски. Ее держит за руку король, и она не придет. Яблоко выскользнуло из пальцев и укатилось куда-то в сторону, а у Филиппа уже не было сил его искать.
Как же жарко…

Он сделал усилие, вырываясь из тягостного бреда, и открыл глаза. Духота никуда не делась, как и тупая тянущая боль в груди, но он чувствовал неуловимые изменения к лучшему в своем состоянии, во всяком случае, настолько, чтобы отделять наконец сон от реальности.
– Мадам?... – он повернул голову на подушке, ища глазами силуэт жены.
–Он очнулся! Позовите же доктора!– гулким шепотом вскрикнул Ла-Виолетт, его голос Филипп ни с кем никогда бы не перепутал, хоть и не мог толком рассмотреть при задернутых шторах ничего, кроме смутной фигуры. – Вам лучше, господин маркиз?
Филипп облизнул губы и неопределенно качнул головой:
– Где… где мадам маркиза? Она спит?
– Нет, не спит, господин маркиз, она у Его Величества, – говорил Ла-Виолетт, на простодушном лице которого светилась искренняя радость, что господин пришел в себя. Он деловито вытер губкой лоб Филиппу.– Дать вам воды?
– Нет, не надо, – проговорил Филипп. Он закрыл глаза, вдруг охваченный беспокойством: говорят, что на грани жизни и смерти людям являются пророчества, так чем был его сон? Видением скорого будущего, или же бредом от жгучего жара и ран?...
Прихода доктора он уже не слышал, вновь соскользнув в дремоту, на этот раз без сновидений.
Снова очнулся он нескоро, от жажды. В комнате стало темнее, будто снаружи уже наступили сумерки.
– Пить, – попросил он, и даже ему самому собственный голос показался слабым и тихим. Зашуршала ткань, послышался стук отодвинутого табурета, и его губ коснулся влажный край кубка. Филипп сделал несколько жадных глотков, прежде чем открыл глаза.
Она не сводила с него блестящих ярких глаз, в которых ему почудились слезы – но она улыбалась. Потянувшись к его руке, она легонько сжала ее, переплетя пальцы со своими, и поднесла к губам:
–Теперь все будет хорошо, любовь моя, – прошептала она. – Все будет хорошо.

 Отправлено: 27.10.15 19:06. Заголовок: Несмотря на то, что ..

Несмотря на то, что мужу стало лучше, Анжелика все еще боялась начать откровенный разговор. Каждый день она проводила подле него, сидя у окна с вышиванием, читая вслух или просматривая письма из Парижа. Филипп, измотанный тяжелыми ранами, чаще молчал, и молодой женщине порой казалось, что он даже избегает встречаться с ней взглядом.
Говорили обо всем и ни о чем. Она рассказывала ему придворные сплетни, стараясь при этом не упоминать ни короля, ни грядущий отъезд в Плесси, хотя было сложно делать это естественно и непринужденно. Она до сих пор не могла поверить, что король согласился отпустить их в провинцию до весны – вероятно, последний разговор все же заставил его понять, как сильно Анжелика сожалела о собственной нерешительности. Но она помнила и его прощальные слова, с которыми король покинул их покои: «Версаль будет ждать вас»
Эта фраза беспокоила ее – сейчас ей не хотелось думать о дворе и обо всех обязательствах, которые сейчас казались ей опутывающими ее цепями.
Однажды Филипп сам спросил о мадам де Монтеспан и скандале, связанном с ее мужем. Без каких-либо эмоций, кратко, Анжелика пересказала сцену в Сен-Жермене, свидетельницей которой она стала не так давно.
– Стало быть, вот как, – заметил Филипп, тоже не выказав никаких чувств. – Я слышал, что Монтеспан написал королю письмо весьма дерзкого содержания.
– Правда? Я ничего об этом не знала. – Анжелика не смотрела на мужа, полностью сосредоточенная на вышивании. Она ловко поддела нить иголкой, делая следующий стежок.
– О, де Бриенн с де Гишем тоже развлекают меня придворными сплетнями! Клянусь, эти господа уже на следующий день знают, кому была вчера доверена честь держать подсвечник.
– Вы преувеличиваете, Филипп,—мягко ответила Анжелика.
– Ничуть! Курьеры всю ночь скачут на перекладных, чтобы донести о малейших изменениях придворных конъюнктур.
– Боже мой! Неужто подсвечник может иметь такое огромное значение, — пробормотала Анжелика, разглядывая гладь рисунка. — Ну так что за письмо?—опрометчиво спросила она.
– В письме Пардаян сравнил короля с царем Давидом…– Филипп сделал паузу, и Анжелике показалось, что он внимательно смотрит на нее. Молодая женщина сделала вид, что увлечена вышиванием, чувствуя, как щеки загораются румянцем: если король и похож на царя Давида, то она не имеет к этой истории никакого отношения.
– Теперь его заперли в Фор-Л'Эвек. За «неодобрение назначения господина де Монтозье на пост воспитателя дофина», – продолжил Филипп.
– Неужели король все-таки пошел на такую гнусность! – не сдержалась Анжелика, чуть не уколовшись иглой от охватившего ее гнева. – А что же Атенаис?
– Она делает вид, что ничего не знает.
– Но ведь это же отвратительно!
– Вы бы так не поступили, верно, дорогая? – после едва заметной паузы заметил Филипп, не сводя с нее глаз.
«Верно. У меня не было бы для этого нужды, потому что я была бы вдовой!» – хотела выкрикнуть она, но сдержалась:
– Филипп, взгляните, я уже почти закончила, — ровным голосом предложила она, поворачивая к нему пяльцы.
Филипп перестал напряженно вглядываться в ее лицо и, расслабившись, откинулся на подушку, слегка морщась от боли:
– Чудесно. Мне всегда казалось, что вы не из тех женщин, которые любят шитье. Что это? Рыцарь на белом коне?
– Да, он ехал на войну, чтобы быть изрубленным на куски, но судьба была милостива к нему и теперь он возвращается домой, где его ждет невеста, хранившая ему верность долгие годы.
– А, сюжет с умыслом! Между прочим, я…
Он не успел закончить фразу, как в дверь постучались, и вошел Ла Виолетт:
– К вам месье де Гиш, господин маркиз.
– Пусть войдет, – кивнул Филипп слуге, затем сказал жене:
– Сударыня, идите к себе. Я надеюсь, ваш рыцарь доедет до своей возлюбленной без происшествий.
– Я тоже надеюсь на это. Она уже истомилась в ожидании, —Анжелика присела в почтительном реверансе и вышла, на пороге столкнувшись с графом де Гишем. Он смерил ее взглядом, полным холодного презрения. Его красота и изящество сопровождались небывалой надменностью и непомерным тщеславием. Арман де Гиш никого не любил, всех критиковал, бывал любезен до слащавости, но в его комплиментах всегда присутствовала некоторая двойственность, граничащая с тонко замаскированной насмешкой. Анжелика не выносила этого лощенного придворного, бывшего миньона Месье.
Когда дверь за молодой женщиной закрылась, надменное лицо де Гиша волшебным образом преобразилось — Филипп дю Плесси был одним из немногих, кому граф дарил свою искреннюю дружбу.
– Вам с каждым днем все лучше, мой друг! – воскликнул он, с жаром пожимая маркизу руку. – Я был так рад, что мой полк останется здесь и нам не придется разлучаться.
– Увы, это ненадолго. Я уеду, как только смогу.
– Вам нужно как можно скорее возвращаться ко Двору, —озабоченно проговорил де Гиш.—Иначе вы рискуете потерять расположение короля.
– Наоборот, – усмехнулся Филипп.– Не думаю, что король жаждет видеть меня при Дворе. Сейчас самое время уехать к себе в поместье.
– Как бы там вовсе не пропасть, друг мой, – заметил де Гиш, устраиваясь в кресле.
– Кысмет, как говорят турки! Успокойтесь, Ги, я еду не в один конец.
Граф сокрушенно покачал головой. Он замер в напряженной позе, нервно теребя перстни на пальцах.
– Филипп, поговорим откровенно. Все дело в ней? В этой женщине? Ах, это безумие! Забудьте ее поскорее. Уезжайте, иначе она погубит вас.
– Весьма мудро, – без улыбки согласился с ним Филипп. – Но скажите мне, Ги, вы сами последовали бы этому совету?
– Увы, нет! Если бы я мог провести хотя бы ночь с женщиной которую люблю, я не побоялся бы умереть на следующий же день.
– Вот видите, а мне предстоит не одна ночь. Без риска не выигрываются битвы…
– Пожалуй, я вам завидую, Филипп, — мрачно изрек де Гиш, затем достал табакерку, украшенную алмазами и золотой филигранью, взял щепотку табаку и с удовольствием понюхал. – На кону стоит достойная награда, я полагаю.
– Поговорим о чем-нибудь другом, — предложил Филипп. И они заговорили о войне. Оба были смелыми, сильными и молодыми, несущими за плечами многие годы, прошедшие в военных походах — о, им было что вспомнить…
– …как на полном скаку турок отсек кобыле голову, и ты, предварительно зарубив его, перескочил на его лошадь! — смеялся граф де Гиш.
– А, помню! Тогда мы прорвались в ставку к неприятелю. Трофеи были богатые — шатер Великого визиря Ахмед-паши, позолоченное кресло еще хранило тепло его зада!
– Тогда ты тоже был ранен. А помнишь осаду Валаньсьена..
Они со смехом наперебой вспоминали события, вызвавшие бы ужас у многих добропорядочных горожан, но столь привычных военным и забывший о ранах Филипп снова будто переносился на поле боя, увлеченный жаром битв и водоворотом сражений. Но даже сквозь кровь и огонь прошлых схваток ему казалось, что он видит глаза той, что обещала его ждать во что бы то ни стало.

 Отправлено: 27.10.15 19:07. Заголовок: Париж. Декабрь 1668 ..

Париж. Декабрь 1668 год.


Карета, вволю помесив грязь парижских улиц, выбралась на широкую дорогу предместья и покатила быстрее. Голые, обледеневшие дубы по обочинам дороги означали, что они въезжают в Венесен.
Наконец справа показалась бывшая резиденция Фуке.
Несмотря на холод, внутренний двор замка гудел, как улей. Все вокруг было перекопано. Анжелике пришлось поднять юбки, когда она перебиралась через кучу труб, загораживающих вход в дом. Форейтор подал ей руку, помогая перелезть через это нагромождение.
– Какого черта Кольбер все раскопал?
– Месье Кольбер собирается сделать из этих свинцовых труб несколько тысяч ливров, – ответил тот
Внутри дома тоже были следы разрушений. Рабочие сдирали с потолка превосходную лепку.
Анжелике не понравился этот вандализм, но она решила не высказывать вслух своего неудовольствия.
Ее вели по левому крылу замка. Новый хозяин распорядился убрать следы «бесстыдной экстравагантности» Фуке. Остались лишь голые стены, они так не походили на мраморные залы, которыми гордился прежний министр.
Кольбер принял ее в своем кабинете. В смежной комнате, которая раньше служила приемной для бедных, теперь нередко собирался весь цвет Франции. Герцоги, маркизы, графы готовы были часами ожидать под дверью, как простые смертные, когда всесильный министр уделит им несколько минут своего драгоценного времени. Бывало, что моряк, купец или рабочий с верфи проходил в кабинет раньше принца или маршала, но те даже не думали возмущаться — так пожелал сам Кольбер!
Он сидел за столом, читая какие-то бумаги, а выражение лица – серьезное и сосредоточенное, с оттенком мещанской надменности – полностью оправдывало его прозвище: «месье Север».
Прошло несколько минут, прежде чем он поднял взгляд на вошедшую:
– А, мадам дю Плесси, садитесь, – жестом он указал ей на стул напротив себя.
Разговор зашел о морской торговле, и Анжелика с досадой отметила, что далеко не на все вопросы может дать четкие исчерпывающие ответы. Втянутая в круговорот придворной жизни, она полностью переложила коммерческие дела на плечи своих управляющих. А непростые взаимоотношения с мужем, занимавшие последнее время ее мысли, не позволяли переключиться на нудные финансовые отчеты, требующие собранности и концентрации.
Впрочем, Кольбер не выглядел разочарованным.
– Сейчас Франция готовится расширять свое влияние на восток. В будущем году мы ожидаем посольства Блистательной Порты, а также шахиншаха Сефи II Солеймана, с которым нам предстоит заключить договор о поставке шелка.
– Разве вы не собирались открывать мануфактуры в Лионе?
– Для этого понадобится время, а для того чтобы шелк из Лиона не уступал по качеству персидскому — еще больше времени.
По внимательному взгляду министра Анжелика поняла, что разговор подобрался к самой сути.
– И какая же роль будет отведена мне? — осторожно спросила она.
– Мне хотелось бы подключить вас к дипломатической деятельности. Обладая всеми исключительно женскими достоинствами, вы имеете практический мужской ум. В вас нет хитрости и коварства, столь присущих вашему полу, но вы осторожны и поступательны в действиях. Я так думаю, и король разделяет это мнение.
– Мне лестно это слышать, но я не имею ни малейшего понятия о тонкостях дипломатии и ничего не знаю о странах востока.
– К дипломатии надо иметь склонность. Можно знать ноты и не стать музыкантом, но можно стать музыкантом, не зная нот!
Разговор с «Великим визирем» Франции заставил Анжелику испытывать смутное беспокойство. Таким образом, фраза «Версаль будет ждать вас» приобретала осязаемый смысл: — «Версаль не отпускает вас».
Перед тем как попрощаться, Кольбер неожиданно спросил, чем она намерена заняться по приезду в Париж:
–Сборами. Завтра я уезжаю в Плесси.
Министр помрачнел сильнее обычного и без обиняков выразил ей свое неудовольствие:
– Весьма неблагоразумно сбегать в провинцию, когда вы достигли положения, к которому стремились.
– Я ведь женщина, — улыбнулась в ответ маркиза, — а прежде чем заняться государственными нуждами, мне надо разобраться в собственной кладовке!

 Отправлено: 27.10.15 19:07. Заголовок: Филиппа вырвали из т..

Филиппа вырвали из тяжелого полусна–полузабытья чьи-то сердитые перепалки за дверью. Он узнал голос Ла-Виолетта – тот говорил громче, – ответа же разобрать не мог при всем желании. Потянувшись к шнурку звонка, он несколько раз раздраженно дернул его, дверь тут же отворилась, и в комнату заглянул румяный Ла-Виолетт.
– Чего угодно, господин? Вам лучше?
– Лучше, - солгал Филипп. На самом деле, было бы с чем сравнивать – если вспомнить первые недели после ранения, то сейчас он чувствовал себя почти нормально. – Что за склоки там под дверью?
– Тут пришла ваша старая кормилица, господин, – Ла-Виолетт своими плечами загораживал весь дверной проем, так что за ним никого видно не было. – Хочет вас повидать, я ей говорю, что месье маркиз отдыхает, а она ни в какую.
Филипп потер рукой лоб, липкий от пота. Все равно заснуть теперь уже не удастся.
– Пропусти ее, – велел он. – И подай платок и настой.
Приторно-сладкий настой прописал в Доле господин Валло, строго-настрого велев маршалу не забывать принимать его дважды в день. Большого толку от него Филипп не замечал – вот уже два дня, как он приехал в Плесси, а здоровье, ухудшившееся еще в дороге, никак не желало приходить в норму. К вечеру поднимался жар, хоть и несильный, накатывала бессонница, и даже простой подъем по лестнице заставлял его ловить ртом воздух и мучительно кашлять. Настой только делал голову тяжелой, а мысли – вялыми и медлительными, как толстые карпы в пруду парка. Филипп не привык к такому состоянию, никогда прежде ему не приходилось болеть так долго и тяжело – если не считать детства, когда он едва не умер от кори. Тогда его выходила Алтея…
– Здравствуй, нянюшка, – он улыбнулся сгорбленной старушке, прошмыгнувшей в дверь следом за Ла-Виолеттом. – Тебе что-то надо?
– Что мне может быть надо, кроме как моего мальчика повидать, – неожиданно звучным голосом откликнулась старушка. Отобрала у заворчавшего Ла-Виолетта смоченный разведенным уксусом платок и сама принялась обтирать лицо маркиза – ее прикосновения были слабыми, едва заметными. – Уже три дня, как вы вернулись – и даже ни разу не выезжали… А это что еще такое?
Она поднесла к носу бокал с настоем и принюхалась.
– Кто это вам такую гадость пить велел? – строго вопросила Алтея, и Филипп не смог удержаться от улыбки, несмотря на головную боль: так это напомнило ему детство, когда кормилица отчитывала его за проделки.
– Лекарь его Величества. Дай мне бокал, время принимать лекарство.
– И не подумаю даже, - обиженно пробурчала старушка. – Бедный Pipo! Небось голова у вас от него как чугунная, и спать не можете, верно?
Филипп ничего не ответил.
– Вам сейчас спать больше нужно, чтобы тело само себя лечило, а не стегать его что есть мочи, как уставшую лошадь, – нянюшка решительно выплеснула бокал в камин. – Знаю я, что вам поможет. Обождите немного.
Хлопнула дверь, и Филипп устало прикрыл глаза, привычно провалившись в тягостную полудрему.
Очнулся он, когда легкие старческие руки снова гладили его по лбу.
– Вот, принесла я вам питье, просыпайтесь…
– Ты говоришь со мной, как с ребенком, – рассмеялся Филипп, но позволил ей бережно приподнять ему голову и поднести к губам чашу:
– А вы и есть дите маленькое, вон чего с собой сделали! Вот сумасшедший-то, ох сколько я выстрадала, когда вы сбегали по ночам, а когда рассказывала вам про проклятый замок Машкуль, да только разве вы боялись? А там ведь кругом упыри, потому что подвалы замка полным-полны трупов некрещенных детей. Папаша Годо видел одного этой весной — еле жив вернулся. Пастор наш…
Филипп почти не слышал слов, скрипучий голос старухи, такой знакомый, действительно возвращал его в детство. Он даже прикрыл глаза, покорно глотая питье. Оно было сладковатым, но не таким приторным, как выплеснутый Алтеей настой, и от него пахло чем-то свежим и легким, тут же вызвавшем в памяти солнечные поляны лесов Пуату.
– Эта война все, будь она проклята, – приговаривала себе под нос Алтея, стирая пот с его лба. – И раньше житья не было, а теперь и вовсе не стало. Сборщики налогов и откупщики грызут нас ровно волки. Вот и вы себя чуть не сгубили. Жизнь – она одна дается. Берегите ее дорогой мой мальчик…
– Ты забываешься, – холодно проговорил Филипп. Слова кормилицы неожиданно сильно задели его, – даже сильней, чем полные укоризны глаза Анжелики. В глубине души он признавал, что вылазка была по сути бесполезной и неоправданно рисковой – и что хуже всего, так это то, что все закончилось так бесславно... Запах пороха, грохот орудий, упоение битвы могли заглушить тоску, овладевшую всем его существом — так бывало уже не раз. А смерть — рано или поздно она все равно настигнет его. Солдат редко умирает в своей постели.
– Уж простите старую, дорогой господин, мне-то можно, мне недолго уже осталось, –пробормотала старуха, снова стирая пот с его лба. – Не хочу я вас на том свете раньше времени видеть. Я-то хоть увидела, каким мой Pipo стал видным да красивым, – вот на маленького сеньора взгляну, и можно уже и в могилу…Ложитесь ровно, я вас разотру.
Она водила натруженными ладонями по его груди, и Филипп слегка морщился, когда скользкие от мази пальцы проходились по еще розовым свежим шрамам. Мазь пахла так же приятно, как и питье, вкус от которого еще стоял во рту; дягиль, вдруг вспомнил он, и у него сжалось сердце. Сладкий дягиль, носящий имя его жены…
– Я бы хотел, чтобы у моего сына была такая же нянька, как ты, Алтея,– проговорил он, поймав ее руку и пожав ее. Сон – не тяжелый дурман, полный муторного бреда, а обычный крепкий сон, вызванный усталостью, – уже ложился на его веки, и ее ответа Филипп не расслышал.

 Отправлено: 27.10.15 19:08. Заголовок: На востоке вставало ..

На востоке вставало неяркое зимнее солнце – день занимался ясный. Карета маркизы дю Плесси, покинув постоялый двор, двигалась по ухабистой, раскисшей от частых дождей дороге. Четверо верховых слуг с факелами сопровождали экипаж, за которым ехали доверху нагруженные повозки.
Анжелика выглянула в окно. По обеим сторонам от дороги тянулись сплошные поля, впереди вилась узкая лента реки и чернел каменный мост. У реки стояла старая водяная мельница. Места были пока малознакомые. «Далеко еще», - с досадой подумала Анжелика, откинувшись на спинку сидения.
Вот уже месяц прошел, как они не виделись с Филиппом. Он уехал в Плесси, а ей пришлось остаться в Париже по неотложному делу, связанному с деятельностью, которой она занималась для министра Кольбера.
Анжелика помнила, как они простились в Доле. Филипп, еще недостаточно оправившийся от ранения, был немногословен и сдержан в проявлении чувств. Да и за все это время в ответ на множество пылких посланий она получила только два коротких письма.
«Как все-таки противоречивы представления человека о счастье. Нам кажется, что мы будем довольны всегда, лишь бы наши чаяния сбылись, но когда происходит так, как мы хотим, нам вдруг становится мало…»
Вздохнув, маркиза поправила чепчик Шарлю-Анри, спавшему на руках у Барбы. Затем закрыла глаза, убаюканная однообразием пейзажей, проносившихся за окном.
Проснулась она, когда карета подъезжала к имению. Уже отчетливо виднелись между деревьями белые башенки замка. Экипаж проехал по длинной парковой аллее, миновала пруд, подернутый легкой рябью, и по каменному мосту въехал во двор, к парадному входу, где маркизу уже ждали выстроившиеся в шеренгу слуги.
Анжелика почувствовала, как в душе поднимается волнение. Где же Филипп? Почему он не выехал ей навстречу? Маркиза отстегнула маленькое, висевшее на поясе зеркальце и взглянула на свое отражение. Слегка поправив чуть растрепавшуюся во время дороги прическу, она провела пальцем по линии бровей, затем покусала губы, чтобы придать им яркости.
– Мадам, вы выглядите просто обворожительно, - пропищала одна из девиц Жиландон, заметив старания хозяйки.
Анжелика рассеянно улыбнулась в ответ. Она ждала, что Филипп будет встречать ее у дверцы кареты, но вместо этого ее встретил Молин.
– Добро пожаловать в Плесси, мадам, - произнес он с низким поклоном, подавая ей руку.
Анжелика, еле сдерживая волнение, отвечала на приветствия слуг.
– Где господин дю Плесси? Разве он не должен был меня встречать?
– Маркиз дю Плесси уехал на охоту и поручил мне вас встретить.
– Но почему?
– Что вам ответить… Я не знаю, мадам, какими соображениями руководствовался мой господин. Я думаю, он вам все сам объяснит по возвращении.
– Что тут можно объяснить, – мрачно сказала Анжелика.
–Запаситесь терпением, мадам. Как мне известно, вы одержали сокрушительную победу, – глаза управляющего лукаво блеснули из-под очков. – Маркиз не привык к поражениям, дайте ему время.
– Я совсем не чувствую себя победительницей, Молин, - вздохнула маркиза. - Иногда мне кажется, что Филипп подстроил очередную ловушку, что это он дергает за ниточки в этой игре.
Они вошли в большую, светлую гостиную, и теперь, устроившись в уютных креслах у камина, продолжали разговор.
– Я прожил на земле достаточно долго, и за это время неплохо научился разбираться в людях, а маркиза знаю с самого детства, но, тем не менее, я не возьмусь судить с уверенностью о том, что творится в его сердце. Одно я знаю: маркиз не терпит лицемерия и лжи, даже в крайней жестокости он всегда честен в своих поступках.
Анжелика молчала, глядя в огонь немигающим взглядом.
– Сударыня, еще раз повторяю, время все прояснит. Так всегда бывает. Главное не настраивать себя заранее. А теперь, если позволите, я бы хотел поговорить о вашем отце.
– А что с ним?
– Его дела идут не очень. Когда я видел его в последний раз, мне показалось, что он болен. Кроме того, его терзает проблема, связанная с наследниками.
– А что именно?
– Вам лучше спросить у него.
Маркиза не успела ответить, так как в эту минуту вошел слуга, и нерешительно переминаясь с ноги на ногу, спросил, какие будут распоряжения касательно мебели и багажа.
– Молин, я доверю это вам, а сама поднимусь к себе. Мы с вами теперь будем видеться часто и еще успеем поговорить обо всем. Я обязательно нанесу визит в Монтелу.
– Да, конечно, мадам, - управляющий поднялся. - Я прошу прощения, что утомил вас разговором, не взяв в соображение то, что вы устали с дороги. Что поделать, старость имеет свои недостатки.
– Я нанесу визит в Монтелу прямо сейчас, – уточнила Анжелика, приняв наконец решение. Меньше всего ей хотелось сейчас сидеть у себя в комнате и ждать, пока Филипп соизволит вернуться домой. – Тут совсем недалеко, поэтому я вполне могу отправиться одна. Велите оседлать мне лошадь.

Быстроногая кобыла по имени Пандора легко несла свою наездницу. Вот показались серые стены замка, издали похожего на дряхлого старика. Анжелика нетерпеливо подалась вперед, вглядываясь в просветы между деревьями. Она проехала по старому мосту с ржавыми цепями, на которых обычно чинно восседали куры и индюки.
Соскочив с лошади, Анжелика кинула поводья подоспевшему слуге, больше похожему на крестьянского увальня, чем на расторопного лакея. Быстрым шагом она поспешила через двор. Миновав полуобрушенный парадный вход, она направилась к черному ходу, ведущему в кухню, через который маленькой босоногой девчонкой уносилась в лес.
У самого входа она вдруг застыла в нерешительности. На мгновение ей показалось, что она вернулась в прошлое. Время идет своим чередом, оно уже оставило неизгладимый отпечаток на маленькой Маркизе Ангелов, фее, беззаботно порхавшей среди лесов и болот. Но над этим местом время, казалось, было не властно.
– Фантина! - тихо позвала Анжелика, замерев у двери.
Седая старуха, снимавшая с огня котелок, от которого исходил запах лукового супа, подняла голову и с минуту изумленно разглядывала вошедшую даму, но потом ее лицо, как и прежде темное, а теперь изрезанное многочисленными морщинами, осветилось улыбкой.
– Господи, святой Илер, птичка моя, неужели это ты?...
– Я.
Фантина Лозье опустила котелок прямо на пол, вытерла руки о грязный фартук, и хотела было обнять свою бывшую воспитанницу, но потом вдруг оробела.
– Ну что ты стоишь, иди, обнимемся, – произнесла Анжелика, делая шаг ей навстречу.
– Ох, не знаю, у меня руки-то грязные. Боюсь я такой дорогой наряд испортить.
Анжелика улыбнулась, вспомнив приезд дядюшки в Монтелу: какими роскошными им тогда показались туалеты гостей, бывшие всего-навсего дорожным платьем!
Она подошла к Фантине и сама крепко прижала ее к груди.
Когда Анжелика приезжала в старый замок в последний раз, между ней и отчим домом возникло некое недоверие. Обитатели замка смотрели на нее, словно она вернулась с того света. Монтелу предстал перед ней, как далекий отголосок прошлого, и она не могла преодолеть некоторую отчужденность, появившуюся между ней и людьми, заполнявшими ее детство. Теперь эта стена словно бы рухнула.
– Ты вернулась, моя птичка, – приговаривала старая кормилица. – Ты снова с нами…
– Да, нянюшка…–– шептала она, глотая подступившие слезы.– Я вернулась... вернулась… ты понимаешь... по- настоящему…
– Ну, довольно, довольно, ишь, какой важной дамой стала, а про нас не забыла.
– Няня, где отец? – Анжелика отстранилась. – Молин говорил, дела в Монтелу идут неважно.
Фантина отвернулась, смахнув передником набежавшие слезы.
– Болен он, врач приезжал из Пуатье, сказал, как ее... сухость. Батюшка ваш об одном горюет, что имение не на кого оставить… Подумать только, ведь одиннадцать деток народил…
– Не торопись, я сама посмотрю, как дела, и поговорю с ним, только ответь, где он.
– Ясно где, с мулами с самого утра возится, да вот и он, смотрите.
И действительно, в дверном проеме показался барон де Сансе.
– Фантина, чья это лошадь во дворе?
Тут он заметил Анжелику, и на его лице проступила неподдельная радость.
– Дочь моя! Вы ли это?
– Я, отец, – Анжелика подошла к отцу, взяла его морщинистую руку и поднесла к губам.
Барон де Сансе изрядно похудел, его лицо было так же черно, как и лица крестьян, а руки загрубели от тяжелой работы. Он, как и в прежние времена, носил прическу и бородку времен Людовика Тринадцатого, только теперь волосы были совсем седые, от чего лицо казалось еще темнее. Но, несмотря на это, в нем сохранилось неуловимое величие, присущее высокородному человеку.
Анжелика улыбнулась своему наблюдению: «Даже суровая жизнь не может отнять у человека благородство. Оно – в крови»
– Что же мы стоим! Идемте в гостиную.
Анжелика с отцом прошли в темную залу, освещаемую только тусклым дневным светом, едва поступавшим через высокие окна-бойницы. Из трех огромных каминов топился только один, остальные зажигали лишь во время сильных заморозков.
Анжелика, не выносившая холода, плотнее завернулась в плащ и придвинула кресло к огню.
– Расскажите о себе, отец. Молин сказал, что вы больны.
– Да, болен. Болезнь мою величают старостью.
– Что вы говорите, отец! Болезнь надо лечить, а не запускать, и вы проживете еще столько же.
– Я проживу столько, сколько отмерил мне Бог, дочь моя, – с достоинством ответил барон. – Я и так уже сильно пережил вашу матушку. Мне жаль, что Молин взволновал вас из-за пустяков.
– Отец, но это не пустяки! Возможно, вам нужно будет приехать в Париж, где вашим здоровьем займутся лучшие врачи.
-Ну уж нет. Поддавшись уговорам Фантины, я вызвал врача из Пуатье и после его визита более не желаю сталкиваться с этой братией.
Анжелика поняла, что дальнейшие споры на эту тему бесполезны. Отец был не менее упрям, чем его любимые мулы.
– Я поняла вас, отец, и больше не стану уговаривать. Расскажите же, как идут дела в Монтелу.
– Не самым лучшим образом, - вздохнул старик.
И отец заговорил о постигших его бедах. Весной случился падеж скота, и многие из его крестьян понесли большие потери, а у него погибли три ослицы и два отличных мула-производителя. Кроме того, война принесла в провинцию голод и непомерные налоги, а дороги вновь наводнились разбойниками. Так что весь последний год все обитатели замка жили в страхе, тратя деньги, отложенные за годы процветания.
– Война закончилась, отец. Франция подпишет мир с Испанией еще до начала весны.
Барон де Сансе пожал плечами.
– Эта закончилась, другая начнется. Но ты не думай, что я ропщу. Как еще мы докажем надменным державам свое превосходство, как не силой и доблестью оружия? Нет, дочь моя, я горжусь нашей великой отчизной. Дела мои плохи от того, что мой славный род вынужден прозябать в нищете и забвении. Я дал жизнь одиннадцати детям, и только вы выбрали верный путь в жизни. Я рад, что вы стали женой маркиза дю Плесси. Вот достойный сын древнего рода. А ведь дом де Сансе не уступает де Бельерам в знатности! – с горечью воскликнул барон.
– А Жослен? От него никаких известий? – тихо спросила Анжелика.
Услышав имя старшего сына, барон вздрогнул, затем тяжело вздохнул:
– Нет! Ни единого письма, ни строчки! Но он жив, с ним все в порядке.
– Почему вы так уверены? Вам что-то известно?
– Я виделся с одним человеком, он вернулся из Америки. Жослен живет в Монреале, женат, имеет дочь. Он долгое время находился на службе у англичан.
– Ну и что? – быстро сказала Анжелика, видя, как расстроен отец этим последним обстоятельством. – Между нами и Англией давно установился мир. Господин Кольбер всячески содействует тому, чтобы молодые дворяне поступали на морскую службу к англичанам и голландцам и набирались опыта у лучших мореходов Европы.
– Да, вы, наверное, правы..
– Но все же я не понимаю, почему он не написал вам, отец, – вырвалось у Анжелики.
– Необычайно горд потому что, – проворчал барон. – Он пошел в свою матушку так же, как и вы, дочь моя. Де Сансе тоже хороши: скрытны, чертовски упрямы и умеют хранить старые обиды.
– Это не гордость, а глупая гордыня, – возразила Анжелика.
– Не говорите так! В том, что произошло, значительная доля моей вины. Он ушел ночью, не получив отцовского благословения. Вы помните, как был с ним резок старый барон, а я слушал и ни разу не нашел в себе сил вступиться за сына!
– Отец, только не вините себя, умоляю вас. Вы почитали своего отца, и Жослену надлежало делать то же самое! Я всегда была на его стороне, потому что он умел следовать судьбе, которую избрал сам, но некоторых его поступков я одобрить не могу.
– Не злитесь на него, дочь моя. Главное, он жив и живет, кажется, достойно, и как знать, возможно, имя де Сансе еще зазвучит за океаном.
Они замолчали, думая, какими причудливыми тропами ведет судьба детей де Сансе.
– Жослен уехал в Америку, Раймонд стал иезуитом, Ортанс вышла за прокурора, Мари-Агнесса приняла постриг во цвете своей юности. Бедняжка, да и какой другой участи ей приходилось ждать.
– Никакой, – тихо отозвалась Анжелика. Она вспомнила странные слова сестры, которая сказала, что, находясь при Дворе, нужно делать выбор между Богом и Дьяволом, и следовать своему выбору до конца.
«А я так и не заняла ничью сторону, вот отчего я чувствую себя чужой в этом придворном балете, где каждый исполняет свою партию».
– Альбер и Мари-Жан еще молоды, – продолжал старик.
– Альбер хочет избрать духовный путь. Он говорил мне, что мечтает стать настоятелем Ньельского аббатства.
– Да, я что-то слышал об этом от Дени. Он один избрал военное поприще, чему я несказанно рад. Это моя последняя надежда, что в нем возродится былая слава дома моих предков.
Анжелика с жалостью взглянула на отца. Как можно надеяться на Дени, этого легкомысленного юношу, которого не интересует ничего, кроме выпивки, карт и хорошеньких женщин! Да в его карманах не задерживается ни единого су! А во время военной кампании он отличился только тем, что проиграл в карты свою лошадь и снаряжение, которые ей пришлось выкупать. Бедный, наивный отец!
В ней поднялась волна злости на брата, и она уже была готова рассказать отцу всю правду. Но взглянув на осунувшееся лицо, на слегка заострившиеся черты и глаза, обведенные темными кругами, она сдержала свой порыв. Ему осталось совсем немного! Анжелика вдруг поняла, что со смертью отца последняя нить, связывающая ее с Монтелу, оборвется навсегда. Когда хозяином в замке станет Дени, она сюда больше не приедет.
Но сейчас ей не хотелось думать о смерти, жизнь звала ее за собой.
А жизнь – это любовь, и ее животворящий свет все сильнее разгорался в ее сердце.
Они еще немного поговорили. Отказавшись от обеда, Анжелика с удовольствием лакомилась тарталетками с заячим паштетом. Молодая женщина видела, что отец очень рад ее приезду. Он принялся расспрашивать, какие дела привели ее в Плесси и как долго она намерена пробыть здесь.
– Почти всю зиму, отец. Я приехала вместе с мужем и младшим сыном.
– Как, маркиз тоже здесь? Но почему вы не приехали вместе? Я бы с удовольствием поговорил с зятем, – удивился барон.
Анжелика вспомнила презрительный взгляд, которым Филипп окидывал темный зал старого замка, и покачала головой:
– Маркиз не знает, что я здесь. Он охотился, когда я, встревоженная словами Молина, отправилась к вам.
Старый барон нахмурился.
– Вы плохо поступили, дочь моя. Ваш муж будет волноваться о вас.
«Ну, это вряд ли. Скорее всего, он просто не обратит на это внимания», – горько усмехнулась про себя Анжелика.
– Если вы останетесь в Плесси до весны, мы сможем часто видеться и поговорить обо всем. Но теперь вам пора возвращаться.
– Да, отец, - ответила Анжелика. –
«Мне пора, наконец, встретиться лицом к лицу с мужем», – мысленно прибавила она.
Отец, несмотря на возражения, пошел провожать ее. В кухне она вновь увидела Фантину, хлопотавшую над обедом сеньора.
– Ты уже уезжаешь, деточка?
– Да, но я еще приеду.
– Приезжай, и деток захвати.
– Шарль-Анри приехал со мной, а Флоримон в Париже, выполняет обязанности виночерпия, – заметила Анжелика.
– Я так плакала, когда услышала о горе, постигшем тебя, доченька, – продолжила Фантина, и по ее лицу снова покатилась слеза. – Мы все так привязались к маленькому Кантору. Как он был похож на Жослена, когда тот был ребенком….
– Фантина! – разозлился старый барон. – Зачем ты расстраиваешь мою дочь, напоминая ей о постигших ее несчастьях!
– Ничего, – тихо ответила Анжелика, – я никогда не забуду своего мальчика, и в ваших сердцах пусть сохранится память о маленьком трубадуре. Вспоминайте, как он веселился, как он пел, и больше не плачьте.
Уже у самого выхода она вдруг остановилась.
– Фантина, а Белая Дама Монтелу появляется?
– Недавно я ее видела, а до этого долго не было.
– Жаль, – задумчиво молвила Анжелика, – я думала, что она обрела, наконец, покой.
Кивнув Фантине, Анжелика вместе с отцом пересекла небольшой двор, направляясь туда, где была привязана лошадь.

 Отправлено: 27.10.15 19:09. Заголовок: Филипп вихрем влетел..

Филипп вихрем влетел во двор замка и, соскочив с лошади, быстрым шагом направился ко входу. Ла Виолетт тенью следовал за своим господином, боясь проронить хоть слово. Со стороны Филипп казался спокойным, как обычно, но Ла Виолетт, прослуживший ему столько лет, видел, что господин раздражен до крайности.
Охота была отвратительная – всего два молодых зверя. Но дело было не только в этом, вернее совсем не в этом. Встреча с женой волновала его настолько, что он не мог сосредоточиться, чего с ним никогда прежде не случалось. Кроме того, Филипп ощущал зудящее чувство вины. Как она отнесется к тому, что он не встретил ее?
Он вошел в замок, на ходу кидая Ла Виолетту шляпу, хлыст и перчатки.
Заметив суетливую беготню слуг, он остановил одного лакея и поинтересовался, когда приехала мадам дю Плесси.
– Еще утром, господин маркиз, – с поклоном ответил лакей, – следуя указаниям госпожи, переданным через господина Молина, мы разбираем ее багаж.
– Хорошо. Она у себя?
– Нет, ваше сиятельство, она уехала сразу после приезда.
– Куда же?
– Я не знаю, господин маркиз.
– Так узнай! - с раздражением бросил маркиз.
Лакей убежал выполнять приказ. Филипп сел в кресло напротив камина.
Глядя, как языки пламени пожирают поленья, он мысленно возвращался к событиям недавнего прошлого.
Долгие дни после ранения он лежал больной и беспомощный, а она не отходила от его постели, окружая нежной материнской заботой. В тумане жара, окутывавшего разум, он наблюдал за плавными движениями гибких рук, дарующих покой и облегчение. Только тогда он по-настоящему понял, сколько силы скрывается за этой хрупкой женственной оболочкой. Собственное бессилие было для него ужасным испытанием. Иногда он ловил себя на том, что с тревогой заглядывает в ее лицо, страшась увидеть мимолетную тень разочарования, усталости, раздражения…
Но взгляд ее был неизменно ласков и полон любви, заставляя его еще сильнее стискивать зубы от боли не телесной, – о, с ней он давно научился справляться! – но таящейся в сердце. Все было бы куда проще, будь они врагами, как прежде…
Слуга прервал размышление маркиза. Он доложил, что госпожа дю Плесси верхом уехала навестить имение своего отца. Филипп коротко кивнул в ответ и велел подать ему вина.
….Он солдат, солдатом был, солдатом умрет. У воина одна философия, одна религия – война, его бог – кровавый Марс. Этот ненасытный демон требует ревностного служения: его алтарь не должен пустовать. И тем более там неуместны дары Венере.
Лакей принес вино, налил полный бокал и по знаку господина удалился. Филипп поднял бокал и посмотрел сквозь венецианский хрусталь на кроваво-красную жидкость.
…Слишком поздно они встретились. Теперь уже невозможно начать жизнь с чистого листа. «Когда вы вернетесь? Когда для нас настанет пора учиться жить вместе?» – спрашивала она, и отголосок ее слов до сих пор звучал в его голове, а взгляд, полный мольбы и надежды, то и дело всплывал из глубины сознания, когда он находился в бреду.
«Разве это возможно для маршала королевских армий и придворной дамы?» – рассмеялся он тогда.
Нет, он не станет ей лгать, пусть даже судьба и была милостива к ним. Он никогда не вернется. Это невозможно, а если это и случится, то очень не скоро. Она устанет ждать. Время скоротечно, оно развеет иллюзии…
Филипп одним махом опрокинул бокал и потянулся к бутылке.
А может быть, это уже произошло. Кто знает, каким мыслям предавалась она, оставшись наедине с собой в Париже. Испытала ли она досаду, наблюдая триумф мадам де Монтеспан, понимая, что упустила свой шанс?
А упустила ли? Он отчетливо представил себе Анжелику вместе с королем в полумраке рабочего кабинета. Тот склоняется к ней так низко, что чувствует тонкий аромат ее волос, а она, охваченная дрожью, смешавшись так же, как за ужином близ Доля, сбивается и теряет нить разговора…
Второй бокал он опустошил вслед за первым и вновь наполнил его вином.
Горечь разъедала его душу. Видение, представшее перед его мысленным взором, было настолько ярким, что он почти поверил в него. Эта просьба об отъезде – не попытка ли в первую очередь убежать от себя? Королю не отказывают, это немыслимо! Даже самые гордые и неприступные крепости, в конце концов, выбрасывают белый флаг.
Он выпил снова, почти не чувствуя вкуса вина.
Пегая борзая подошла к креслу и, положив голову хозяину на колени, ткнулась холодным носом в ладонь. Он рассеянно погладил ее, и теплая шерсть под пальцами вернула его к реальности. Терзающий душу образ жены рядом с королем постепенно тускнел. Филипп бросил взгляд на опустевшую больше чем наполовину бутылку и мрачно усмехнулся: дурная привычка – пить в одиночестве. Вино лишь населяет разум безумием, которое принимается за истину. Глупо полагать, что, всматриваясь в будущее через призму душевных страстей, можно предсказать развитие событий. Он, маршал, опытный стратег, должен избегать подобных ошибок.
«Глупец. Никогда не задумывайся ни о прошлом, ни о будущем. Используй время и оружие, дарованные тебе судьбой. Одними размышлениями не выигрываются сражения, не берутся города».
Филипп со стуком поставил бокал на стол и решительно поднялся. Широким шагом он пересек большую гостиную и поднялся наверх. Он прошел по галерее, освещенной тусклым светом масляных светильников, и остановился у порога комнаты, в которой располагалась детская.
Когда он вошел, малыш бросился к двери, путаясь в своем длинном платьице, но потом остановился, с любопытством и недоверием глядя на отца. Филипп подхватил сына на руки и прижал его к себе. Малыш завертелся, видимо, не желая, чтобы кто-то покушался на его свободу. Почувствовав запах вина, он сморщил нос и протестующе закричал. Филипп рассмеялся и аккуратно опустил его на пол.
– Сразу видно, что у мальчика есть характер! Он ведет себя послушно?
Барба, ужасно боявшаяся маркиза, вздрогнула, поняв, что к ней обращаются.
– Д… да, господин маркиз, он очень послушный мальчик, с ним никогда никаких хлопот.
– Ложь! – прервал ее Филипп. – Вы говорите так, чтобы доставить мне удовольствие. Но учтите на будущее – я не из тех, кто предпочитает лесть правде. Я хочу знать, как растет мой сын. Если ребенок будет проявлять упрямство и чересчур своевольничать, вам следует терпеливо направлять его, но ни в коем случае не ломать ему характер наказаниями. Вам понятно?
– Да, господин, – быстро ответила перепуганная Барба.
Филипп сел в кресло и с интересом принялся наблюдать за малышом. Тот увлеченно занимался складыванием пирамиды. Филипп знал, что сын похож на него, но теперь, разглядывая круглое личико ребенка, он с волнением обнаруживал в нем черты его матери: те же губы, подбородок, мягкая линия скул, ямочка на щеке. Он почувствовал, как на душе становится светлее, сомнения и недоверие - все, что терзало его в последнее время, уступили место надежде. В этом мальчике, их общем сыне, он видел свою самую большую победу в жизни.
Он подошел к ребенку и ласково потрепал его по золотистым кудрям.
– Вы, вероятно, забыли своего отца, но теперь мы будем видеться каждый день.
Филипп вышел, прикрыв за собой дверь. Он, наконец, принял решение. Нет ничего, с чем ему недостало бы духа встретиться лицом к лицу. Пусть он поддался малодушию утром, – сейчас пришел его черед делать выбор. Если он сегодня не сделает шаг ей навстречу, они окончательно заблудятся в лабиринтах обид и противоречий. И это будет только его вина, ведь выбранный путь определяет судьбу. Надо ехать за ней в Монтелу, а там будь что будет.

 Отправлено: 27.10.15 19:12. Заголовок: За то время пока Анж..

За то время пока Анжелика гостила в Монтелу, погода испортилась. Молодая женщина заметила это, когда прощалась с отцом, но это обстоятельство не могло повлиять на ее решение вернуться в Плесси. Она помнила, что зимой в Пуату частые перемены погоды — дело обычное, но грозы, хоть и свирепые, были короткими. Если она поторопится, то, возможно, успеет миновать ненастье.
Небо было затянуто черными тучами, порывы ветра становились все сильнее, они яростно колыхали ветви деревьев, срывая с них последнюю желтую листву. Теперь миновать бурю не было никаких шансов. Анжелика пришпорила лошадь. Она успела сто раз пожалеть, что поехала верхом, а не взяла двуколку.
«Не стоило поступать импульсивно, поддавшись чувству обиды», – корила она себя, но было уже поздно. Дорога была покрыта толстым ковром опавших листьев, и Анжелика боялась гнать лошадь слишком быстро, опасаясь, как бы копыта лошади не попали в рытвину или заячью нору.
Пошел дождь. Сначала она почувствовала крупные редкие капли на своем разгоряченном лице, затем начался настоящий ливень. Вода лилась сплошным потоком, словно на небе открылись невидимые шлюзы. Одежда моментально стала мокрой и налилась свинцовой тяжестью. Анжелика чувствовала, как ледяные струи стекают по ее телу.
Лошадь перешла с галопа на рысь. Она тревожно ржала, прядала ушами и фыркала. Маркиза чувствовала ее страх и пыталась то ласковым словом, то хлыстом заставить ее повиноваться. Вдруг раздался оглушительный треск. Дерево, нависшее над дорогой, терзаемое порывами ураганного ветра, уронило огромный толстый сук прямо перед копытами лошади, та, заржав от ужаса, вздыбилась, и для испуганной Анжелики земля на миг поменялась местами с небом.
Анжелика покрутила головой, отплёвываясь от воды, заливавшей ей лицо. Пошевелив руками и ногами, она убедилась, что ничего не повредила себе при падении. Она поднялась и в отчаянии позвала кобылу:
– Пандора! Пандора!
Ее голос срывался. Шум дождя, вой ветра и скрип терзаемых бурей деревьев заглушили его. Что же ей делать: Монтелу остался далеко позади, а до Плесси еще около лье через лес?
Она попыталась сообразить, где находится ближайшая деревня. Мысли путались, кроме того, ее начало трясти от холода. Она брела между деревьями, продираясь сквозь заросли орешника, то и дело спотыкаясь, падая и утопая в мокрой листве, ветви больно хлестали ее по лицу, но она почти не чувствовала этого. Только не останавливаться, не сдаваться, идти вперед –билась у нее в голове одна и та же мысль.
Надежда таяла с каждой минутой. Усталость и бессилие тянули ее к земле подобно мокрой одежде. Сколько еще можно бесцельно плутать? Если она не найдет убежище, ночь настигнет ее в лесу, она умрет от холода или ее растерзают дикие звери. Быть может, Филипп отправит слуг в Монтелу, чтобы узнать о ней? Быть может, он сам отправится на ее поиски?
Голос разума, безжалостный и холодный, как дождь, хлеставший ей в лицо, вернул ее к действительности. Филипп решит, что она заночует у отца, и его это вполне устроит. В жизни ей надо надеяться только на себя. Она ожесточенно стерла влагу со щеки – это дождь… всего лишь дождь.
…А ливень начал постепенно выдыхаться. Он уже не лил сплошным потоком, ветер тоже утихал. Анжелика взглянула в просвет между деревьев, увидела в разрывах туч закатное небо.
Она внезапно поняла, где находится. Это было сердце Ньельского леса. Вот там справа тропинка уходит вниз через небольшую лощину, она ведет к древнему капищу друидов, к камню фей, а слева – скалистый холм, а на нем, в расщелине между камней, пещера колдуньи Мелюзины, куда она в детстве тайком сбегала из замка.
Она спасена! Анжелика вдруг почувствовала покровительство колдуньи, оберегающее маленькую фею, Маркизу Ангелов. Здесь в этом лесу, ЕЕ лесу, никакая опасность не угрожает ей. Она вспомнила доброе лицо Мелюзины, смуглое, обветренное, изрезанное глубокими морщинами, ее живые черные глаза, быстрые руки с длинными пальцами, порхающие над больным, как крылья бабочки. Ледяные когти отчаяния отпустили ее, теперь она была не одинока посреди леса, терзаемого ненастьем.
Собрав последние силы, Анжелика пустилась бегом по тропинке, ведущей к пещере колдуньи. Тяжелая от влаги одежда очень мешала ей, путаясь в ногах, прилипая к телу, сковывая движения. Анжелика сорвала с себя насквозь промокший плащ и вдохнула полной грудью холодный лесной воздух. Она взбиралась по скользким валунам, хватаясь занемевшими пальцами за выступы. Вот и расщелина, вход в пещеру, как и раньше, скрыт от глаз лозами дикого плюща.
– Мелюзина! Мелюзина! – ей ответило лишь гулкое эхо. Анжелика развела рукой оголенные ветви и вошла внутрь, вслед за ней проник тусклый серый свет уходящего дня.
Все было таким же, как и много лет назад: глиняные плошки и котелки расставлены на каменных выступах, сверху подвешены связки трав, снизки сушеных грибов, посредине очаг, сложенный из камней, дым от которого выходил через отверстие в своде, справа – тюфяк набитый соломой, по стенам развешены овечьи и воловьи шкуры, перед очагом свернулся клубочком черный кот, а на шесте между стен спит сова. Чудно, кажется, время тут остановилось.
Анжелика огляделась вокруг. В пещере никого не было, но здесь по-прежнему жила Мелюзина, но не та, которую знала Анжелика, а другая. Она слышала о ней, когда вернулась из монастыря перед первой свадьбой. Как давно это было! Сколько воды утекло с тех пор, как она в последний раз была тут.
Холод, уже давно терзавший ее тело, вернул ее к действительности. Осмотревшись, Анжелика решила развести огонь и обсохнуть у очага. Она стянула грязные перчатки и принялась снимать с себя мокрую одежду, что оказалось делом весьма непростым: онемевшие пальцы не желали слушаться, а мокрая шнуровка никак не поддавались, к тому же маркиза отвыкла обходиться без помощи слуг. Она отстегнула перочинный ножик, висевший на поясе среди прочих полезных вещиц, и разрезала шнуровку. Наконец, справившись с одеждой, Анжелика осталась в тонкой нательной сорочке и нижней юбке. Она как следует выжала платье и разложила его на большом камне близ очага. Теперь ей нужно было развести огонь. Анжелика поискала глазами хворост для разжижки и кремень для высекания искры. Встав на колени напротив очага, она принялась за дело и когда заплясали веселые языки живительного пламени, она поблагодарила судьбу за то, что она послала ей в жизни столько испытаний. Теперь она, попав в затруднительное положение, знала, что нужно делать. Анжелика улыбнулась и наклонилась к огню, чтобы подложить сухих веток.

Такой, склонившей свое тонкое лицо над пылающим очагом, прекрасной и загадочной, точно лесная фея, ее и увидел Филипп. Она не услышала, как он вошел, задумчиво глядя на танец языков пламени, и огненные блики отражались в ее широко раскрытых, прозрачно зеленых, как молодая листва, глазах.
Он замер на пороге, боясь разрушить волшебство этого мгновения. Он помнил гордую девушку в нелепом платье, которую он когда-то держал за руку. Он видел среди блеска и величия Двора надменную красавицу, закованную в роскошные туалеты, словно в сияющую броню. Самое дорогое украшение Версаля, мадам Багатель – королевская безделушка. Так какой же она была на самом деле?..
Она носила его имя, но никогда по-настоящему не принадлежала ему. Чем сильнее становилось чувство к ней, тем больше его не покидало ощущение, что ему лишь временно доверено хранить это сокровище, но не владеть им. Хранить, но для кого? Для короля?...
И только теперь, стоя на пороге пещеры колдуньи, в самом сердце леса, он понял, что она должна быть его.
– Анжелика, – он едва ли не впервые произнес ее имя. Прежде даже в мыслях он не делал этого, словно опасаясь, что это сделает их чуточку ближе друг к другу; она же, напротив, даже в порыве гнева и ненависти упрямо звала его по имени… – Анжелика…
Сова, сидевшая под потолком, проснувшись, громко ухнула и забила крыльями. Анжелика вздрогнула и обернулась, увидев мужа. Она улыбнулась, вначале неуверенно, будто не поверила своим глазам, но потом, когда она поняла, что перед ней не призрак и не видение, радость осветила ее лицо.
– Филипп! – она поднялась и протянула к нему руки. – Филипп, неужели вы пришли!
Он шагнул к ней и прижал ее к себе, так сильно, что у нее перехватило дыхание. Анжелика, не помня себя от счастья, прильнула к мужу.
– Филипп… Филипп, – повторяла она без конца, будто не веря, что он рядом.
– Что с вами случилось? – спросил он, наконец, отстранил ее от себя и бегло осмотрел:
– Вы не ранены?
– Нет, любовь моя.
– Рассказывайте, – строго велел он.
– Я возвращалась в Плесси… к вам… ехала через лес… начался ливень. Лошадь испугалась упавшего дерева и скинула меня… – Анжелика сбивчиво принялась рассказывать о том, что с ней произошло. – Нужно найти Пандору, ее ночью съедят волки!
– Ненормальная! – сердито пробормотал Филипп. – С лошадью все в порядке, ее поймал ваш Флипо, наверное, она уже в конюшне. Но почему вы поехали одна через лес?! Зачем вы вообще покинули Плесси, не дождавшись меня? Не опускайте виновато глаза! Я сейчас готов убить вас!
– Делайте все, что хотите, только сначала обнимите меня. Я так замерзла, – прошептала Анжелика, ни капли не испуганная его руганью, и, прижавшись к мужу, спрятала лицо у него на груди. От него веяло силой и надежностью, она чувствовала тепло его тела даже сквозь холодную кожу плаща. Оба замолчали, охваченные удивительным покоем от встречи, не находя сил ни для упреков, ни для признаний в любви – любые слова были лишними. Гроза утихла, и в пещере стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в очаге.
– Мы ведем себя так, будто у нас в запасе вечность, – прошептал Филипп.
– Может, так и есть, – негромко отозвалась Анжелика.
– А вы уже решили, что делать с вечностью?
– Нет. Какая разница, если у меня будете вы?
– Вы всегда отвечаете слово за слово, – Филипп грубоватым движением убрал с лица жены мокрую прядь и, наклонившись, коснулся губами ее виска. – Мне этого не хватало.
Настойчиво заухала сова. Проснулся кот, и теперь, распушив свой хвост, похожий на ершик трубочиста, вился у них под ногами, утробно мурлыкая.
– Только этого? – отстранившись от мужа, Анжелика подошла к выходу из пещеры и, раздвинув пожухлые лозы плюща, выглянула наружу. Уже совсем стемнело. Сова, всплеснув крыльями, слетела со своего насеста и исчезла в открывшемся проеме, отправляясь на охоту. Анжелику обдало холодом. По телу побежала зябкая дрожь, она совсем забыла, что одета в одну тонкую сорочку. Филипп подошел сзади, снял плащ, подбитый мехом, и накинул на плечи жены. – У нас с вами странная судьба, вам не кажется?
Филипп хмыкнул.
– Я начал верить в судьбу, только когда она свела меня с вами…
– Как вы нашли меня? – неожиданно спросила Анжелика.
– Слуги поймали вашу лошадь неподалеку отсюда, и по следам нашли место, где эта норовистая дрянь сбросила вас. Дальше догадаться было нетрудно, раз уж вы не лежали там же с переломанными конечностями.
– Но откуда вы знаете про пещеру?
– Не забывайте, что это мой лес! – напомнил Филипп, улыбнувшись. – Для моих предков здешняя колдунья всегда была чем-то вроде талисмана. Есть предание, что они живут здесь с тех пор, как наш род владеет этими землями. Отец под страхом смерти запрещал кому-либо из своих людей причинять колдунье вред. Когда он узнал, что ее повесили крестьяне, то испытал почти суеверный страх. И действительно так совпало, что для моей семьи настали тяжелые времена….
– Ваш отец уважал традиции этих мест, в отличие от вас.
– Да, он впитал их с молоком кормилицы. Он вырос здесь, а я бывал лишь наездами.
– Вы сожалели об этом? – тихо спросила Анжелика. В сумерках она почти уже не видела его лица.
– Еще бы! – хмыкнул Филипп, и в его голосе Анжелике почудилась горечь. – Иногда мне казалось, что я насквозь протравлен Парижской вонью…Но ничего нельзя было поделать. Я был единственным сыном, и мне надлежало появляться при дворе.
– Я надеюсь, что однажды мы вернемся сюда навсегда, – сказала Анжелика, нежно коснувшись рукой щеки мужа.
– Когда отгремят все битвы.
– Пусть так, ведь у нас в запасе вечность…
Филипп рассмеялся и снова притянул ее к себе, заворачивая в плащ как в кокон.
– Нам пора идти, дорогая, вы совсем окоченели.
Анжелика еще раз оглянулась, окинув взглядом жилище колдуньи. Мокрую одежду она решила оставить, а потом вернуться сюда, захватив подарки для Мелюзины.
Блики от огня в очаге играли на стенах пещеры, исписанных древними рунами, и вдруг ей показалось, что она видит странные картины в причудливой пляске теней. Может быть, это отражение ее судьбы? Она прикрыла глаза, вдруг испугавшись того, что могла увидеть.

Она почувствовала, будто находится во сне, таинственном, жутком и одновременно прекрасном.

 Отправлено: 27.10.15 19:13. Заголовок: – Я позову конюхов, ..

– Я позову конюхов, чтобы забрали лошадей, – не дожидаясь приказа господина, Ла-Виолетт зашлепал по лужам к конюшням. Стены замка защищали от ветра, но гигант-слуга казался даже меньше ростом в попытках закутаться в плащ.
– Поможешь отвести лошадей и отправляйся на кухню, – Анжелика повернулась к Флипо, который дрожал не меньше, чем она. – Скажи поварам, что я велела дать тебе горячего бульона, сколько сможешь выпить, и вина со специями…
– Лучше бы наоборот, – буркнул приободрившийся Флипо; она отвесила мальчишке легкий подзатыльник:
– Еще чего! И не забудь переодеться в сухое, а то никакое вино не спасет!
От конюшен уже спешил слуга, готовый позаботиться о лошадях, и Филипп нетерпеливым жестом подтолкнул жену к двери. После пронизывающего холода даже коридоры Плесси показались ей восхитительно теплыми. Анжелика отбросила мокрый капюшон и двумя руками пригладила назад растрепанные ветром волосы.
– У вас любопытные отношения со слугами, – заговорил наконец шедший сзади Филипп. Анжелика остановилась и обернулась:
– Флипо был со мной рядом, когда… когда времена были тяжелее, чем сейчас.
Вероятно, тому причиной был холод, который Анжелика всегда переносила тяжело, но промокшая одежда и усталость вдруг напомнили ей о беспросветной жизни во Дворе Чудес. Она вздрогнула, словно была не в Плесси с любимым мужчиной, а снова поднималась по лестнице в Ньельской башне к Николя, слушая взрывы пьяного хохота за спиной…
– Ваш слуга больше напоминает воришку с Нового моста, его может научить манерам только хорошая порка– продолжил Филипп как ни в чем не бывало, и на его лице в полумраке коридора Анжелика не могла прочесть ровным счетом ничего.
– Никогда бы не подумала, что вы обращаете внимание на моих слуг, – пожав плечами, заметила Анжелика, неприятно поразившись наблюдению мужа. Почему Филипп завел этот разговор?
– Не более, чем это того требует, – Филипп отворил дверь и жестом пригласил молодую женщину войти. – Вам тоже не помешало бы согреться, – вы найдете тут все необходимое. Я велю прислать ваших девушек, чтобы помочь вам.
– А… вы когда придете? – вырвалось у растерянной Анжелики, - широко распахнув глаза, она с удивлением и мольбой смотрела на мужа.
– Мне нужно еще кое-что сделать, – уклончиво отозвался Филипп, – Если вы устали, то не ждите меня.

Не ждите меня! Те же слова он сказал, когда уходил от нее под Долем, навстречу смертельной опасности. Сидя в горячей воде, испускавшей пар с запахом летних трав, Анжелика уговаривала себя, что ее тревога глупа, что в собственном замке Филиппу ничего не может угрожать….
Она дождалась, пока служанки помогут ей выйти из ванны и обернут ее тело с разогретую простынь, затем велела им принести ее платье и драгоценности. Все время, пока умелые руки шнуровали ей корсаж, застегивали колье на шее, укладывали волосы в прическу, она не могла избавиться от мысли, что через какой-то час Филипп избавит ее от этого. Едва с туалетом было покончено, Анжелика отправила служанок спать.
В комнате было тепло. Молодая женщина присела на пуфик, глядя на окна с приятным содроганием, которое посещает вернувшегося домой в непогоду путника. У камина она заметила низкий стол, сервированный для двоих, и это укрепило ее уверенность, что Филипп должен скоро прийти. Комнату освещали всего три серебряных канделябра. Мягкий свет рождал золотистые всполохи на хрустале, играл в гранях драгоценных камней, многократно отражаясь в зеркалах, обрамленных тяжелыми позолоченными рамами.
– Сударыня! – услышав голос мужа она резко обернулась. – О, на ваши щеки вернулся румянец. В лесу вы выглядели похожей на русалку, выбравшуюся из болот.
Анжелика машинально поправила завившийся локон у щеки, со счастливой улыбкой глядя на вошедшего Филиппа.
– И вас не напугало это?
– Я бы поспорил, кто окажется опасней – русалка или же вы, сударыня, – в тон ей ответил Филипп. Он снял бархатный жюстокор, оставшись в коротком камзоле, подошел к камину и сел напротив жены. – В такую ночь никто из крестьян не сунется за порог дома, чтобы не попасть в лапы нечисти. Что на вас нашло? Вы могли бы переночевать в Монтелу.
Анжелика взглянула на мужа из-под пушистых ресниц.
– Мне хотелось увидеть вас.
– Если кому и могло взбрести в голову поехать в такую бурю – так это вам, сумасбродная русалка, ¬– проворчал Филипп, протягивая руку за бокалом к маленькому столику между ними. – Позвольте предложить вам вина.
– Двое под стать друг другу, – заключила Анжелика, пригубив сладкую и пряную жидкость. – Но вот что нашло на вас, господин мой муж, если вы ожидали, что я останусь в Монтелу?
Некоторое время Филипп не отвечал, и ей вдруг почудилось, что возвращаются старые времена, когда он боялся признаться в своих чувствах, боялся показать свою уязвимость… Украдкой, притворяясь, что занята только напитком, она глянула на него – и встретила улыбку в его глазах.
– Возможно, это покажется вам смешным, но я тоже хотел увидеть вас… наконец. Но мы чересчур увлеклись, мадам, – боюсь, поварам придется готовить ужин заново.
-Ах, Филипп, полно вам: лучше скажите: вам нравится, как я выгляжу?
Он наклонил голову, разглядывая красивое легкое платье из алой тафты, украшенное золотой вышивкой.
– Красный – цвет страсти, - тихо произнес он. – Вам необычайно идет. Пожалуй, вы выглядите даже лучше, чем на празднике в Версале. – Она улыбнулась в ответ на комплимент, но он продолжил: – Вы ухитряетесь быть все время разной: вы смущаетесь, когда от вас ждут решимости и идете в бой, когда стоит сдаться… Но и на королевской охоте, и в пещере колдуньи вы – самая прекрасная из женщин.
Анжелика широко распахнула глаза от изумления и покачала головой, глядя на мужа с невыразимой нежностью.
– Чем больше я узнаю вас, тем больше удивительных открытий меня ожидает.
– Я таков, каков есть, не больше и не меньше, – резковато ответил Филипп и тут же добавил уже мягче: – А теперь сударыня, не пора ли нам приступить к ужину?
Это было странно, но Анжелика почти не ощущала голода. Едва притронувшись к ароматной телятине под соусом из трюфелей, она отложила вилку.
– Пожалуй, я не голодна…Да и от волнения я не смогу проглотить ни кусочка.
– Ну надо же! Когда-то вы говорили другое. Вы так непредсказуемы, мадам, - Филипп протянул руку к бокалу.
Анжелика рассмеялась:
– Говорят, женщину надо постигать не умом, а сердцем, Филипп.
– Мой отец любил повторять, что в любовной игре сердце надо держать на замке, - краем рта улыбнулся Филипп.
– Так вы играете со мной? – поддразнила его Анжелика.
– По вашим правилам, мадам. Я знаю, вам известен каждый шаг в этом танце, но позвольте мне насладиться предвкушением. Я никогда прежде не уделял делам любви достаточно времени и поэтому не постиг тонкостей этой науки. Я готов исправиться, а вы… вы обещали стать моим проводником в Стране нежности, разве не так? Но сейчас я хочу насладиться обществом самой красивой дамы королевского двора, прежде чем заключить в объятия мою Баронессу унылого платья.
– Филипп… – растерянно проговорила она, оставив кокетство. Она так долго ждала этого момента – сквозь ссоры, побои и гневные слова, сквозь боль ожиданий и смертельное отчаяние… Сейчас ей казалось, что это происходит не с ней, не наяву, и к счастью примешивалась пронзительная грусть. – Я не могу поверить, что это не сон. Все так стремительно случилось…так стремительно, а я так этого ждала, – она не смогла закончить фразу, ее губы дрожали, а из глаз потекли слезы. Анжелика резко поднялась и подошла к окну, отвернувшись от мужа, она принялась стирать слезы рукой. Филипп подошёл к ней сзади. Она почувствовала, как на плечо легла его горячая ладонь. Он мягко развернул ее к себе.
– Что с вами, почему вы плачете? – негромко спросил он.
– Ничего… Простите меня. Я все испортила…
– Вы несчастны? Из-за меня?
– Нет! Наоборот, я слишком счастлива, до боли, до слез…
– Боже мой! – он сжал ее плечи.– Вы сведете меня с ума! Когда я бил вас, вы не плакали, а теперь вы рыдаете без остановки!
– Это только сейчас. Оказывается, испытание счастьем не так-то легко выдержать. Вот видите, Филипп, я не такая уж сильная!
Филипп наклонился к ее темени, вдыхая тонкий аромат волос. Он нежным жестом раздвинул золотистые пряди, обрамлявшие тонкое лицо жены, стирая большими пальцами влагу с ее щек.
– Ну-ну, не плачьте. Послушайте… Сначала вы казались мне неприступной, потом я понял насколько вы опасней всех женщин вместе взятых, затем я узнал, что вы тверже алмаза и при этом по-настоящему добры, а сейчас вы такая хрупкая, женственная, что я страшусь даже неловким движением причинить вам боль.
Она рассмеялась сквозь слезы. Приподнявшись на носках, она обвила руками его шею и прижалась к нему со всей силы, уткнувшись лицом в камзол, пахнущий жасмином.
Он аккуратно отнял ее от себя, затем подхватил на руки и отнес в спальню. Там царил полумрак, лишь одна свеча горела в алькове. Усадив ее на постель, он сел подле нее. Они молчали, глядя друг на друга. Наконец Филипп поднялся, и так же молча, не отрывая от нее взгляда, принялся раздеваться. Оставшись в одной только нижней рубашке, он осторожно взял ее за руку и потянул к себе, вынуждая подняться. Она не сопротивлялась; он медленно начал раздевать ее, будто выполняя некий ритуал. Она не двигалась, полностью отдавшись в его власть. Опьяненная своей победой, она ослабела настолько, что ей казалось, что она вот-вот умрет от избытка исступленного восторга, распиравшего грудь.
Платье с тихим шорохом скользнуло вниз, образуя у ее ног алые волны. Филипп расстегнул жемчужное колье, и оно упало вслед за юбками, вынул из ее ушей тяжелые серьги и начал распускать прическу, вынимая одну за другой, шпильки, которые с тихим звяканьем падали на пол.
– Кажется, я начал постигать тайны любовной тактики. Думаю, эта ночь перечеркнет все то, что я знал о любви… вернее сказать, не знал.
Анжелика не ответила, но уголки ее губ дрогнули. Она протянула руку и бережно, лишь слегка касаясь кончиками пальцев, погладила его лицо. Филипп вздрогнул от ее прикосновения. Он взял ее правую руку, нежно скользнул пальцем по внутренней стороне ладони, затем поочередно стал снимать с пальцев кольца, бросая их на прикроватный столик, оставив только обручальное. Не выпуская ее руки, он наклонился к ее лицу совсем близко.
– Вот так, к черту все эти дорогие безделицы. Сейчас вы – моя Баронесса унылого платья. Помните тот вечер в Плесси? Ваша ладонь была такой холодной, она дрожала в моей руке, как маленький замерзший зверек. Мне хотелось согреть вас, спрятав у себя на груди…– прошептал он. – Сейчас вам не убежать от меня.
Прохладный воздух обжег ее кожу. Оставшись обнаженной, она ослабела, подчиняясь его рукам.
Филипп увлек ее на кровать и сам склонился над ней, любуясь румянцем щек, влажным блеском глаз. Он неспешно прикоснулся губами к ее губам, обхватывая то верхнюю, то нижнюю, словно пробуя их на вкус. Потом скользнул ниже: на подбородок, на шею, двигаясь вниз к ключицам, замирая на пульсирующей ямочке между ними.
Он накрыл ладонью ее грудь, сжав сосок между пальцев, слегка оттягивая и выкручивая его, вплетая в удовольствие болезненно-дразнящие ощущения. Анжелика, кусая губы, выгнулась под ним, безропотно отдаваясь в его власть. Она гладила его спину, ласкала сильные плечи. Ее ладонь скользнула по шее вверх, зарываясь пальцами в белокурую шевелюру, пока его губы продолжали путешествие по ее телу.
Филипп неторопливо растягивал новое для него удовольствие, доводя ее до исступления. Как умелый военачальник исследует местность перед решающим боем, так и он медленно, шаг за шагом изучал карту страны наслаждений, с удивлением понимая, что сейчас имеет над распростертым под ним телом абсолютную власть, и это ему нравится. Он скользнул ладонями по ее ногам, поочерёдно прижимаясь губами к тонким щиколоткам, затем развел их, проведя ладонями по шелковистой коже внутренней стороны бедра.
Отзываясь на ласку, она ухватилась пальцами за его плечи, стискивая их не то требовательным, не то умоляющим движением. Где-то на задворках сознания еще билась робкая мысль, что подобное преклонение перед женщиной унизительно, но желание подчинить ее себе, и самому подчиниться страсти было настолько сильным, что он испытывал почти физическую боль.
Филипп больше не раздумывал, – сила, разбивающая все его опасения как песочные замки, вела его за собой. Чувство собственной власти захватило его, оно огнем струилось по венам, заставляя забыть обо всем, кроме этой воплощенной Венеры, трепетно жаждущей быть покоренной.
Он с восхищением наблюдал, как она прерывисто дышала, жадно хватая ртом воздух, будто утопающий, который ловит последнее мгновение перед тем, как волна накроет его с головой. Не в силах сдерживаться, Анжелика перекатывала голову из стороны в сторону, вздрагивая всем телом и жалобно вскрикивая, когда сладостная пытка становилась невыносимой.
Пламя камина роняло на стены красные отсветы. В альковной нише метались длинные тени. Теперь любовники медленно изучали друг друга – равноправные партнеры в этой сладостной, языческой игре. Она то прижималась к нему, подчиняясь его напору, страстно отвечая на его жадные поцелуи, то, дрожащая, ускользала от него, изнемогавшего от желания, усиливая напряжение и продлевая игру, но не давая прийти разочарованию. Свеча, наконец, погасла, окутав их темнотой, многократно усилившей чувственность, дарящей откровенность.
Больше не было ничего: ни прошлого, ни будущего, ни побед, ни поражений, ни извечного противостояния двоих, слишком хорошо знавших жизнь, чтобы надеяться на снисхождение судьбы. Два тела, два сердца и две души слились воедино в тиши зимней ночи.

Когда Анжелика открыла глаза, комнату заливал предрассветный сумрак. Филипп спал рядом, раскинувшись на постели. Она некоторое время смотрела на него: следила за малейшими движениями лица, за подрагивающими во сне веками, чувствуя, как из глубины сердца волнами поднимается нежность.
«Любовь моя».
Она тихонько выскользнула из-под одеяла. Холод каменного мозаичного пола обжег босые подошвы. Она прошла к окну и села в кресло, завернувшись в теплый индийский плед. За ночь значительно похолодало, и пошел снег – нечастый гость в этих краях.
Анжелика, как завороженная, смотрела, как за окном кружатся крупные снежинки. Аллея парка и каштаны, посаженные вдоль нее, уже укутались белым пушистым покрывалом. После дождливой серости, зима, наконец, облачилась в свой самый роскошный наряд. Лес, видневшийся за границами парка, был тоже уже одет в белые одежды.
В такую пору особенно счастливы дети: крестьянские ребятишки, визжа от радости, носятся дотемна, играя в снежки или лепят снежных баб. Анжелика улыбнулась, представляя себе разрумяненные детские личики, глаза, блестящие от восторга. Перед ее мысленным взором проплывали счастливые лица сыновей, братьев, сестер. Даже чопорная Ортанс, когда они были детьми, принимала участие в снежных забавах…
Увлечённая чередой воспоминаний, она не заметила, как подошел Филипп. Только когда почувствовала его прикосновение, повернула голову и подняла на мужа сияющий взгляд. Он не сказал ни слова, но теперь его молчание не пугало ее. Его пальцы ласкали ее затылок, а когда скользнули по шее вниз, ее охватила сладостная дрожь. Она медленно закрыла глаза, растворяясь в своем счастье. Он наклонился и подхватил ее на руки, затем усадил к себе на колени. Анжелика прижалась к груди мужа, теперь он смотрел на кружащийся снег, а она смотрела на него. Его молчание, которое она раньше воспринимала так тягостно, вдруг явило в себе новый смысл. Только в тишине можно услышать истинную музыку души, и только два любящих сердца способны наслаждаться ей.

 Отправлено: 28.10.15 00:06. Заголовок: Я пока только начала..

Я пока только начала читать, начало мне нравится. Спасибо.
Уже прислала Зираэль ссылку на описание шизоидного типа личности (Филипп) и то, как он действует, любит, проявляет агрессию и т.д. Для вашего фан-фика, как мне кажется, это будет очень полезно. Вот еще показательная цитата из Мак-Вильямс:

"Комбинация людей с шизоидным и истерическим типами личности дается тяжело. В то же время между ними существует давняя история любви. Женщины-истерики находят мужчин-шизоидов чрезвычайно привлекательными. Они ценят в них честность, принципиальность, самодостаточность… А мужчины-шизоиды любят женщин-истериков за чувствительность, теплоту, эмоциональность. Но вместе они могут свести друг друга с ума. Потому что, когда ей плохо, она пытается придвинуться к нему поближе, а он отодвигается. Когда же он видит, что ей плохо, он думает, что лучшее, что он может сделать для нее, это оставить ее в покое. А она чувствует себя покинутой".

Узнаете?;)

 Отправлено: 28.10.15 15:06. Заголовок: Psihey пишет: Потом..

Psihey пишет:

цитата:

Потому что, когда ей плохо, она пытается придвинуться к нему поближе, а он отодвигается. Когда же он видит, что ей плохо, он думает, что лучшее, что он может сделать для нее, это оставить ее в покое. А она чувствует себя покинутой".

тогда в каноне у нас не акцентуация в чистом виде - потому что он как раз поддерживал ее, когда ей было плохо, даже в моменты их плохих отношений...

 Отправлено: 28.10.15 18:30. Заголовок: Допущение автора) И ..

Допущение автора) И потом это "знаки внимания" они по-разному расценивают, Анжелика - как то, что "он хочет насладиться ее страданиями" или, наоборот, что это "любовь и нежность, которые он скрывает", а Филипп ведет себя так, потому что в его представлениях так правильно, так должно.

По тексту - стиль, язык - очень хорошо, особенно отмечу как меняется язык в зависимости от соц. класса персонажа.

По характерам - не очень представляю себе, что у маршала вообще могли быть друзья в обычном их понимании, а уж тем более, чтобы он делился с кем-то из придворных своими любовными чувствами... Это что касается де Гиша. Такая личность вообще не склонна "трепаться", заниматься пустой болтовней, если он что-то говорит (что случается редко и мало), то для чего-то, по делу. Если это светская обязанность посещение знатного больного - сложно представить, что Филипп вообще мог этот светский треп вынести долго, или уж тогда где его любимые "шизоидные игры" с людьми, с рассеянным, удивленным видом и вопросами, "от которых люди чувствуют себя дураками"?

Касательно любви. Поначалу все как в романе, но потом Филипп немного не похож на себя. Для поездки в Плесси должен четко прозвучать (а лучше от короля или от маркиза - королю) повод - чтобы залечить раны и вернуться в строй. И, может быть, ему не стоило так быстро поправляться, чтобы "вихрем влетать в комнату";)) Если бы он "вихрем влетал", он был бы уже при дворе или на войне, а не сидел бы в деревне с женой;)

Это не значит, что у такой личности как Филипп не может быть привязанностей. Может, и обычно этих привязанностей очень мало и ими дорожат. Но он выражает свои чувства действиями, а не разговорами. И объекту такой привязанности часто кажется, что его вообще не любят. Ну и Анжелике так кажется, потому она и хочет: признаний, чувств, лобзаний, песен под балконом и др. и пр.;)) Она и подношение старинного колье оценивает как "поэтический жест". Но он же не поэт, трубадур, фанфарон и др. и пр., он просто в своем понимании поступает честно и логично, правильно. Т.е. он как бы антипод Жоффрея, который - яркая нарциссическая личность.

На самом деле, мне очень нравится и это не в коей мере не критика.

 Отправлено: 28.10.15 19:47. Заголовок: Psihey Спасибо)) Ps..

Psihey Спасибо))
Psihey пишет:

цитата:

Это что касается де Гиша. Такая личность вообще не склонна "трепаться", заниматься пустой болтовней, если он что-то говорит (что случается редко и мало), то для чего-то, по делу. Если это светская обязанность посещение знатного больного - сложно представить, что Филипп вообще мог этот светский треп вынести долго, или уж тогда где его любимые "шизоидные игры" с людьми, с рассеянным, удивленным видом и вопросами, "от которых люди чувствуют себя дураками"?

Глянув биографию Гиша, подумала что он мог в тех же кампаниях участвовать что и Фил, причем с юных лет. Одни близкий друг может быть, почему нет. С остальными-да, будет вести себя именно так, но мы еще не дошли до этого.
Psihey пишет:

цитата:

Для поездки в Плесси должен четко прозвучать (а лучше от короля или от маркиза - королю) повод - чтобы залечить раны и вернуться в строй.

Я думала о разговоре с королем, но Фил же ранен. Ну а так узнал, что король так пожелал, пришлось ехать. А кампания закончилась.
Psihey пишет:

цитата:

Она и подношение старинного колье оценивает как "поэтический жест". Но он же не поэт, трубадур, фанфарон и др. и пр., он просто в своем понимании поступает честно и логично, правильно.

Вы знаете, я так и хотелось показать. В отрывке первой ночи он не фанфаронствует, нет. Он честно признает ее достоинства.( а вот Анж может как раз расценить это как поэтичность и романтизм, все таки в главе больше ее эмоции показаны) В его словах нет показной красивости и рисования, как в словах и признаниях Пейрака. Возможна ли грубоватость и недоверчивость в той ситуации? Интересно ваше мнение. Но в любом случае до конца еще очень далеко. Думаю все вернется на круги свои(мы, по крайней мере, постараемся) Надеюсь, вы будете читать наш фанфик дальше))

 Отправлено: 28.10.15 21:22. Заголовок: фанфарон - это харак..

фанфарон - это характеристика Пейрака, а не Плесси;))

про де Гиша - просто у Филиппа вообще не может быть друзей, дружеского трепа и пр. - как в фан--фике с де Гишем. Ну, такой Филипп человек, одинокий.

конечно, буду читать и дальше.

 Отправлено: 29.10.15 13:49. Заголовок: Psihey пишет: фанфа..

Psihey пишет:

цитата:

фанфарон - это характеристика Пейрака, а не Плесси;)

Я поняла))
Psihey пишет:

цитата:

про де Гиша - просто у Филиппа вообще не может быть друзей, дружеского трепа и пр. - как в фан--фике с де Гишем.

Я согласна. Друг другом, но дистанцию Фил с людьми соблюдает. Но тут Фил с одной стороны очень уязвим и физически и морально, с другой-- вся драма на глазах придворных происходила. Лучше держаться невозмутимо. А треп это как отвлекающий маневр, ну может еще следствие приподнятого настроения.

 Отправлено: 31.10.15 17:49. Заголовок: Снег, укрывший землю..

Снег, укрывший землю после памятной бури, продержался меньше недели. Теплый ветер, налетевший с юга, слизал своим дыханием белое покрывало, оставив только редкие грязноватые пятна среди голых деревьев и пожухлой травы: привычный зимний пейзаж для этих краев.
* * *

На следующее утро после приезда Анжелика занялась хозяйственными делами: она отдавала распоряжения слугам, куда повесить картины, где поставить ее любимые вещи. Комнату, на которую она не раз любовалась в детстве, и которая оставила неизгладимо-горькие воспоминания в ее душе, было не узнать. Теперь здесь нашла место модная мебель Буля, шпалеры изображающие сцены из античной мифологии, теплые персидские ковры и милые сердцу серебряные, золотые и бронзовые безделушки: статуэтки, жирандоли, бра, столики, вазы для цветов, напольные амфоры, перчаточницы и две клетки с попугаями, привезенными с Антильских островов.
Днем она устроила себе отдых – тело после лесных приключений немного ломило. Нежась под теплым одеялом, она вспоминала, как ночью дрожала от желания, подчиняясь мужской страсти. Париж с Кольбером и королем остался где-то безмерно далеко, младший сын и Филипп были рядом. Что ей еще может быть нужно, говорила она себе, стараясь при этом не слишком скучать по Флоримону — он уже взрослый, к тому же верный Мальбран и аббат де Ледигьер рядом.
После обеда Анжелика велела оседлать для себя лошадь и отправилась на прогулку по парку – ей хотелось воскресить в памяти моменты своей юности. Увиденное огорчило ее: управляющий худо-бедно следил за центральными аллеями, ведущими к замку, однако чем дальше она углублялась в парк, тем более запущенным он выглядел. С приходом зимы никто и не подумал убрать опавшие ветви и листья, почистить старинные статуи, которые предок Филиппа привез из Рима еще в XVI веке, подровнять кусты и укрыть на зиму нежные южные растения. Пустив лошадь шагом, она прикидывала в уме, какие распоряжения необходимо дать Молину, чтобы к лету парк выглядел так же, как при жизни старого маркиза.
Перестук копыт вывел ее из задумчивости – по боковой аллее рысью приближался всадник, в котором она узнала Филиппа. Она встретила его ослепительной улыбкой:
– Вы решили присоединиться ко мне?
Муж коротко кивнул, осаживая своего коня рядом с нею.
– Знаете, Филипп, я как раз думала о том, как бы…
– Я хотел бы кое-что вам показать, – перебил он ее, не обратив внимания на ее слова. Без предупреждения он пришпорил коня, и тот взялся с места в карьер, заставив кобылу Анжелики испуганно шарахнуться. Едва успокоив лошадь, Анжелика издала гневный возглас и поскакала следом.
Когда она подъехала к границе парка, Филипп уже ждал ее, поглаживая коня по шее; тот, явно недовольный долгой остановкой, мотал головой, но не смел тронуться с места.
– Вы хорошо держитесь в седле, – заметил Филипп, и в его голосе она услышала слабый отзвук того восхищения, с которым он говорил с нею накануне.
– Вы хотели оценить мои навыки? – ответила Анжелика резче, чем хотелось.
–Нет, – приподнявшись в стременах, Филипп рукой указал ей на тропинку, уходящую между кустов дальше в лес. – Я хотел, чтобы вы взглянули вот на это.
Заинтригованная Анжелика заставила лошадь подойти ближе – на девственно-чистом снежном ковре виднелись крупные следы, похожие на собачьи.
– Волки?
Филипп снова будто не услышал ее вопроса. После короткой паузы он повернулся к ней:
– Отныне я запрещаю вам выезжать одной. Вы обладаете особым талантом попадать в неприятности.
– Но, Филипп…
– Вы поняли меня, сударыня? – вновь перебил ее он.
– Конечно, Филипп, – пожав плечами, ответила она с деланным равнодушием, но безлюдное запущенное место и волчьи следы на снегу вызвали у нее безотчетный страх: она впервые подумала о том, как же, должно быть, испугался за нее муж.
– Хорошо, – Филипп коротко кивнул, словно поставив точку, и развернул коня. – Желаете продолжить прогулку в моем обществе, мадам, или вернемся в замок? — спросил он как ни в чем ни бывало.
* * *

Особый интерес Анжелики вызывал замок, на который в юности она смотрела с замиранием сердца. С тех пор прошло немало лет, и она уже была далека от наивных мечтаний своего детства, однако красота этого здания до сих пор трогала ее до глубины души, пусть даже величие белокаменного замка было омрачено заметной запущенностью, словно для фамильного имения Плесси пришла неизбежная старость.
Замок Плесси-Бельер был построен на рубеже XV и XVI веков. Массивность крепостных стен уступила место изяществу итальянского Возрождения, оставив лишь последний вздох уходящей готики—островерхие аспидные крыши с люкарнами, отражавшимися в водной глади большого квадратного рва, окружавшего замок по периметру. И ров, и ажурный каменный мост были скорее элементами декора, чем служили для оборонительных целей. С четырех концов замок украшали выпуклые башни, соединенные между собой декоративным дозорным поясом с резными машикулями и карнизами.
Путнику, желавшему попасть в Плесси, нужно было проехать по широкой аллее парка, обогнув небольшое озеро, соединенное каналом с предзамковым рвом, и позвонить в бронзовый колокол, установленный рядом с караульным помещением, в котором размещалась лейб-гвардия маркиза дю Плесси.
Большой внутренний двор имел квадратную форму. Вдоль восточного и западного крыла тянулись аркадные галереи, увитые диким плющом и шиповником, добавляя итальянской изысканности этому строгому ансамблю четких линий. В северном крыле замка, с правой стороны от входной арки располагалась капелла Святой Аделаиды, служившая так же фамильной усыпальницей дома де Бельер.
Обязанности хозяйки замка вынуждали ее присутствовать на мессе, которую служил аббат де Каретт. Несмотря на то, что господская ложа была скрыта от посторонних глаз, ее посетители не оставались незамеченными. Когда Анжелика пропустила мессу на второй день приезда, Филипп выразил ей свое недовольство:
– Сударыня, вы не забыли свое имя?
– Какой странный вопрос, Филипп, право же..
– В таком случае, что еще могло помешать вам исполнить долг хозяйки поместья? Вы должны были явиться к мессе.
– Я не слишком религиозна, Филипп, вы же знаете.
– Меня не интересуют ваши отношения со Всевышним, но у вас, как у маркизы дю Плесси, есть свои обязанности, которые вам должно исполнять, – ровным голосом пояснил Филипп.
– Я поняла вас, – со вздохом ответила Анжелика. – Завтра я буду на мессе.
«Филипп начинает устанавливать свои правила», – недовольно подумала она, но тут же одернула себя — не этого ли она сама хотела?

 Отправлено: 31.10.15 17:49. Заголовок: Несмотря на безмятеж..

Несмотря на безмятежное счастье, царившее в душе, Анжелику периодически охватывала тревога. Она с тоской всматривалась в плотную стену деревьев, черневших за границами парка. Она чувствовала, что у нее осталось неоконченное дело — Ньельский лес, окутанный молочно-белесой туманной пеленой, звал ее.
Мелюзина! Она должна вернуться туда и поговорить с колдуньей. Несколько раз она была близка к тому, чтобы отправиться в дорогу, но всякий раз ее останавливало присутствие Филиппа и его предупреждение…
Конечно, он был прав, но Анжелика не знала, кому из слуг, кроме Флипо, может доверять настолько, чтобы взять с собой к колдунье. К тому же, все ее самые верные люди — «ангелочки» Двора Чудес — были плохими наездниками и не умели обращаться с огнестрельным оружием. «Надо просто дождаться подходящего момента», – мысленно решила Анжелика.
Бездействие томило ее, после насыщенной придворной жизни она не знала, чем заполнить долгие часы свободного времени. Вызвать Молина, чтобы заняться делами поместья? Или поехать к отцу в Монтелу? А может, написать письмо Нинон или мадам де Севинье? Но для начала ей захотелось взглянуть на сына.
Открыв дверь, она столкнулась на пороге с Ла Виолеттом. Слуга отскочил в сторону и согнулся в низком поклоне.
– Да простит меня госпожа маркиза…
– Что тебе, говори?
– Меня послал сеньор дю Плесси. Его сиятельство велел передать, чтобы вы обедали без него. К господину маркизу прибыл адъютант его высочества принца Конде, и они заперлись в рабочем кабинете.
– Хорошо, — рассеянно кивнула Анжелика.
Ла Виолетт откланялся и быстрым шагом поспешил прочь.
– Постой, — окликнула его Анжелика. — Ты знаешь, что с Пандорой? Мне сказали, что мой муж осмотрел ее еще раз нынче утром.
– Господин маркиз сказал, что она все еще немного прихрамывает. Этот дефект почти не заметен, но ездить на ней пока опасно.
«Надо написать Роджеру, чтобы доставили сюда мою Цереру», – мелькнуло в голове у Анжелики.
– Госпожа маркиза, — замялся Ла Виолетт, — мы тогда все так за вас испугались. Ведь месье дю Плесси нашел вас в пещере у колдуньи, вот страх-то!
Анжелика нетерпеливо отмахнулась:
– Скажи мне, а ты знаешь что-нибудь о ней?
– Нет, мадам, но матушка говорила, что она заключила сделку с дьяволом. Если хотите послушать страшных историй, вам надо поговорить со старухой, ходят слухи, что она шастает к Мелюзине, — доверительно сообщил Ла Виолетт.
– О ком ты говоришь? Что за старуха?
– Да старая Алтея, кормилица господина, она тут часто бывает.
– Я хочу поговорить с ней, – решительно заявила Анжелика.
– Как угодно вашей милости, она и сейчас в замке, сидит на кухне у очага, греет свои старые кости. Все, что ей нужно, это кусок свиного окорока и стаканчик доброго винца. Хотите, я велю ей подняться к вам?
Видя рвение слуги, маркиза покачала головой:
– Нет, я передумала, ступай!
Подождав, пока Ла Виолетт скроется за поворотом, Анжелика развернулась и быстрым шагом поспешила по коридору. Она спустилась вниз, туда, где находились подсобные помещения.
На большой просторной кухне готовился обед. Вокруг все кипело, бурлило, шкворчало, в воздухе запах бульонов и жареной дичи смешался с ароматами сладких пирогов и варений. Поварята сновали туда-сюда: взбивали муссы, резали мясо, помешивали супы и соусы в медных кастрюльках, грели воду в чугунных котлах, подвешенных над большими жаровнями. Толстые краснощекие кухарки, окруженные плетеными корзинами, щипали птицу и чистили овощи, затем корзины ставили на большие весы, установленные в центре залы, и подмастерье, предварительно сделав запись в толстой тетради, отправлял их в кладовую. Старший повар, мэтр Жубер, надзирал за процессом готовки с поварешкой в руке: если кто-то, по его мнению, выполнял работу не слишком добросовестно, поварешка с размаху опускалась на голову несчастного. Анжелика не слишком пеняла на него за эти строгие меры — ее стол по праву считался одним из лучших в Париже.
Жестом Анжелика дала понять, чтобы на нее не обращали внимания. Мэтр Жубер, привыкший к причудам хозяйки, тактично кивнул и отошел. Маркиза скользнула взглядом по длинной, вытянутой зале и, наконец, заметила в углу скрюченную фигурку старухи.
Остановившись поодаль, она с интересом рассматривала женщину, – единственную женщину, кроме нее, – которую любил Филипп. Худая, сгорбленная, с костлявыми руками, на которых змеились синие толстые вены, она напоминала чахлую облезлую кошку. Беззубым ртом она сосала кусок окорока, а в руке у нее была большая кружка, к которой она то и дело с удовольствием прикладывалась, сладко причмокивая. Пожалуй, Ла Виолетт был прав -- по части винопития старуха была далеко не новичком.
Никто из обслуги не обращал на нее ни малейшего внимания — видимо, ее присутствие стало чем-то вполне обычным.
– Вы Алтея? — тихо спросила Анжелика, подойдя к ней вплотную.
Женщина вздрогнула, услышав свое имя, и подняла изрезанное морщинами и рытвинами от оспы лицо.
–Да, это я,— ответила она скрипучим старческим голосом.
– Я маркиза дю Плесси.
Старая крестьянка моргнула по-совиному выпученными глазами: один был затянут слепым бельмом, но второй смотрел остро, с любопытством.
– Знаю, — коротко ответила она.
«В самом деле, ведь эта женщина была на нашей с Филиппом мрачной свадьбе», – запоздало вспомнила Анжелика.
Она машинально отметила поведение старухи: в нем не было угодливого низкопоклонства, присущего слугам, много лет прослужившим в господском доме.
– Алтея, мне сказали, что вы знакомы с колдуньей, живущей в пещере. Расскажите мне о ней.
На сморщенном лице старухи обозначилось недоверие, она вся сжалась, прижимая к груди недопитое вино.
– Все врут, — пробормотала она.
– Успокойтесь, — мягко сказала Анжелика. — Я напугала вас своей прямотой, но клянусь, я не хотела. Я ни в чем вас не обвиняю, просто расскажите мне, что вам известно о Мелюзине.
—Я лишь брала у нее снадобье из гадючьего яда для своих старых коленей, – забубнила старуха. — Поговаривают, что теперешняя Мелюзина самая сведущая и опасная из тех, что жили в этих местах. Она лечит лихорадку змеиным отваром, подагру золой мокриц, глухоту муравьиным маслом. Говорят, ведьма может избавить от рака: она точно находит место, где он сидит и заклинаниями выманивает наружу, потом заключает его в скорлупку от ореха, которую нужно зарыть под папоротником в полночь. А еще… —голос старухи зазвучал зловеще, —к ней наведываются согрешившие девицы и те, кто устал ждать смерти старого родственника с большим наследством. По слухам, к ней обращался герцог Ла Мориньер, чтобы извести своего дядю -католика. Хе-хе-хе…
– Так значит, она занимается темными делами, — тихо сказала Анжелика, слушая дребезжащий старческий смех.
– Она помогает не всем. Сначала она просит вещь человека, а потом уж решает, можно ли его вылечить или дать отвар, от которого он уснет вечным сном.
Поблагодарив женщину, Анжелика пошла к себе, не зная, можно верить россказням выжившей из ума пьяной старухи или нет. Но решения повидать колдунью она не изменила: как и в детстве, жуткие истории только сильнее подогревали в ней любопытство.
«Сейчас!» – молниеносно пронеслось в голове. Анжелика нетерпеливо дернула шнурок звонка. Когда вошел Флипо, она быстро сказала:
– Сначала распорядись, чтобы для меня седлали лошадь, потом иди на кухню и захвати с собой корзинку: туда пусть положат черной кровяной колбасы, топлёного сала, окорок и мешочки с сахаром и солью.
Отослав Флипо, она быстро переоделась в платье для верховой езды и накинула на плечи плащ, подбитый мехом. Анжелика подвязала к поясу кошелек, полный золотых монет и кисет с нюхательным табаком. Затем поспешила во двор, то и дело оглядываясь.
* * *
Держась за камень, она откинула полог из плюща, прикрывающего вход в пещеру. Тем временем в глубине раздался шорох, зашаркали шаги, из-за полога высунулась иссохшая рука, и в сумеречном свете замаячило лицо глубокой старухи. Она походила на заскорузлый ствол мушмулы с потрескавшейся бурой корой, но вокруг головы клубилась пышная белоснежная копна волос с торчащими во все стороны пучками мертвых прядей.
Часто моргающие глаза уставились на Анжелику, и та спросила на местном наречии:
— Ты колдунья Мелюзина?
— Я. Что тебе, птаха, нужно?
— Вот, я тебе принесла кое-что. — Пришелица протянула старухе корзинку с дарами.
Старуха внимательно изучила все содержимое и, показав горбатую, спину, удалилась вглубь пещеры. Анжелика молча последовала за ней.
Она присела на плоский камень и стала ждать. Так она поступала и раньше, когда ей нужен был совет колдуньи Мелюзины. Тогда этим именем называла себя другая женщина. Она была еще древнее этой и выглядела еще более обугленной. Ее повесили на дубовом суку крестьяне, обвинив в том, что в колдовских целях она убивала детей.
— Чего же ты хочешь, дочь моя? — наконец произнесла колдунья строгим надтреснутым голосом. — Узнать свою судьбу? Приворожить любимого?
– Я уже приходила сюда, спасаясь от грозы, и теперь снова пришла, чтобы поблагодарить тебя.
-- Я знаю. Он нашел тебя здесь, Fariboul Loupas, —ведьма опустила тяжелые набрякшие веки, и Анжелика увидела, как в щелочках засветились желтоватые белки. Спустя мгновение колдунья открыла глаза и снова уставилась на молодую женщину своими ежевично-черными глазами, казавшимися яркими и неожиданно молодыми на безобразном старческом лице.
– Дай руку, и я предскажу твою дорогу.
— Что ты знаешь о моей дороге? — прошептала Анжелика.
– Я вижу свет, потом раскаленное солнце и бурю. Огонь молчит, но угли уже тлеют.
Анжелика хотела спросить о проклятии, про которое ей говорил мэтр Людовик, но сдержалась и молча поднялась.
– Хочешь, я расскажу тебе еще? – старуха словно угадала ее мысли. Она зашаркала в другой конец пещеры, склонилась над большим деревянным ларем и достала оттуда платье, которое Анжелика оставила у нее во время грозы. Глядя, как сухая костлявая рука щупает бархатную ткань, молодая женщина не выдержала:
– Не нужно, — покачала головой Анжелика, – я сделала то, зачем пришла. Она забрала у колдуньи платье, свернула его и спрятала под плащ.
Когда она уже была у выхода, сзади снова раздался скрипучий голос старухи:
– Ты родилась для любви. Пламя выжжет твой путь, но тебе суждено укротить огонь.

 Отправлено: 31.10.15 17:50. Заголовок: Погруженная в свои м..

Погруженная в свои мысли Анжелика отпустила поводья, пустив лошадь шагом.
Огонь выжжет твой путь, сказала Мелюзина. Что она имела в виду?
Огонь костра, отобравший у нее ее любовь, спаливший ее жизнь дотла?
Огонь на грязных улицах Парижа, на которых сгинули Николя и Клод?
Огонь войны, едва не отобравший у нее Филиппа?
К чему ведет путь, если на нем ей суждены одни потери? Против воли она представила себе, что возвращается в замок, где нет никого, кроме слуг, где не слышен голос господина, вдохнувшего жизнь в старые стены фамильного жилища, и ничьи руки не согревают ее по ночам – маркиза закусила губу, отгоняя жуткое видение. К черту старую колдунью с ее предсказаниями – ведь ей есть к кому возвращаться; Анжелика сжала коленями бока лошади, побуждая ее перейти в галоп.
Во дворе Анжелика столкнулась с Филиппом. Взгляд, которым муж окинул ее, не предвещал ничего хорошего. Пытаясь скрыть свою досаду, она улыбнулась и проговорила.
– Так адъютант уже уехал?
– Уехал. Где вы были, сударыня?
– Вы были заняты, я решила прокатиться по парку…
– Ложь, – проговорил Филипп, холодно глядя ей в глаза – В парке вас не было. Почему вы ослушались меня и уехали без сопровождения?
Анжелика легко соскочила с лошади и бросила поводья подоспевшему слуге. Она подошла к мужу и хотела было рукой обвить его локоть, но он удержал ее, стиснув запястье с такой силой, что она едва не вскрикнула от боли. Эта неожиданная жестокость вызвала в ней ярость, и она попыталась вырвать руку.
– Я не обязана давать вам отчеты о своих делах. Пустите меня!
– Ошибаетесь, сударыня. Вы моя жена, и вы в моей власти.
Она устремила на него гневный взгляд, не в силах поверить своим ушам: может, время повернуло вспять, пока она была у колдуньи?!
– Хорошо, Филипп, хорошо. Не будем начинать все сначала. Вы делаете мне больно, – процедила она сквозь зубы.
– Ваше безрассудство не раз ставило меня в ужасное положение. Но на этот раз я приму меры, не сомневайтесь.
Он резко выпустил ее руку, и молодая женщина потерла запястье, глядя на мужа широко раскрытыми от возмущения глазами. Он коротко поклонился ей, давая понять, что разговор окончен, и широким шагом направился прочь.
Поднявшись к себе, Анжелика обессилено опустилась в кресло. Она все еще находилась под впечатлением от разговора с Мелюзиной, а неожиданная ссора с мужем вывела ее из равновесия. Что еще за меры он собирается принимать? В ней снова поднялись все те чувства, которые ей пришлось испытать сразу после замужества — недоверие и страх. Она твердила себе, что Филипп не будет вновь играть по старым правилам, но, вспоминая выражение его лица во дворе, невольно чувствовала тревогу. Взяв себя в руки, Анжелика позвала Жавотту и велела ей найти Флипо.
Когда юноша пришел, она сказала:
– Будь осторожней, и старайся нынче не показываться на глаза месье маркизу.
– Я знаю, – хмыкнул Флипо, – он сегодня чего-то зол как черт. Даже Ла Виолетт притих, а обычно он такой наглый и напыщенный, что хочется дать ему хорошего пинка.
– Флипо, тебе давно пора научиться хорошим манерам, – устало заметила Анжелика. – Ты не в Ньельской башне, так что бросай эти ужимки и словечки. И еще: ты должен хорошо держаться в седле, чтобы не отставать от меня. Ты понял?
– Понял, маркиза, – уныло отозвался Флипо.
– Госпожа маркиза! Ладно, теперь ступай…
Паренек поплелся к двери, что-то недовольно бурча себе под нос. Рожденный на Парижском дне, воспитанный на городских улицах, он с недоверием относился к лошадям и старался держаться от них подальше.


До вечера Анжелика сама избегала мужа, да и он не искал встречи. Они увиделись только за ужином, но за столом у них не было заведено вести долгие беседы, так что они едва перекинулись парой любезных фраз.
Отослав служанок, помогавших ей переодеться ко сну, Анжелика присела на банкетку, рассеянно натирая руки кремом. Придет Филипп или нет? Во время ужина ей было трудно уловить его настроение, хотя держался он почти как обычно — отстраненно, но в тоже время с некоторой холодностью, или это ей показалось?
А если, решив, что она теперь находится в его власти, он захочет вернуться к «дрессуре»? Могут ли меняться люди, за много лет сросшиеся со своими привычками? Может ли измениться она сама, столько лет не зависящая ни от кого? ...
Из размышлений ее вывел звук открывшейся двери. Обернувшись, Анжелика увидела вошедшего Филиппа. Молодая женщина попыталась скрыть торжествующую улыбку: по опыту зная, что от мужа можно ожидать чего угодно, она удержалась от проявления радости.
– А, это вы, Филипп!
– Вы не ждали меня?
– Нет, но… – она перевела взгляд на свои руки, искоса глядя на мужа. – Я полагала, что вы обижены на меня и захотите провести эту ночь в одиночестве.
– Обижен? – Филипп приподнял бровь. – Напрасно вы так думаете, сударыня. Сегодня вам удалось вызвать мое недовольство. В моем обществе оставьте свои женские плутни.
– Плутни? Не понимаю, о чем вы, сударь.
– Прекрасно понимаете.
Усилием воли Анжелика смирила разгоравшийся гнев. Сейчас им должно быть проще договориться, чем во времена их взаимной неприязни, и ей вовсе не хотелось вновь мериться силами лоб в лоб, собирая воедино все свое вооружение. Нет, только не сейчас, когда она уже знает, что такое его любовь, испытала, какой может быть его нежность…
– Не будем же ссориться, Филипп, я сожалею, что заставила вас волноваться, но и вы снова вели себя резко, – она отвернулась к трюмо, чтобы закрыть флакон с кремом.
Он молча смотрел на нее и Анжелике показалось, что сейчас он развернётся и уйдет, а ей совсем не хотелось остаться одной. Ей хотелось вновь вовлечь его в любовную игру, наблюдать, как под натиском чувств отступают гордость и недоверие, открывая путь всепоглощающей страсти, а засыпая, ощущать рядом тепло его тела. К тому же, что может связать супругов после размолвки сильней и крепче, чем разделенное наслаждение?
Она подошла к мужу и со вздохом прильнула к его груди, закрыв глаза.
– Обнимите же меня, – прошептала она.
Филипп не ответил на объятие, но и не оттолкнул ее; ей показалось, что она ощутила его дыхание на своем темени.
– Вы вечно ведете себя, как вам вздумается, но я не один из ваших пылких обожателей, я ваш супруг. Если вы сами не вспомните об этом, мне придется напомнить вам.
– Тогда и вы должны оказывать мне уважение, ведь это в первую очередь характеризует именно вас, – тонко заметила Анжелика, отступая на шаг и глядя мужу прямо в глаза.
Филипп тихо выругался, впрочем, в его взгляде уже не было холодности и раздражения.
– Давайте сойдемся на взаимном уважении и закончим, наконец, этот разговор, господин мой муж, – мягко добавила Анжелика, чувствуя близость победы. Она обвила рукой его шею, нежно проводя пальцами по гладкой коже. Ощутив на своей талии его требовательные руки, она подняла голову чтобы встретить его губы. Размолвка осталась позади; Анжелика потянула мужа в альков, увлекая к высокому ложу. Откинув кружевное покрывало, она скинула пеньюар и скользнула в постель.

***
После, лежа в объятиях спящего Филиппа, она испытывала не только телесную радость и утомление от ласк, но и удовлетворение собственной ловкостью. Бдительность мужа с его стремлением контролировать супругу была так некстати… Анжелика все никак не могла выкинуть из головы разговор с Алтеей – если старой Мелюзине подвластны даже неизлечимые болезни, то, быть может, в ее силах помочь и старому барону де Сансе?
Решено: через несколько дней, когда рвение Филиппа спадет, она вновь наведается к колдунье. Филипп, словно услышав ее мысли, пошевелился во сне, накрыв ее рукой; Анжелика повернула голову и нежно коснулась его плеча губами. Кажется, она начала постигать науку супружества с таким человеком, как маркиз дю Плесси…

 Отправлено: 01.11.15 23:07. Заголовок: Прочитала урывками п..

Прочитала урывками пару-тройку абзацев.
Оставлю закладку, чтобы завтра найти время и прочитать все
Xena вы большая молодец!!!

 Отправлено: 02.11.15 14:58. Заголовок: Ariadna пишет: Xena..

Ariadna пишет:

цитата:

Xena вы большая молодец!!!

Спасибо! Это наш совместный труд с Zirael, мы надеемся что вам понравится))

 Отправлено: 02.11.15 15:36. Заголовок: Xena пишет: Спасибо..

Xena пишет:

цитата:

Спасибо! Это наш совместный труд с Zirael, мы надеемся что вам понравится))

пока что выбор автокресла для старшего перевесил чашу важности. Поэтому ждем вечера

 Отправлено: 03.11.15 00:01. Заголовок: Так. Что помню. оче..

Так. Что помню.
очень понравилось.
Характер Филиппа выдержан в рамках Голон. Кое-где добавлено приятной и всеми нами ожидаемой мягости. Он не режет глаз.
Очень понравилось много маленьких историй. Думаю, будут еще. Надеюсь, будут еще.
Режет глаз множество профессиональных названий архитектуры. Если есть возможность, замените, пожалуйста, несколько слов в описании замка Плесси. А то я прочла абзац,

цитата:

аспидные крыши с люкарнами

читала дальше, и не воспринимала текста, потому что в голове крутилось "люкарны, люкарны, надо спросить у яндекса". Половину текста на выходе не восприняла совсем. :(
Видно, что вы владеете материалом и это приятно, даже немножко завидно, потому что я кучу знаний растеряла, живя в декрете. Но материалом могут не владеть простые смертные. Сделайте нам приятное, облегчите нам чтение, пожалуйста

И мне не понравилась Анж в начале любовной сцены. Я не поняла ее слезы на пустом казалось бы месте. Суть в том, что вот она тетка, которая прошла огонь, воду и медные трубы. Она такое пережила, что закачаешься. И начинает плакать перед секасом с мужем как-то не вяжется. Я допускаю, что она долго ждала его, допускаю, что напряжение предыдущих месяцев было большое, но плакать перед мужем по такому поводу как "я так счастлива, что я всплакну" мне кажется не в ее характере и не в ее стиле.

Что-то еще резануло, но вот прям щас не вспомню.
А вообще вы большая молодец! Пожалуйста, не обижайтесь, если чо. Мне понравилось. Просто были моменты, которые выбили меня из общего стиля написания.
И пишите еще

 Отправлено: 03.11.15 00:35. Заголовок: Осспаде, вспомнила, ..

Осспаде, вспомнила, что резануло еще!
Папенька, вам надо срочно к столичным врачам! Практически "В МАскву вам надо! Там новомодный медицинский центЕр открылся, он лапки зайцам пришивает".
Мольер почти во всех своих комедиях высмеивал их бесполезность как врачей и полезность, как живодеров. Как тетенька эрудированная, Анж должна знать, что врачи папу скорей в могилу отправят, чем вылечат от старости.
Вот что я подумала

 Отправлено: 03.11.15 19:29. Заголовок: Ariadna Спасибо! Ari..

Ariadna Спасибо!
Ariadna пишет:

цитата:

Режет глаз множество профессиональных названий архитектуры.

Поняла)) Будем по возможности. Так же будем делать примечания в сносках)
Ariadna пишет:

цитата:

И мне не понравилась Анж в начале любовной сцены.

Эта глава вообще вызвала больше всего нареканий)) Нам захотелось сделать именно Анж трепетной ланью, а Фила охотником)
Ariadna пишет:

цитата:

Папенька, вам надо срочно к столичным врачам! Практически "В МАскву вам надо! Там новомодный медицинский центЕр открылся, он лапки зайцам пришивает". Мольер почти во всех своих комедиях высмеивал их бесполезность как врачей и полезность, как живодеров. Как тетенька эрудированная, Анж должна знать, что врачи папу скорей в могилу отправят, чем вылечат от старости.

Все равно шансов кого- нибудь найти больше+ под присмотром.

 Отправлено: 03.11.15 20:01. Заголовок: Xena пишет: Нам зах..

Xena пишет:

цитата:

Нам захотелось сделать именно Анж трепетной ланью

Это не про нее. Вспомните. Она даже перед Жо все ему прощала, но не трепетала до такой степени. Фил получился отлично, говорю, схвачен очень удачно. Иногда пытается вырваться за рамки, но вы его держите, а вот Анж стала слишком не Анж.. какая-то юная дева. То есть, я как это все себе представляю. Если нужны слезы, то пусть уж катятся молча, из счастливых глаз и потом! после таво-этава!.
Не, прелюдия получилась хорошая. Даже так сказать романтический ужин вполне в стиль впихивается. А вот ее слезы мне показались не Анжеликовские. Подумайте, эта лань к тому моменту замочила Великого Креза и спала с Дегре
Xena пишет:

цитата:

Все равно шансов кого- нибудь найти больше+ под присмотром.

Шансов найти шарлатанов, с которыми Анж знакома с Двора чудес еще больше. Что там у нас было? Великий Матье был. Может его Матье показать? или тогда уж сразу сдать папашу Мелюзине. Но по идее он все равно в скором времени умирает. Поэтому в анамнезе они все разведут в сторону руки и скажут, что случай безнадежный
Xena пишет:

цитата:

Поняла)) Будем по возможности. Так же будем делать примечания в сносках)

сноски это тема!

В общем, мне все понравилось

 Отправлено: 05.11.15 01:19. Заголовок: Ariadna Спасибо)) Ar..

Ariadna Спасибо))
Ariadna пишет:

цитата:

Это не про нее. Вспомните. Она даже перед Жо все ему прощала, но не трепетала до такой степени. Фил получился отлично, говорю, схвачен очень удачно.

Ага, как я поняла, эта сцена всех несколько коробит. Учтем))
Ariadna пишет:

цитата:

Шансов найти шарлатанов, с которыми Анж знакома с Двора чудес еще больше. Что там у нас было? Великий Матье был. Может его Матье показать?

Матье, а Савари у нас медик?
Ariadna пишет:

цитата:

сноски это тема!

Будут, и к старым главам, только вот руки дойдут.
Дамы, мы ваше мнение очень ценим. Трогать пока текст не будем, только уж если сильный перекос пойдет и упремся в тупик. А когда напишем, будет видна общая картина, тогда можно будет текст довести до ума вторично. Выкладываем на общее обозрение , чтобы как раз узнать мнение и настроение читателей.
Ariadna,Psihey ждем ваших комментариев и дальше))

 Отправлено: 05.11.15 17:14. Заголовок: Анжелика натянула пе..

Анжелика натянула перчатки, накинула капюшон и, быстрым взглядом окинув себя в зеркале, направилась к двери. Она уже потянулась к ручке, как дверь распахнулась, и на пороге возник запыхавшийся Флипо.
– Маркиза, вы никуда не едете. Амба!
– Что случилось? Ты отдал распоряжение седлать нам лошадей?
– Я хотел, но мне сказали, что вы не можете брать лошадей без разрешения. Ваш муж так велел.
– Что… как это? Мой муж… — пробормотала Анжелика, не веря своим ушам. – Ты сказал, что мы едем вдвоем?
– Нельзя, так мне сказал старший конюшенный, – пожал плечами паренек.
Анжелика не нашлась что ответить. Жестом она показала, что слуга может идти, и, едва за ним затворилась дверь, тяжело опустилась в кресло, чувствуя, как горят щеки. Какой все-таки негодяй Филипп! Так опозорить жену в глазах слуг! Скоро эта сплетня расползется по всей округе. Вот как рождаются легенды вроде той, что рассказывала ей когда-то Атенаис. Анжелика решительно поднялась — уступать она не собирается. В конце концов, загнав ее в угол, Филипп не оставил ей выбора, кроме как защищаться.
Когда она добралась до псарни, то заметила вокруг ограды внушительную толпу людей. Ла Виолетт, как всегда находившийся при хозяине, объяснил ей, что все они ждут, когда начнется церемония «собачьего супа».
– Господин дю Плесси милостиво разрешил смотреть всем желающим. Вам что-то нужно, госпожа?
– Когда церемония закончится, передай своему господину, что я его жду.
Ла Виолетт, быстро поклонившись, скрылся за решетчатой дверью.
Муж находился во внутреннем дворике псарни, служившим для выгула. Настало время кормления. Посреди двора было сложено угощение – освежеванные куски дичи вперемешку с потрохами. Внутри крытого загона слышался лай и возня — собаки, отчаянно воя, в нетерпении скребли лапами в двери. Филипп стоял рядом с кровавой массой, от которой шел еле заметный пар, вооруженный только хлыстом. Он поднял руку, и трое псарей одновременно отодвинули задвижки, выпуская свору наружу. Казалось, собаки вот-вот набросятся на еду, сметая все на своем пути, но приблизившись, они резко замерли по щелчку кнута. Скалясь и рыча, они рвались к вожделенному лакомству, не смея преодолеть невидимую преграду – железную волю хозяина — строптивые, ярые, но уже покорные ему. Мгновение, и Филипп отдал команду. Злобная свора, утробно воя, набросилась на угощение. Филипп, как обычно, отстранённо наблюдал за их грызней, сохраняя полную бесстрастность, лишь иногда вмешиваясь, когда спор за сладкий кусок грозил перерасти в свалку.
Анжелика наблюдала это зрелище через прутья решетки, разрываясь от противоречивых чувств так же, как когда увидела это впервые: каким прекрасным он казался ей – светлый ангел, среди этого животного безумия, оскаленных пастей, перепачканных кровью острых зубов, впивавшихся в свежую плоть. Терпкий запах псины, смешанный со сладковато-тошнотворным запахом потрохов вызывал у нее отвращение. И вместе с тем, глядя на мужа, молодая женщина испытывала какое- то постыдное вожделение, от которого она дрожала будто в ознобе. Но сейчас это еще больше усилило ее гнев.
Спустя какое-то время, Филипп вышел к ней. Несмотря на прохладную, хоть и солнечную погоду, он был без теплого плаща, держа шляпу под мышкой. Парик был слегка сбит на бок, а руке, затянутой в перчатку, муж сжимал хлыст.
– Вы, мадам? Решили взглянуть, как идет выучка?
– В этом нет необходимости, Филипп, – с раздражением проговорила Анжелика. – Вы и так, кажется, путаете наш дом с псарней.
– Ого, да вы в дурном настроении! Или же выпили лишнего за обедом? – с легкой иронией поинтересовался маркиз.
– Филипп, знайте, что ваши выходки против жены ставят вас, – вас, а не меня! – в глупое положение! Отобрать у меня лошадей... мне кажется, или мы в самом деле возвращаемся к тому, с чего начали?
– Вы заблуждаетесь, сударыня, — ледяным тоном ответил Филипп на эту пламенную речь. — Как и всем женщинам, вам нужно устроить истерику, прежде чем разобраться в ситуации. Я запретил вам ездить одной, а так как вы меня ослушались, решил, что отныне вы будете ездить только в сопровождении моих людей.
– Филипп, поймите же, я не ваша пленница и не ваша рабыня!
– Я этого не отрицаю. А теперь идите, остальное мы обсудим позже, —процедил Филипп.
Анжелика заметила, что слуги и посетители, сохранявшие почтительное расстояние, жадно прислушиваются к ссоре. Она нашла в себе силы почтительно улыбнуться и слегка кивнуть головой. Затем она развернулась и, пытаясь справиться с клокочущим внутри гневом, удалилась, гордо вздернув подбородок.
Филипп с интересом посмотрел ей вслед. Запретив конюхам выдавать ей лошадей без его ведома, он действовал скорее импульсивно, чем хладнокровно. Но потом, все взвесив, понял, что решение было верным. Выдержит ли она? Как поведет себя, когда поймет, что уже не вольна так же свободно распоряжаться своей жизнью как раньше?
Что может случиться, если женщине позволить слишком многое, он знал на примере своей матери. Но Алиса дю Плесси была настоящей придворной дамой – умной, расчетливой и жестокой, если того требовала ситуация. Ловко маневрируя между интригами королевского Двора и заговорами принцев, она сама была частью механизма, вращающего жернова высшего света.
Анжелика же, при всех ее достоинствах (он это признавал), казалось, не понимала одного, – как связан человек с его положением в обществе. И это поневоле сбивало с толку, заставляя задумываться: глупа ли эта женщина или умна настолько, что неподвластна пониманию?
«Король – это всего лишь мальчишка, которого надо ставить на место…» -- тогда он принял эти слова за обычное тщеславие красивой женщины, решившей, что ей позволено все.
Но теперь и он видел перед собой не только короля, своего сюзерена, принявшего в Реймсском соборе полноту власти «Милостью Божьей», но и мужчину, склонившего голову к его женщине, заставляя ее краснеть от волнующих признаний, нашептанных на ухо, нежным нетерпеливым жестом поглаживающего ее ладонь. И тогда жгучие стрелы ревности вонзались в его сердце, отравляя смертоносным ядом кровь, но откуда-то из глубины сознания на него снова строго смотрели карие глаза короля-повелителя, которому он обязан хранить верность, как Иов хранил верность Богу…
Филипп стиснул в руке хлыст. Чувства, мысли и эмоции сплелись в груди в болезненно-тугой клубок. Он был сам удивлен, как просто стало вывести его из равновесия. Неужели и он скоро станет одним из тех презренных глупцов, трепещущих под благосклонным взглядом хорошенькой женщины? Никогда!
– Ла Виолетт, Жано, Лоран!
Филипп коротко отдал приказания подоспевшим слугам. Ла Виолетт накинул ему на плечи плащ. Маркиз решил вернуться в замок. Животные чувствуют перемену в настроении гораздо острее людей, поэтому работа с ними всегда требует предельной концентрации.
«Черт бы побрал этих баб, они так и норовят сделать из мужчины тряпку!»

* * *

Удивительно, но Анжелика быстро сумела забыться. Когда она, вся пылающая от гнева, вернулась, лакей сообщил ей, что приезжал курьер с письмом от мадам де Севинье. Сидя за столиком в малой гостиной, которую называли «салоном Дианы» или «Охотничьей гостиной», Анжелика сломала печать и развернула листок, исписанный ровным изящным почерком. Со свойственной ей тонкой иронией, мадам де Севинье рассказывала о том, что происходит в Париже и при Дворе, вплетая в свое повествование милые остроумные «пустячки», благодаря которым простое письмо становится шедевром эпистолярного искусства.
Внезапно двери распахнулись, и Анжелика вздрогнула от неожиданности, увидев мужа. Он стоял, вперив в нее ледяной взгляд, а хлыст и запачканные грязью сапоги говорили о том, что по возвращению он сразу же направился сюда.
– Филипп? Я думала, мы уже все сказали друг другу, – начала она, с демонстративным безразличием складывая письмо, затем взяла колоду карт и сделала вид, что собирается раскладывать пасьянс.
– Нет, не все, сударыня! — с нажимом ответил он, шагая к ней, отчего на светлом ковре остались грязные следы.
– Вот как, вам мало сделать из меня пленницу в своем собственном доме? Что же еще?
– Как вы посмели выговаривать мне прилюдно?
– С каких пор вас интересует, что подумают люди? — пожала плечами Анжелика.
– В этом замке все подчиняются мне, в том числе и мои домочадцы, – тихо возразил Филипп, и в его тоне ей послышалась угроза.
– Однажды вы сравнили себя с волком, тогда я не захотела в это верить, но сейчас эта мысль приходит мне все чаще, – Анжелика невольно перевела взгляд на тыльную сторону ладони, где еще был заметин маленький белый шрамик.
– Хорошо, что вы вспомнили. — Филипп сжал зубы так, что на скулах проступили желваки. — Потому что это так и есть. Вы в логове волка, сударыня.
– А если я не хочу жить с волком?
– Поздно. Вы сами сделали этот выбор, когда еще могли избавиться от моей власти.
– Каким образом?
– Согласившись стать любовницей короля!
Несмотря на то, что Филипп не повышал голоса, слово «король» будто гром прозвучало в комнате, заставив их обоих вздрогнуть. Анжелика вскочила, и карты полетели на пол. Шестерки, валеты, дамы и короли разных мастей окружили ее, образуя причудливый рисунок, – гадание на чью-то непрожитую жизнь... Но кого волнуют карты, когда судьба сосредоточилась лишь в их скрещенных взглядах? Взволнованные, сбросив маски, они стояли друг напротив друга, словно пытаясь разгадать загадку, мучительную для обоих.
Анжелика первой отвела глаза:
– Будь я послушной женой, я бы так и сделала, Филипп, — в ее словах звучала горечь. – И если бы меньше любила вас…– добавила она почти шепотом.
Филипп отбросил хлыст и рывком преодолел расстояние, разделявшее их. Он схватил ее за запястья, приблизив к себе, так что локоны белокурого парика касались ее лица.
– Только не лгите, что никогда не думали об этом... — прошипел Филипп сквозь стиснутые зубы.
– Никогда! – воскликнула Анжелика, но вдруг ее кольнуло непрошеное воспоминание – поцелуй в полутемной гостиничной зале, поцелуй, на который она отвечала…
Филипп, словно прочитав ее мысли, прижал ее к себе с такой силой, что она едва могла вздохнуть. Он наклонился над ней, будто желая накрыть ее губы жадным поцелуем…
Филиппу казалось, что он дошел до предельной точки: когда любовь переходит в обожание, обожание становится болью, а боль превращается в ненависть, поднявшую голову, подобно разбуженному дракону. Опасная женщина — слишком опасная, слишком женщина. Он видел перед собой ее губы — дерзкие, манящие, сладкие...
Король видел их так же близко, как он сейчас, король касался их, целовал их. И вопреки логике, эта мысль показалась ему еще более ужасной, чем мысль о ее физической измене.
Все случилось так неожиданно, что Анжелика даже не сразу поняла, что Филипп больше не держит ее. Она посмотрела на него, и содрогнулась от ужаса: ни одна его угроза не пугала ее так, как этот опустошенный взгляд, полный разочарования.
Где тот мужчина, которым он был минуту назад—страстный, ревнивый, даже жестокий? Почему он смотрит на нее так, как будто впервые видит? Все эти беспорядочные мысли пронеслись в ее голове в течение какого-то мгновения. Тем временем лицо Филиппа вновь обрело непроницаемое выражение.
– Сударыня, нам лучше не спорить. Я все сказал, — он произнес это тем тоном, каким человек, не желающий сближения, очерчивает невидимую границу между собой и собеседником. Именно так они общались раньше, встретившись случайно в темных коридорах отеля Сент-Антуан.
Анжелика сдержанно кивнула. Теперь на нее накатила усталость. Накал страстей спал, и она поняла, что чувствует себя плохо. Симптомы, которые она старалась не замечать с утра, снова дали о себе знать. У нее тянуло низ живота, и головная боль усиливалась.
– Филипп, я поужинаю у себя, мне надо еще ответить на письмо маркизы де Севинье.
– Как вам будет угодно, — ответил муж, даже не обернувшись.

* * *
На следующее утро она чувствовала себя лучше. Позавтракав, она хотела отправить к Молину слугу с запиской — ее давно занимала мысль съездить на рудник Аржантьер. Правда, к этому желанию примешивался подспудный страх встретиться со своим прошлым. «Это место навсегда связано с Жоффреем..» – но голос разума так же напоминал ей, что рудник теперь является ее собственностью и перейдет в наследство Флоримону.
Рука уже потянулась к звонку, как вдруг она вспомнила о новых обстоятельствах, в которые ее поставил муж. Ее мысли переключились на вчерашний разговор с Филиппом – вопреки здравому смыслу, ее больше волновал не его запрет, а финал их ссоры. Неужели его до сих пор терзала ее неслучившаяся измена? Анжелика рассеянно крутила на пальце кольцо: почему он до сих пор не верит ей?
Из задумчивости маркизу вывела хлюпающая носом служанка:
– Что произошло, милая моя Жавотта, я же вижу, у тебя заплаканные глаза?
– Беда, мадам. Барба заболела…Я к ней зашла, а она лежит вся в лихорадке и стонет, будто умирающая. Я хотела сразу рассказать, да не решалась вас отвлекать.
– Надо взглянуть, – решительно сказала Анжелика. – Подай-ка мою шаль.
Этого еще не хватало!
Только вчера, когда Анжелика заходила проведать сына, Барба была жива–здорова. По дороге в крыло, где жили слуги, ей мерещились всякие ужасы: кажется, в Бордо была эпидемия оспы, а повозки регулярно привозили оттуда вина и сыры к их столу.
Но, оказавшись в комнате служанки, маркиза почувствовала невероятное облегчение: даже беглого осмотра было достаточно, чтобы понять – страдания Барбы сильно преувеличены.
– У тебя всего лишь простуда, дорогая моя, надо поменьше обретаться на кухне: там сквозняки. Я прикажу заварить тебе отвар из трав, и меньше чем через пару дней все пройдет как прошлогодний снег.
Но Барба была настроена далеко не так радужно, как ее госпожа.
– Да я не за себя, мадам, за малютку переживаю. Вдруг это заразно? Ох, как представлю, что эти дурынды пустоголовые с ним целый день, так сердце кровью обливается. Они и покормить забудут. Как бы не извели вовсе…
– Извели?! Ты говоришь о моем мальчике? Но Шарль-Анри наследник рода дю Плесси, к тому же у его нянек безупречные рекомендации, и вид у них очень респектабельный. Опять ты все придумываешь!
– Конечно, респектабельный, ежели по несколько минут в день на них смотреть, — пробурчала Барба. На ее румяном от лихорадки лице появилось несчастное и решительное одновременно выражение.
– Ты мне дерзишь? – Анжелика задохнулась от возмущения. – Я смотрю, твое положение тебе смелости придало!
– А если и так? Нет, мадам, я вас знаю давно с тех времен, когда вы сами жили в нужде, и вы меня уж выслушайте. А скажу я вам вот что: изменились вы сильно, как стали маркизой и ко двору были представлены. Младшему сыну вы радуетесь, как красивой кукле: наряжаете, играете, а потом ушли и думать забыли. Оно, конечно, для вашего теперешнего положения это нормально, негоже знатной даме о детях думать. Только раньше у вас под саржевым корсажем сердце было материнское, а теперь вы его на титулы и привилегии разменяли!
– Барба! – резко прервала ее маркиза, чье лицо теперь пылало не хуже лица служанки. – Довольно с меня твоих дерзостей! Если бы не болела, я бы тебе показала! Ты же знаешь, сколько мне пришлось выстрадать и все ради моих сыновей!
Несмотря на владевший ею гнев, она понизила голос:
– Если бы я так и осталась служанкой, что было бы с ними? Или ты забыла судьбу Лино?
– Нет, мадам, – теперь на глаза Барбы навернулись слезы.
– Тогда попридержи язык впредь, и запомни, что и ты мне всем обязана.
– Да простит меня госпожа маркиза… – служанка разрыдалась, вытирая слезы краем одеяла. – Я… только не подумайте, что я забыла, сколько вы для меня сделали… Ох, не знаю… жар, видимо... Бес попутал, вот и наговорила вам!
– Барба, я охотно тебя прощаю. Только подумай, через сколько нам пришлось вместе пройти… И ты знаешь, что во мне ничего не поменялось, просто тебе трудно понять ту жизнь, которую мне приходится вести. А теперь поспи, я велю принести тебе отвар, чтобы ты поскорее поправлялась на радость своему воспитаннику.
Анжелика вышла из комнаты Барбы в некотором смятении, которое царило в душе. Упреки этой женщины, столько лет преданной ей, уязвили ее до самого сердца. Какое-то неясное беспокойство поселилось в душе. Конечно, бедная Барба не знала, о чем говорит. Нельзя поменять сердце на титулы и привилегии, при дворе сердце просто никому не нужно, а нужны ум, красота, честолюбие, умение подчинить более слабых и ловко угодить сильным, использовать любую возможность для возвышения, не брезгуя идти по головам, вести тонкую интригу, скользить по лезвию и танцевать на кончике иглы. При дворе игра ведется нескончаемо и каждый стремится разыграть свои козыри. Постоянная эта игра вырабатывает новые ценности, открывая новые светила, новых богов, требующих поклоняться им на свой лад. Сейчас эта мысль сопровождалась кислым, вяжущим привкусом, словно оставшимся после вина из местного винограда.
Однако, слова служанки посеяли сомнение в ее душе, и Анжелика направилась в детскую, чтобы взглянуть на сына.
Она распахнула дверь и с глубоким изумлением увидела ту самую няньку с безупречными рекомендациями вместе с одним из лакеев, примеряющими на себя роли нимфы и сатира с гравюры Арентино. Глаза няньки округлились, будто она увидела ангела, сошедшего с небес, чтобы покарать ее за грехопадение.
– Ма-аадам…госпожа маркиза, – девушка лихорадочно принялась поправлять одежду, а ее любовник, опустив глаза, прижался к стене. – Да простит меня госпожа… я не ожидала… это мой жених! – и она толкнула парня вперед, пытаясь спрятаться за его широкой спиной.
– Жених?! Да мне плевать, кто он! Комната моего сына не подходящее место для интимных встреч! Надеюсь, ты понимаешь, Нанет, что в твоих услугах я больше не нуждаюсь, – Анжелика едва сдерживалась, чтобы не надавать обоим тумаков, и ее останавливало только то, что это была комната ее сына. – Где господин Шарль-Анри?
– Он всегда отдыхает в это время. Я его уложила, мадам, – пролепетала девушка.
Анжелика прошла в соседнюю комнату: в комнате царила полутьма, портьеры были задернуты, а в алькове, где стояла детская кроватка, горел ночник. Она остановилась подле, любуясь своим сыном: в золотистом свете, падающим ему на лицо, мальчик был похож на маленького Иисуса, спящего в яслях. Светлые волосы покрывали лобик, а длинные ресницы отбрасывали лиловые тени на круглые щечки. Она смотрела на него, не отрывая взгляда, чувствуя, как в груди становится тесно от переполнявшей ее нежности. Как же заблуждается Барба!
Ребенок тихонько вздохнул во сне. Анжелика наклонилась над ним, чтобы поцеловать и тут же отпрянула. Она обратила на стоящую в проеме няньку потемневший от гнева взгляд, и та будто вросла в пол.
– Почему от ребенка пахнет вином? Отвечай! Ты давала ему вино, чтобы он спал и не мешал тебе предаваться разврату?! Где остальные? Живо найди вторую няньку и кормилицу.
Лакей, скрючившийся у стены, опрометью бросился вон со словами «сию минуту, госпожа маркиза». Когда в комнату ввалилась запыхавшаяся нянька и заспанная кормилица, Анжелика отвесила им обеим звонкие пощечины.
– А ты, Нанет, убирайся из моего дома немедленно и молись о том, чтобы месье маркиз не узнал, иначе он сживет тебя со свету!
Расстроенная и подавленная, Анжелика заперлась в своих покоях, приказав слугам немедленно доложить ей, когда Филипп вернется с охоты. Конечно, она не собиралась говорить ему о проступке служанки, опасаясь, что он велит выпороть девушку, но ей было как никогда необходимо его присутствие.
Сначала она бесцельно бродила по комнате, поочередно хватаясь то за книгу, то за вышивание, потом, вздохнув, села за бюро, чтобы написать аббату де Ледигьеру. В самом деле, нужно уделить больше времени воспитанию мальчиков и тщательней отнестись к выбору прислуги.
Горько упрекая себя за допущенный промах с Шарлем-Анри, она задумалась и о Флоримоне: сколько же она не видела старшего сына? Около двух месяцев, с тех пор, как он навестил ее в Париже, но тогда ей было не до этого. Сейчас же она ощутила острую потребность увидеть его. За это время она получила только одно коротенькое письмо от аббата де Ледигьера, а вот господин Флоримон, который и пяти минут не способен усидеть на одном месте, не соизволил написать матери ни строчки. Она подточила перо, откинула крышечку чернильницы и на минуту остановилась, живо представив себе смуглое личико сына в обрамлении черных как смоль кудрей.
Решено, аббату де Ледигьеру она поручит привезти Флоримона в Плесси, чтобы оба ее мальчика находились под материнским надзором хотя бы до тех пор, пока ей не придется вернуться ко Двору.

Перед ужином Анжелика велела одеть маленького Шарля-Анри потеплее и вывести его погулять. Короткая пора снежного великолепия уже кончилась, оставив грязь и серость, но малыш был далек от любования природой - его интересовали лишь упавшие на землю веточки, перья птиц и побуревшие листья. Кормилица попробовала было запретить ему возиться на земле, но Анжелика сухо велела ей идти в замок и проследить за приготовлением ужина для молодого сеньора. Она справится с ребенком сама.
Оставшись одна, она задумчиво сунула ладони в муфту, прогуливаясь вокруг и следя, как Шарль-Анри возится с такими интересными игрушками — вопреки опасениям кормилицы, он не тянул их в рот и не пачкал одежду, грязными были только перчатки. Но зато какими сияющими были его глаза!...
Слова Барбы не шли у нее из головы — и она все невольно сравнивала свои чувства к старшим детям и к младшему сыну. Да, Флоримону доставалось больше любви — но тогда она жила в наполненной безмятежным счастьем Тулузе, а не сражалась за право быть при дворе... Да, она рассказывала сказки Кантору темными вечерами, пока мэтр Буржю закрывал харчевню на ночь, - но медленно подниматься наверх со дна оказалось проще, нежели удержаться на вершине. Сейчас у нее есть семья. И шанс все исправить...

Анжелика подняла голову, услышав стук копыт всадников и громкий заливистый лай собак. Мужчина, в котором она без труда узнала Филиппа отделился от группы всадников и повернул в их сторону.
– Как прошел ваш день? – любезно спросил он, приблизившись. – Все ли у вас в порядке, сударыня?
– Да, конечно, - осторожно отозвалась Анжелика. Вчерашняя ссора тут же вспомнилась ей со всей отчетливостью, и она никак не могла понять, в каком настроении сейчас Филипп. – Как прошла охота?
– Отлично, - Филипп спешился, кинув поводья подоспевшему слуге, и поклонился жене.
– Завтра я увижусь с Молином, чтобы отдать ему распоряжение насчет парка.
Филипп рассеянно кивнул. Его внимание, казалось, было целиком приковано к играющему ребенку. Анжелика вспомнила, что Барба несколько раз упоминала, что месье маркиз уделяет сыну много внимания; это внезапно взволновало ее. Она украдкой взглянула на стоящего рядом мужчину, вдруг ощутив себя и ребенка под его защитой — непривычное чувство, но она знала, что ради них он встанет на пути любой опасности. Истинно волк, защищающий свое логово...
– Вам пора забирать его, уже смеркается, – прервал ее размышления муж. – Я велю подавать ужин.
Он вежливо наклонил голову, взял Анжелику за руку, теплую после меховой муфты, но внезапно, словно приняв решение, повернул спиной к пустынному парку и быстро поцеловал в губы, после чего развернулся и направился в замок. Она смотрела ему вслед и чувствовала, как с сердца будто упал камень.

… В первый раз ее толкнуло на это радостное озорство, – искрящееся, как молодое вино, счастье, владевшее ее существом после первой ночи, проведенной в Плесси. Случайно встретившись с Филиппом у детской, она удержала его за руку, прервав его учтивое приветствие, и, приподнявшись на цыпочках, быстро поцеловала в губы. Отстранившись, она не решалась взглянуть ему в глаза, боясь, что муж сочтет такое проявление чувств неуместным.
– Вы напрасно дразните меня, моя маленькая кузина, – насмешливо произнес Филипп, затем он сжал ладонями ее талию, так, что она ахнула от неожиданности, приподнял над полом и поцеловал ее в ответ. Это было быстрое касание губ, едва успевших поприветствовать друг друга, но обещающих долгое и обстоятельное продолжение.
Дверь детской открылась, и оттуда выглянула Барба, держащая на руках малыша. Филипп тут же выпустил жену, и они непроизвольно отпрянули друг от друга.
Они переглянулись, как два сообщника, связанные друг с другом общей тайной, – этим коротким поцелуем в холодном коридоре замка, сорванным украдкой, а не подаренном в законном супружестве.
Позже Анжелике казалось, что время повернуло вспять, и в эту простую игру играли не двое взрослых людей, а два подростка, находящих в поцелуях первую интимную прелесть.
Поцелуй… Многократно воспетый лирической музой, этот первый дар любви нежному возлюбленному, открывающий ворота в рай, наполняющий душу трепетом ожидания. Поцелуй созвучен юности, как тугой бутон весеннего цветка, как только распустившаяся на дереве почка. Знойный жар зрелости выжигает утреннюю росу, отмечая душу и тело следом увядания, когда любые чувства и ощущения начинают терять новизну, требуя больших жертв на алтарь вожделения. Опыт приходит на смену невинности, несмелым робким ласкам, приоткрывающим завесу нового неизведанного мира, умелые губы становятся сухими и жесткими, а поцелуй лишь жадным преддверием к пьянящему пиру наслаждений.
Но губы Филиппа, такие юные и свежие, как лепестки цветка, таили восторженность и опасливую сдержанность первой любви — тлетворная печать разврата не коснулась их. Только поцелуи Жоффрея дарили ей такое же неизъяснимое блаженство. Сливаясь с ним в поцелуе, Анжелика всякий раз ощущала пламенную энергию духа, присущую людям способным вести за собой других. Но его губы — страстные, горячие, соблазняющие, губы опытного мужчины — покоряли, увлекали в омут страсти, но не давали той таинственной первозданной чистоты, подобной звенящей тишине небесной выси.
Ласки, связывавшие их с мужем на супружеском ложе, могли быть страстными, почти причиняющими боль, или же нежными, долгими, если она хотела вовлечь его в любовную игру. Иногда Филипп и вовсе не заботился о ней, оставляя на теле след легкой неудовлетворенности ... Неизменным было одно: теперь Анжелика знала, что после пика наслаждения Филипп почти всегда на короткое время замыкался в себе, замолкал и не касался ее тела. Когда эта странная апатия спадала, он всегда целовал ее очень целомудренно, без страсти, томившейся в жарком пламени желания. Но Анжелике всегда казалось, что в этом легком прикосновении губ к ее губам заключалась вся сила его чувств к ней.
Вырвавшись из раздумий, она подхватила Шарля-Анри на руки и направилась в замок.

 Отправлено: 06.11.15 08:49. Заголовок: Xena пишет: Матье, ..

Xena пишет:

цитата:

Матье, а Савари у нас медик?

Савари "ученый", но специализацию его я не помню. Подозреваю, что можно и его задействовать. От него не убудет

 Отправлено: 06.11.15 09:43. Заголовок: Резануло Xena пишет:..

Резануло
Xena пишет:

цитата:

Только поцелуи Жоффрея дарили ей такое же неизъяснимое блаженство

В голове первая мысль "они же разные, как можно сравнивать!".

Xena пишет:

цитата:

«Черт бы побрал этих баб, они так и норовят сделать из мужчины тряпку!»

алегория с тряпкой более современная. Может поискать более "историческое" слово?

Соберись, тряпка!


Остальное очень!!!

 Отправлено: 09.11.15 22:12. Заголовок: А разве Анжелика люб..

А разве Анжелика любила Шарля-Анри? Она же более-менее признала его за сына, заслуживающего ее внимание, только незадолго до его смерти.

П.С. еще бы юмора не помешало добавить, в том числе в пикировки. Этот том(тома) у Голон написаны частично как плутовской роман, и даже когда отношения еще накалены, супруги нет-нет, да и подкольнут друг друга, а у вас всё так серьезно.

 Отправлено: 09.11.15 22:24. Заголовок: А еще зачем идут пов..

А еще зачем идут повторы из основного романа?
Например, отобрать лошадей. Это уже было, а Филипп сам говорит, когда размышляет, как ее наказать, что стоит придумать что-то новое. Или фразы, что она в логове волка или она в его власти - эти фразы в романе звучат один раз в нужном месте, зачем повторять?

 Отправлено: 09.11.15 22:30. Заголовок: И еще вопрос (уж про..

И еще вопрос (уж простите, сами просили задавать и т.д.). Если Филипп уже во всю скачет, значит он в принципе здоров. Тогда почему он еще торчит в Плесси?

 Отправлено: 13.11.15 18:47. Заголовок: Вспомнила, где Анж р..

Вспомнила, где Анж рыдала при Филиппе. Когда он хотел ее высечь беременную. Но там списать на гормоны можно. В вашем фанфике она пока не беременная, я так понимаю. Так что да. Слезы отменить.
Соглашусь с Психеей, что юмор там у них всегда был. На грани с сатирой.

 Отправлено: 14.11.15 06:33. Заголовок: Psihey пишет: А раз..

Psihey пишет:

цитата:

А разве Анжелика любила Шарля-Анри? Она же более-менее признала его за сына, заслуживающего ее внимание, только незадолго до его смерти.

Любила) Просто время и обстоятельства так сложились(Голон показывает эмоции по ходу событий)
Psihey пишет:

цитата:

П.С. еще бы юмора не помешало добавить, в том числе в пикировки. Этот том(тома) у Голон написаны частично как плутовской роман, и даже когда отношения еще накалены, супруги нет-нет, да и подкольнут друг друга, а у вас всё так серьезно.

Там больше комедия положений. Но попробуем. Сатира-мой любимый жанр, но вот писать в этом жанре не получается. Вот такой вот парадокс.
Psihey пишет:

цитата:

А еще зачем идут повторы из основного романа? Например, отобрать лошадей. Это уже было, а Филипп сам говорит, когда размышляет, как ее наказать, что стоит придумать что-то новое. Или фразы, что она в логове волка или она в его власти - эти фразы в романе звучат один раз в нужном месте, зачем повторять?

Про лошадей как то не в связи с книгой пришло, а про волка просто как вспомнить старое)
Ariadna пишет:

цитата:

Вспомнила, где Анж рыдала при Филиппе. Когда он хотел ее высечь беременную. Но там списать на гормоны можно. В вашем фанфике она пока не беременная, я так понимаю. Так что да. Слезы отменить.

Период овуляции, ПМС, да мало ли когда гормон может взыграть у дамы)) Но посмотрим. Вполне возможно текст будет подвергаться редактуре, но сейчас пока не вижу смысла в этом. Надо видеть целое.

Psihey пишет:

цитата:

уж простите, сами просили задавать и т.д

Задавайте! Мы только рады дискуссиям! Даже завидую старым темам, где обсуждения фонтанировали. Тем более когда появляются участники которым данная тема (отношения А/Ф) интересна--это вообще здорово!

 Отправлено: 14.11.15 12:27. Заголовок: Xena пишет: Любила)..

Xena пишет:

цитата:

Любила) Просто время и обстоятельства так сложились (Голон показывает эмоции по ходу событий)

Тогда об этом бы было в книге. А в романе только сожаления и чувство вины, что она его за сына признала слишком поздно. Вспомните, что она думает, когда рассматривает портрет сыновей, как все время отсылает ребенка, эмоционально не включается в его жизнь. И дело не в его возрасте. Фло и Кантор были маленькими во времена Красной маски, но ощущения, что они лишние в ее жизни не возникает.


Psihey пишет:

цитата:

И еще вопрос (уж простите, сами просили задавать и т.д.). Если Филипп уже во всю скачет, значит он в принципе здоров. Тогда почему он еще торчит в Плесси

Вот это мой главный вопрос. Маршал из романа уже застрелился бы от скуки или сбежал;))

и "поцелуи украдкой в галереях замка" - как Фил может это вынести и не считать себя при этом тряпкой? В его представлении о мужчине - такого просто не может быть.

 Отправлено: 14.11.15 12:29. Заголовок: Ariadna пишет: Согл..

Ariadna пишет:

цитата:

Соглашусь с Психеей, что юмор там у них всегда был. На грани с сатирой.

Поэтому и интересно читать эту линию. А с Пейраком много пафоса, а в новой версии все это еще и зубодробительно скучно.

 Отправлено: 14.11.15 13:08. Заголовок: Psihey пишет: Марша..

Psihey пишет:

цитата:

Маршал из романа уже застрелился бы от скуки или сбежал;))

А куда? Кампания закончилась. Двор? Париж? Это как в том фильме:
- Поехали с нами домой.
- Че я там делать буду
- А тут ты чего делаешь?
только наоборот))
Филипп это не Лозен-наглядный тип придворного. В разговоре с Анж он досадует, что мало бывал в Плесси. Он говорит: мне надлежало появляться при Дворе или я тут в качестве одного из украшений.
Psihey пишет:

цитата:

и "поцелуи украдкой в галереях замка" - как Фил может это вынести и не считать себя при этом тряпкой? В его представлении о мужчине - такого просто не может быть.

Именно это прям коробит? Или может передано так(через призму Анж). Потому как Фил все таки не чопорный педант, и в том чтобы чмокнуть жену любимую нет ничего не мужественного. Нежности даже самцы самкам во время брачных игр расточают. Это нормально и естественно-это природой заложено.

 Отправлено: 15.11.15 18:12. Заголовок: Мне думается, что Фи..

Мне думается, что Филя нормально проводит время. Ему при дворе действительно скучно или лучше сказать все равно. Не война же то есть четыре года до начала голландской компании ему торчать, конечно, в плесси не кузяво, но может их хотя бы в Париж отправить? В сен-жермен, там праздники. Все ж не Только Мелюзина.
Кстати, Плесси родня Ришелье, а последние активничал при дворе. В частности в период постельного правления Монтеспан. Может и правда пора их хотя бы на недельку в суровые будни Париж отправить?

 Отправлено: 15.11.15 18:18. Заголовок: Psihey пишет: Поэто..

Psihey пишет:

цитата:

Поэтому и интересно читать эту линию. А с Пейраком много пафоса, а в новой версии все это еще и зубодробительно скучно.

Ну тут имеет место азарт сравни футбольного: кто кого. В нашем случае понятно, кто кого, но вот как!:)) это ж нетленка а ля Афера Томаса Крауна. Всегда на ура охота подобного рада воспринимается.
Просто тут главное случилось. Герои поняли, что это любоффь, дальше словесные перепадет передавать сложнее. Но вот вспомнила пример из жизни. Мой муж как говорил мне гадости, так и продолжает это делать. Хотя уже вроде как с чувствами все понятно, желания в постели определены, дети и носки туда же. Но вот говорит мне язвы какие-нибудь. И я тоже не ромашка, юморю или алегории со смыслом. То есть кусачничество не заканчивается после "люблю"/"я тебя тоже". За язвами велл кам!;)

 Отправлено: 15.11.15 18:23. Заголовок: И на счет гормонов. ..

И на счет гормонов. Овуляция и месячные просто отдыхают в сравнении с периодом беременности и грудного вскармливания. То есть если в первом и втором можно собраться с силами, то беременный мозг вообще другой мозг. Вспоминаешь себя и думаешь "а я ли это была? Если я, то явно не адекватная". Не знаю, знакомы вы с прогестероном, просто мои воспоминания пока еще довольно свежи;)

 Отправлено: 15.11.15 23:59. Заголовок: Xena пишет: Именно ..

Xena пишет:

цитата:

Именно это прям коробит?

Нет, не только. На мой вкус - это не Филипп. Замечательный персонаж, но другой, не из этого романа. Но это только мое мнение.

 Отправлено: 16.11.15 01:59. Заголовок: Ariadna пишет: Ему ..

Ariadna пишет:

цитата:

Ему при дворе действительно скучно или лучше сказать все равно.

Я тоже так вижу. Любимое занятие-охота- есть и пофигу. Такой человек даже к опале внешне безразлично отнесется.
Ariadna пишет:

цитата:

. Не знаю, знакомы вы с прогестероном, просто мои воспоминания пока еще довольно свежи;)

Плавали, знаем. Сама молодая мама.
Psihey пишет:

цитата:

Нет, не только. На мой вкус - это не Филипп. Замечательный персонаж, но другой, не из этого романа. Но это только мое мнение.

Дело в том, что Филиппа действительно очень мало в романе. Все приходится додумывать, но а тут взгляды и правда могу отличаться. Все равно очень интересно было бы услышать более подробный анализ. В рамках помощи авторам. Это конечно не значит что мы сойдемся во всем, но это поможет избавить фик от " а хотелось, чтобы он...". Это стремление сделать персонажа лучше(иногда хуже) чем он есть, или наделить его выигрышным или полезными качествами может приходить бессознательно. Помогайте нам, если вам не безразлично.

 Отправлено: 16.12.15 23:17. Заголовок: Psihey, а как по Ваш..

Psihey, а как по Вашему, какой тип личности у других героев? Дегре, Николя, Ортанс, король, Колен Патюрель и Осман Ферраджи.

Спасибо за наводку, пошла читать Мак-Вильямса.

 Отправлено: 17.12.15 01:28. Заголовок: Прочитала я про шизо..

Прочитала я про шизоидный тип личности. Похоже на Филиппа только местами. Но нет признаков как раз определяющих этот тип.
1. Внешний вид и манеры полностью не соответствуют.
2. Поведенческие черты соответствуют только частично.
Я конечно не психолог и авторитетно заявить не могу, но несколько прочитанных статей на данную тему не дали мне картины в которой я бы узнала книжного Филиппа. Может все от того, что это вымышленный персонаж и его образ собирательный, так же как и образы остальных героев. Да и в книге его не так много чтобы сделать какие то серьезные выводы, зато какой простор для творчества. Кто знает, может у него в подземельях Сент-Антуанского отеля красная комнатка обнаружится

 Отправлено: 30.12.15 21:48. Заголовок: Где продолжение??? :..

Где продолжение??? Xena
жду с нетерпением

 Отправлено: 07.01.16 14:33. Заголовок: Xena пишет: Для ..

Xena пишет:
[quote]`

Для типажа необходимо 3-4 черты, остальные могут не совпадать. Но внешний вид и манеры полностью соответствуют. Шизоиды одеты часто подчеркнуто аккуратно и модно (Шерлок Холмс - яркий шизоид), но вроде бы так, что им без разницы, нравятся ли они окружающим. Обязательны идеи, или кодексы чести и другие правила по которым человек живет. Даже эффект, который производят шизоиды на окружающих, которые их плохо знают (кажутся странными, бесчувственными и пугают), Голон показала правильно. Что касается эмоциональных вспышек - то, Филипп - шизоаффективный.

 Отправлено: 07.01.16 14:40. Заголовок: гость пишет: Ник..

гость пишет:
[quote]`

Николя - яркий антисоциальный тип. Про Ортанс почти ничего не написано и всё глазами Анжелики, но похожа на эпилептоидный - с Библией в руках и с камнем за пазухой. Османа честно почти не помню по характеру, только его роль в книге, потому затрудняюсь, а вот Дегре - собирательный образ, надо подумать

 Отправлено: 14.06.16 21:32. Заголовок: Фанфик был переписан..

Фанфик был переписан. Первую часть можно прочесть тут. click here

 Отправлено: 15.06.16 16:02. Заголовок: Если найдутся заинте..

Если найдутся заинтересованные, выложу фанфик тут. Или тут можно оставить свои комментарии.

 Отправлено: 24.06.16 18:39. Заголовок: Xena мне очень нрави..

Xena мне очень нравится ваш слог!
Два момента, которые нашла и пока не забыла (потом буду добавлять)
1) соборовали больных и умирающих довольно часто. По несколько раз за болезнь. Считалось, что соборование помогает в излечении. Тем более Филя без сознания и причаститься не может.
2) вроде же ландаум называли тогда уже опиумом? или я что-то путаю?

 Отправлено: 25.06.16 14:17. Заголовок: Спасибо за отзыв:) ..

Спасибо за отзыв:)
Соборование процедура обычная, это скорее реакция Анж показана: ей страшно, она боится мужа отпустить, плюс дурные ассоциации основанные на прошлом опыте.
Вроде бы лаундаум называли, я встречала это где-то в книгах по тому времени, да и инфа которую нашла в инете подтверждает.

 Отправлено: 13.08.16 21:16. Заголовок: Добавлены две новые ..

Добавлены две новые главы второй части: click here

 Отправлено: 03.09.16 01:39. Заголовок: Добавлены новые глав..

Добавлены новые главы click here click here

 Отправлено: 22.10.16 00:59. Заголовок: Новые главы: click h..

Новые главы: click here click here

 Отправлено: 29.12.16 20:23. Заголовок: Xena пишет: Новые г..

Xena пишет:

цитата:

Новые главы: click here click here

Очень.. ну очень мне нравится ваш Филипп. А Анж так вообще у вас намного умней и образованнее, чем у Голон. Или это переводчики все просрали испортили.
Вопрос на засыпку: кого ждет Анж? Или срок маленький и пока не видно?:)

 Отправлено: 30.12.16 11:49. Заголовок: Спасибо, рада, что п..

Спасибо, рада, что понравилось)
Ariadna пишет:

цитата:

Вопрос на засыпку: кого ждет Анж? Или срок маленький и пока не видно?:)

Пока не родит, не узнаем:)

 Отправлено: 02.01.17 19:41. Заголовок: Xena пока не забыла...

Xena пока не забыла. В какой-то главе у вас Анж в колокольчик звонит. Колокольчики появились ближе к началу след. века. В то время либо скреблись, либо звали слуг, которые под дверью тусовались от скуки, либо находились в комнате с господами, ожидая, когда им поручения дадут.
И у меня возник вопрос, было ли представление маньяка в то время. Это про родственника Лавальер в спальне Анж. В целом событийность у вас намного насыщенней, чем у Голон.

Будет ли еще попытка со стороны короля соблазнить Анж? или тоже не решили?:)

ЗЫ, сегодня Анж по "домашнему" показывают. Всю.

 Отправлено: 06.01.17 01:54. Заголовок: Ariadna пишет: ena ..

Ariadna пишет:

цитата:

ena пока не забыла. В какой-то главе у вас Анж в колокольчик звонит. Колокольчики появились ближе к началу след. века. В то время либо скреблись, либо звали слуг, которые под дверью тусовались от скуки, либо находились в комнате с господами, ожидая, когда им поручения дадут.

Да, я знаю(( Решила оставить колокольчики потому что они есть у Голон.
Ariadna пишет:

цитата:

И у меня возник вопрос, было ли представление маньяка в то время.

Общее представление было, я по крайней мере встречала подобное определение.
Ariadna пишет:

цитата:

Будет ли еще попытка со стороны короля соблазнить Анж? или тоже не решили?:)

Это спойлер:) Но да Больше ничего пока не скажу:)

 Отправлено: 08.01.17 22:52. Заголовок: Xena пишет: Это спо..

Xena пишет:

цитата:

Это спойлер:) Но да Больше ничего пока не скажу:)

так ешкинматрешкин, я ж от этого еще больше ждать новых глав буду!!!

 Отправлено: 09.01.17 18:25. Заголовок: Ariadna пишет: так ..

Ariadna пишет:

цитата:

так ешкинматрешкин, я ж от этого еще больше ждать новых глав буду!!!

как же без короля) Эта линия будет одной из основных))

 Отправлено: 09.01.17 19:30. Заголовок: Xena Ждем. :sm5: ..

Xena
Ждем.

 Отправлено: 10.01.17 14:41. Заголовок: Обещалась выложить н..

Обещалась выложить на Новогодние, но не получилось. Все семейство дома, особо не поработаешь. Но скоро! И спасибо за поддержку, это меня очень мотивирует.

 Отправлено: 10.01.17 23:33. Заголовок: Xena пишет: Обещала..

Xena пишет:

цитата:

Обещалась выложить на Новогодние, но не получилось. Все семейство дома, особо не поработаешь. Но скоро! И спасибо за поддержку, это меня очень мотивирует

Мне в Анж и короле как раз и не хватает "двора". Не хватает "быта при дворе". Либо порезали, либо повесили, погиб при невыясненных обстоятельствах (с). У вас этот быт есть. И это приятно. Есть театр, есть момент переезда, суматоха в коридорах Сен-Жермен, где постоянно воровали. И еще раз - просто потрясный Филя у вас получился. Вот прям такой, как в романе, но только с перламутровыми пуговицами влюбленный, вспоминающий, что иногда Анж требуется нежность и дающей ей ее в меру своего понимания. И от этого еще более интересный.

 Отправлено: 11.01.17 15:12. Заголовок: Ariadna пишет: Мне ..

Ariadna пишет:

цитата:

Мне в Анж и короле как раз и не хватает "двора". Не хватает "быта при дворе".

Да, мне не хватает Филиппа, как то все у них быстро произошло, ну и двора тоже. Хотя я понимаю что книга не об этом и места действия меняются. Америка вот основательней прописана как мне кажется.
Ariadna пишет:

цитата:

И еще раз - просто потрясный Филя у вас получился. Вот прям такой, как в романе, но только с перламутровыми пуговицами влюбленный, вспоминающий, что иногда Анж требуется нежность и дающей ей ее в меру своего понимания. И от этого еще более интересный.

Спасибо. В душе каждого человека есть немного от романтика, но все таки у них мучительные отношения будут.

 Отправлено: 11.01.17 20:35. Заголовок: Ariadna пишет: Мне ..

Ariadna пишет:

цитата:

Мне в Анж и короле как раз и не хватает "двора".

Да! Очень обидно было, когда кучу страниц потратили на экзотику в виде персидского посла, венгерского попрошайки. Да и отравителями был перебор.

 Отправлено: 11.01.17 21:35. Заголовок: Xena пишет: Да, мне..

Xena пишет:

цитата:

Да, мне не хватает Филиппа, как то все у них быстро произошло, ну и двора тоже. Хотя я понимаю что книга не об этом и места действия меняются. Америка вот основательней прописана как мне кажется.

вот, кстати, я в восторге от "восточной" Анж. Она написана грамотно, красиво, интересно. С любовью.
Анж и король как отрыжка. Упс, случилось! Хотя характер Фили - настоящая находка. Про Ракоци, который появился в Европе, как личность лет на десять позже, конечно, получился перебор. Из всех любовников Анж он один из наиболее непривлекательных, как герой. Киношный его делает в два счета, хотя в кино его меньше.
Америку не люблю ащщще! Вот ащщще! Для меня Анж заканчивается где-то в конце книги "Любовь Анж". Через отвращение дочитала до победы квебека и закончила на этом.
НО! при всем том, что Анж и король самый незаконченный, получается, что он при этом дает фантазию другим. Может быть, в этом его фишка? Вот что я тут подумала.
Xena пишет:

цитата:

но все таки у них мучительные отношения будут.

другого и не приходится ждать. Анж никого, кроме себя, не слышит и всегда все делает, как ее левое полупопие захотело.
Olga пишет:

цитата:

Да! Очень обидно было, когда кучу страниц потратили на экзотику в виде персидского посла, венгерского попрошайки. Да и отравителями был перебор.

вово! Венгерский попрошайка, хотя им реальный Ракоци не был. Да, проплачивали, но там другие истории были. И другие интересы. Как грицца, читайматчасть. НО видимо, месье Голубинов вышел пописать, когда писался роман Анжелика и Король.
С отравителями отдельная история. После третьего или четвертого научного труда, прочтенного на эту тему пришла к выводу, что "много шума из ничего" и "борьба двух кланов". Бедную Атенаис прожевали и выплюнули. На закусон. Вот что значит снялась в порнухе в молодости - политической карьере нет ошибки молодости и дурные знакомства. Поэтому, да, да и да!
Xena ничо, что мы тут флудим?

 Отправлено: 12.01.17 15:12. Заголовок: Ariadna пишет: вот,..

Ariadna пишет:

цитата:

вот, кстати, я в восторге от "восточной" Анж. Она написана грамотно, красиво, интересно. С любовью.

Я так поняла, что Всеволод жил и работал в Иране какое то время и хорошо знал культуру этой страны, поэтому так красочно описано. С другой стороны Голоны жили в Версале, уж думаю у них были и знакомства и доступ ко всем документам. Можно было третий том сделать побольше. Вон про Квебек целый талмуд накатала((

Ariadna пишет:

цитата:

другого и не приходится ждать. Анж никого, кроме себя, не слышит и всегда все делает, как ее левое полупопие захотело.

У них жизненные позиции и ценности разные. Так что..

Ariadna пишет:

цитата:

С отравителями отдельная история. После третьего или четвертого научного труда, прочтенного на эту тему пришла к выводу, что "много шума из ничего" и "борьба двух кланов". Бедную Атенаис прожевали и выплюнули. На закусон.

Да уж, эта история подпортила ее репутацию в историческом контексте. Хотя историки ее все равно больше любят чес Ментенон. Не могут ей простить того, что она выскочка и пришлась на закат королевского могущества. Французы жуткие формалисты вообще, на это еще Достоевский указывал.

Ariadna пишет:

цитата:

Xena ничо, что мы тут флудим?

Нет, что вы, я рада оживлению на этом форуме))

 Отправлено: 12.01.17 17:50. Заголовок: Новая глава click he..

Новая глава
click here

 Отправлено: 12.01.17 19:05. Заголовок: Xena отвечу позже, а..

Xena отвечу позже, а пока зацепилась глазами: может вуаль лучше заменить на маску? Тогда все ходили в маске. Вуали как таковой встречала не часто

 Отправлено: 12.01.17 19:21. Заголовок: Ariadna пишет: мож..

Ariadna пишет:

цитата:

может вуаль лучше заменить на маску? Тогда все ходили в маске. Вуали как таковой встречала не часто

Это не принципиально. Мне и маски и вуали встречались. У меня слуга в маске а дама пусть будет в вуали:))

 Отправлено: 12.01.17 19:40. Заголовок: Xena пишет: Новая г..

Xena пишет:

цитата:

Новая глава click here

вот так, значит... ну, что ж, интересно:)

Xena пишет:

цитата:

Я так поняла, что Всеволод жил и работал в Иране какое то время и хорошо знал культуру этой страны, поэтому так красочно описано. С

Иран далеко. Там немного другая культура и атмосфера. чем на Средиземном. В Иране меньше свободы, чем на просторах Средиземного моря. А они именно прочувствовали те места.
Кажется, познакомились они в районе северны берегов Африки. Может оттуда оба знакомы с просторами моря?
Xena пишет:

цитата:

С другой стороны Голоны жили в Версале, уж думаю у них были и знакомства и доступ ко всем документам.

не сильно оно им помогло, прямо скажем. Много исторических косяков, которые не обязательно было допускать до романа, желая оставить динамику.

Xena пишет:

цитата:

Вон про Квебек целый талмуд накатала

это не Талмуд, это бумажная лихорадка с апофигеемапофеозом в конце.

Xena пишет:

цитата:

У них жизненные позиции и ценности разные. Так что..

вот теперь совсем интересно. Нет, согласна совершенно. Разные. Они разные люди и чувствуют по-разному. Он просто "другой". Но в свете последней главы.. чой=то вы удумали???


Xena пишет:

цитата:

Хотя историки ее все равно больше любят чес Ментенон.

вот честно. Не люблю ее, хотя понимаю, что у нее была довольно яркая и успешная жизнь. Она молодец, но я ее не люблю.
Если уж даже романистка, которая, судя по всему, очень хорошо к ней относится, такой противоречивой ее описала, то что можно подумать о том, какой она была на самом деле??? Да и не только французы ее не любили. Голландцы регулярно ее обкладывали пасквилями

Кстати, после перечитанного романа поняла. что Луи люблю еще сильней. А вот Ментенон его недостойна. И потом, если вдуматься в то, что вера женщины в своего мужчину делает его успешным, остается только догадываться, что думала она о короле и как в него "верила", что на старости лет он "растерял" половину королевства!

Xena пишет:

цитата:

Нет, что вы, я рада оживлению на этом форуме))

тогда продолжаем кипиш.

 Отправлено: 15.01.17 13:22. Заголовок: Ariadna пишет: Иран..

Ariadna пишет:

цитата:

Иран далеко. Там немного другая культура и атмосфера. чем на Средиземном.

Это я про аудиенцию у посла персидского) Но Голоны и в Африке жили, они там познакомились. И , да, ощущается в романе что они знакомы со Средиземноморьем не понаслышке. В Канаде они тоже кстати жили. Молодцы, насыщенная у них была жизнь. И они сумели вложить ее частичку в свое творчество.

Ariadna пишет:

цитата:

не сильно оно им помогло, прямо скажем. Много исторических косяков, которые не обязательно было допускать до романа, желая оставить динамику.

да, косяков много, но я к этому отношусь спокойно. Все таки в романе история лишь фон для приключений вымышленных героев. А вот Шандернагор это романизированная биография: здесь более строгие рамки должны быть.

Ariadna пишет:

цитата:

вот теперь совсем интересно. Нет, согласна совершенно. Разные. Они разные люди и чувствуют по-разному. Он просто "другой". Но в свете последней главы.. чой=то вы удумали???

Ох, и попались Музе кони привередливые, и решил Стенька утопить княжну. Прямо насмерть. Но у нас пока все живы:)))

Ariadna пишет:

цитата:

А вот Ментенон его недостойна. И потом, если вдуматься в то, что вера женщины в своего мужчину делает его успешным, остается только догадываться, что думала она о короле и как в него "верила", что на старости лет он "растерял" половину королевства!

Не виноватая она. Он сам! Вообще фишка в том, что он очень долго правил. И успел пережить и взлеты и падения. Вот Александр умер рано и сумел обессмертить себя в веках. А кто знает если бы дожил до того, как его империя начала трещать по швам?
То, что произошло к концу правления Луи - результат его политики. В каком бы ключе это не рассматривать: в положительно для короля или в отрицательном. Главное, Ментенон сделала его счастливым. Он любил ее, и хотел быть с ней даже за гробом - это ли не доказательство, что он был с ней счастлив? Она никогда не подтачивала его изнутри, как Монтеспан. Занималась всеми внутресемейными дрязгами. Она была женщиной на которую он мог опереться. Да, возможно она недостойна короля, но она и не была королевой.

 Отправлено: 19.01.17 21:16. Заголовок: Xena пишет: да, кос..

Xena пишет:

цитата:

да, косяков много, но я к этому отношусь спокойно. Все таки в романе история лишь фон для приключений вымышленных героев.

Я тут за Конан Дойля принялась. Изгнанники. Читаю и умиляюсь. Истиный англичанин. Истиный житель девятнадцатого века сэр Конан Дойль. Так испахабить Луи может не всякий:)) читаю и радуюсь. Надеюсь на более интересную начинку дальше, когда их из страны попрут за веру (не читаю, но догадываюсь, так как речь идет о 1685ом году). То есть пол годика они помучаются во Фр, а потом свалят за бугор, ибо отмена Нантского эдикта и тэдэ и замена его эдиктом Фонтенбло.

Xena пишет:

цитата:

А вот Шандернагор это романизированная биография: здесь более строгие рамки должны быть.

не для спора, просто как собственное мнение: Мемуары господина д'Артаньяна господина де Куртиля де Гарсьена тоже романтизированная биография. В моем понимании книга Шандернагор исключительно роман, а не исторический научный труд. А значит, спорно.

Xena пишет:

цитата:

Ох, и попались Музе кони привередливые, и решил Стенька утопить княжну. Прямо насмерть. Но у нас пока все живы:)))

А чо не так? читатель негодует! требует продолжения банкета!
читатель любопытствует! Что же там будет дальше? Понятно, что все живы. Я не про то. Я про то, что Филя задумал удрать под шумок.

Xena пишет:

цитата:

Не виноватая она. Он сам! Вообще фишка в том, что он очень долго правил.

соглашусь. И где-то после Нимвенгенского мира его переклинило на пупизм, мол, я сам себе хозяин, мой огород, чо хочу, то и сажаю.
Отсюда военные поражения Девятилетней, промахи внешней политики.

Xena пишет:

цитата:

Ментенон сделала его счастливым

спорно. Есть множество биографов, которые утверждали, что под конец жизни он ее видеть уже не мог. "дайте мне умереть спокойно", выгоняя ее из своей комнаты.

Xena пишет:

цитата:

Она никогда не подтачивала его изнутри, как Монтеспан.

Вот это ваще... вот прям ваще не аргумент. История с кавеизмом не подтачивала? Атенаис была с ним в годы его рассвета славы. Апогея. Это ли не показатель ее любви??? А что нервы трепала, так и правильно делала. Как еще удержать такого бабника при себе?
Нет, среди этих двух его теток, выбираю Мортемар.
Вы же знаете притчу про жену вождя?

 Отправлено: 23.01.17 19:39. Заголовок: Ariadna пишет: В мо..

Ariadna пишет:

цитата:

В моем понимании книга Шандернагор исключительно роман, а не исторический научный труд. А значит, спорно.

Не научный конечно. Но все таки жизнеописание исторической личности, а не просто какой нибудь вымышленной красотки)

Ariadna пишет:

цитата:

читатель любопытствует! Что же там будет дальше? Понятно, что все живы. Я не про то. Я про то, что Филя задумал удрать под шумок.

У меня все семейство по очереди болеет, так что пока не так быстро как планировалось будет глава, но постараюсь))

Ariadna пишет:

цитата:

спорно. Есть множество биографов, которые утверждали, что под конец жизни он ее видеть уже не мог. "дайте мне умереть спокойно", выгоняя ее из своей комнаты.

Тогда зачем потом позвал, когда она уже уехала?

Ariadna пишет:

цитата:

Вот это ваще... вот прям ваще не аргумент. История с кавеизмом не подтачивала? Атенаис была с ним в годы его рассвета славы. Апогея. Это ли не показатель ее любви??? А что нервы трепала, так и правильно делала. Как еще удержать такого бабника при себе?

Король очень любил когда его окружает мир и спокойствие. ему внешних проблем было за глаза. А Монтеспан устраивала интриги и разборки, которые кстати не особенно ей помогали удержать бабника. Ментенон в этом плане была гораздо мудрее, с Субиз она действовала гораздо эффективней, чем Монтеспан. С квиентизмом да, оплошала. Потом еще всех сдала))
Ariadna пишет:

цитата:

Нет, среди этих двух его теток, выбираю Мортемар.

Мне Монтеспан тоже нравится. Она роскошней, спору нет. Но все таки путь который прошла Ментенон впечатляет)
Ariadna пишет:

цитата:

Вы же знаете притчу про жену вождя?

Может, знаю, но забыла) А может не знаю)

 Отправлено: 27.01.17 06:00. Заголовок: Xena пишет: а не пр..

Xena пишет:

цитата:

а не просто какой нибудь вымышленной красотки

с этим соглашусь. И близко к истории, через призму глаз героини. В целом приятно читать.
Xena пишет:

цитата:

У меня все семейство по очереди более

выздоравливайте! мы тут тоже перегрипповали все по очереди включая мелких.

Xena пишет:

цитата:

Тогда зачем потом позвал, когда она уже уехала?

чувство вины
Xena пишет:

цитата:

Потом еще всех сдала

Павлик Морозов
Xena пишет:

цитата:

Ментенон в этом плане была гораздо мудрее

Xena пишет:

цитата:

Но все таки путь который прошла Ментенон впечатляет

вот опять согласна.

 Отправлено: 27.01.17 18:52. Заголовок: Ну вот.. много напис..

Ну вот.. много написала и ничего не сохранилось. Переписывать не буду:(

 Отправлено: 29.01.17 17:58. Заголовок: Ariadna пишет: Ну в..

Ariadna пишет:

цитата:

Ну вот.. много написала и ничего не сохранилось. Переписывать не буду:(

Тоже бывает, я копирую сразу же на всякий...

click here

Новая глава фанфика))

 Отправлено: 04.02.17 21:46. Заголовок: Xena пишет: Новая г..

Xena пишет:

цитата:

Новая глава фанфика))

спасиб.
Ушла читать

это.. это.. в нетерпении.
А вы уверены, что в то время кормили детей из бутылочек? Сколько лет Шарлю-Анри? В 66ом они поженились, в 67ом он родился. В начале, я так понимаю. Тут речь идет о 69ом годе, судя по отсутствию войны. Следовательно, ему года два с половиной, если это май. Мои бандиты в год уже из кружки лакали, как взрослые.
Все остальное, конечно... мне очень! афтарпишиисчо!

 Отправлено: 04.02.17 23:23. Заголовок: Ariadna пишет: А в..

Ariadna пишет:

цитата:

А вы уверены, что в то время кормили детей из бутылочек? Сколько лет Шарлю-Анри? В 66ом они поженились, в 67ом он родился. В начале, я так понимаю. Тут речь идет о 69ом годе, судя по отсутствию войны. Следовательно, ему года два с половиной, если это май. Мои бандиты в год уже из кружки лакали, как взрослые.

Больного ребенка тяжело из чашки поить. Тут могла иметься ввиду просто бутылочка не в нашем понимании, а сосуд с узким горлышком. Сиську ему тоже не сунешь, он уже большой. Хотя подкармливать еще должны.

 Отправлено: 23.02.17 15:48. Заголовок: Новая глава click he..

Новая глава click here

 Отправлено: 02.03.17 22:26. Заголовок: Новая глава click he..

Новая глава click here

 Отправлено: 10.03.17 20:55. Заголовок: Новая глава)) click ..

Новая глава)) click here

 Отправлено: 16.03.17 18:55. Заголовок: Давно меня тут не бы..

Давно меня тут не было:) Прям в нетерпении:)

 Отправлено: 16.03.17 21:42. Заголовок: спасибо! есть какие-..

спасибо!
есть какие-то вопросы. Нашла одну опечатку, но я проглотила это все и как-то забыла, что не нравилось. Спасибо за призраков из прошлого!

 Отправлено: 14.05.17 21:11. Заголовок: Просматриваю сейчас ..

Просматриваю сейчас на фикбуке все произведение и не могу не отметить сцену с королем, где он видит ее вернувшейся ко двору после ранения мужа со своей дочерью, принцессой, на руках и после этого опять начинает к ней испытывать разнообразные чувства. По-моему, учитывая важность для короля исторического отношение к его детям, это очень точная и достоверная деталь. И в образ голоновского короля отлично вписывается, расширяет его. Xena, спасибо большое за замечательное произведение!

 Отправлено: 20.05.17 14:57. Заголовок: Спасибо, Ольга! Стар..

Спасибо, Ольга! Стараюсь вписывать историю Анж в исторический антураж. Так как эта часть ее жизни связана с Парижем и двором. Мне у Голон всегда было мало этого.

П.С. Вышли новые главы click here

 Отправлено: 20.05.17 19:33. Заголовок: Xena пишет: Спасибо..

Xena пишет:

цитата:

Спасибо, Ольга! Стараюсь вписывать историю Анж в исторический антураж. Так как эта часть ее жизни связана с Парижем и двором. Мне у Голон всегда было мало этого.

Мне тоже. Ваша работа по-моему хорошо эти пропуски восполняет. Слежу за обновлениями и читаю.

 Отправлено: 15.06.17 17:48. Заголовок: Новые главы: click h..

Новые главы: click here

 Отправлено: 17.06.17 20:53. Заголовок: Xena, спасибо, читаю..

Xena, спасибо, читаю. Признавайтесь, вы Анн Голон в молодости? :) Мне очень нравится то, что вы пишите. И по настроению, и по сюжету. Вам много комплиментов на фикбуке написали, я со всем согласна.
Мне очень нравятся вот такие подробности:
Филипп позволил себе рассмеяться. Анжелику обрадовало его хорошее настроение.
- А что вы знаете о битве при осаде Дюнкерка, которая получила название «сражение на дюнах»?
- Кое-что знаю, сударь, - уклончиво ответил мальчик, опустив глаза.
- Подробнее!
- Принц Конде и дон Жуан пришли на помощь Дюнкерку, осажденному войсками маршала Тюренна. Принц хотел использовать отвлекающий маневр устроив демонстрацию со стороны Гравелина. Но маршал Тюренн разгадал этот план и решил дать решающий бой в дюнах.
- В чем состоял основной просчет Принца?
- Стремясь быстрее достичь Дюнкерка, он оставил артиллерию и инженерию в Валансьене.
- Ту же самую ошибку допустил Марк-Антоний во время парфянского похода, не так ли?
- Ммм, да… сударь.
- Что дало основное преимущество маршалу де Тюренну? Молчите? Он использовал особенности местности. Дождавшись отлива, обнажившего полосу суши, он послал кавалерию Кастельно в обход правого фланга противника, отдав приказ начать атаку по всему фронту. Похожим образом Сципион Африканский взял Новый Карфаген. Итак, сударь, используйте примеры великих полководцев прошлого, создавая свою собственную историю.

В этом мне видятся люди того времени. Для них, например, Тридцатилетняя война, другие войны и важные государственные события, которые мы теперь знаем по книгам, были частью их жизни, частью жизни их семей, их историей. Это вспоминали, этим гордились, на этом воспитывали детей. Мне очень, очень не хватало этого в Пейраке. Ладно в Тулузе, типа молодой и глупый. Но в Канаде, не помню, чтобы он детям рассказывал такие примеры, прививал уважение к своей стране. Не было такого, ни по отношению к Аквитании, ни по отношению к Франции вообще. Он как не француз. Только в Квебеке под влиянием Фронтенака он немного двигается в эту сторону, признает себя подданным короля Франции, ну и все.
Я наконец то поняла почему мне никогда не нравился граф де Пейрак, даже при первом чтении книги. Он автором противопоставлен тому основному, из-за чего я увлекалась книгой - эпохе Людовика XIV, он как отрезанный ломоть в этом контексте. Без именно этого фона роман я бы может разок и прочитала, но на том бы все и кончилось. Поэтому я когда то на заре этого форума и писала тут, что Голон не патриотка Франции. Для нее фантазии об идеальных М и Ж были важнее, чем история своей страны. Может поэтому и повезло ей меньше, чем той же Бенцони, которая как автор слабее, но отношении к Франции у нее более влюбленное и ее писательская карьера сложилась удачнее: никто права не отбирал, респект и уважуха, постановки по ее романам.